Летали вилки вразнобой,
А молодых аде-ептов нема-а-ало
В ту ночь ушло на смертный бой.
А молодых аде-ептов нема-а-ло
В ту ночь ушло на смертный бой,
– мурлыкал я себе под нос, нежась в горячей воде.
– Бойцов ряды стояли те-е-есно,
С трудом держась за косяки,
Шатало те-емных, как боле-е-езных,
Но не разжались кулаки.
Шатало те-емных, как боле-е-езных,
Но не разжались кулаки.
Смотрели мутными глаза-а-ами,
На наглых светлых червяков
И тихо-тихо о-ошалева-а-али
На этих редких… м-м-м… дураков.
И тихо-тихо о-ошалева-а-али
На этих редких дураков…
Эх, годы мои, годы! Кажется, так давно это было… Благословенное время, когда я был действительно юн, горяч и искренне верил в то, что наш факультет – самый лучший. С тех пор моя кровь заметно остыла, буйный нрав присмирел, юношеские гонор и спесь давным-давно преобразились в язвительность и умение изысканно издеваться над неудобными собеседниками… но, несмотря ни на что, я все еще люблю под настроение вспомнить старые времена, когда мы точно так же, как в древней студенческой песенке, сходились со светлыми в совсем нешуточных поединках.
– В безмолвии они стоя-а-али,
Зловеще щерясь в сто зубов.
И краской мо-орды размалева-а-али
Для устрашения врагов.
И краской мо-орды размалева-а-али
Для устрашения врагов.
Махнув трусами вместо фла-а-га,
Их старший к бою дал сигнал.
Дыша мощнейшими-и парами бра-а-аги,
Рванули светлые в аврал.
Дыша мощнейшими-и парами бра-а-аги,
Рванули светлые в аврал.
Ну да, ну да. Примерно так все и было. Как сейчас помню…
– Летали ложки, зубы, кру-у-ужки,
Взрывались водные шары,
Огнем пожгли-ись столы-поду-у-ушки
И враз потрескались полы.
Огнем пожгли-ись столы-поду-у-ушки
И враз потрескались полы.
Адепты бились до рассве-е-ета,
Ища кто прав, кто виноват.
И светлых песенка-а была бы спета,
Коль не учителей отряд.
И светлых песенка была бы спета,
Коль не учителей отряд.
Потом все драили подва-а-алы
И чисткой занялись котлов.
Но только полдень минова-а-али,
Как новый вызов был готов.
Но только полдень минова-а-али
Как новый вызов был готов.
По полу люстры грохота-а-али,
Летали вилки вразнобой,
А молодых аде-ептов нема-а-ало
В ту ночь ушло в последний бой.
А молодых аде-ептов нема-а-ло
В ту ночь ушло в последний бой…
Надо сказать, господин Вигор не отнял у меня много времени – к разговору он явно подготовился, поэтому все вопросы с контрактом мы решили быстро. Вносить изменения в договоры решили через несколько дней, когда я управлюсь с делами и приеду в деревню с инспекцией. Заодно посмотрю, как они там устроились и что успели сделать.
По поводу реки и кладбища я велел Вигору проследить, чтобы в ту сторону никто даже носа не совал. Народ они пуганый, мертвяков боятся, многие всю родню из-за них потеряли, так что лишний раз рисковать не станут.
Все трудности по обустройству деревни я тоже со спокойной душой свалил на старосту. Ко мне велел обращаться, когда возникнут разногласия с Бодирэ. Также я заставил Вигора подавать еженедельные отчеты, куда в обязательном порядке потребовал заносить все происшествия, достижения, неудачи, любые закупки и потраченные на них средства. Для чего обязал старосту не просто проверять все, что будет поставлено господином управляющим, но и требовать с последнего должное качество материалов и, по возможности, самому присутствовать при их приобретении. А при возникновении споров смело идти ко мне и не стесняться в выражениях.
Услышав последнее требование, Вигор насторожился, но быстро сообразил, что господин Бодирэ будет управляющим не вечно. После чего многозначительно хмыкнул и в свою очередь предложил делать не только устные доклады, но и «не стесняться в выражениях» в письменном виде. Тоже, как он намекнул, для отчетности.
На это хмыкнуть пришлось уже мне, потому что для того, чтобы такой «отчет» приобрел вес для королевской канцелярии, его автор должен иметь официальную должность в баронстве. Например, наблюдателя, смотрящего, второго управляющего…
– Почему бы и нет? – со смешком отреагировал я на непрозрачный намек собеседника. – Должность я для вас введу. Но она тоже будет с испытательным сроком. Скажем, на два года, после окончания которых я ее или упраздню, или же сделаю постоянной.
– Согласен, – хитро блестя глазами, заявил Вигор. – Как насчет оплаты?
– Я решу этот вопрос после визита в деревню.
– Хотите посмотреть, на что я гожусь?
– Не без этого, – спокойно кивнул я, и мы дружно усмехнулись. После чего староста звучно хлопнул ладонью по колену и решительно поднялся с кресла, в которое я, вопреки всем канонам, снова его усадил.
– Договорились! Если все действительно будет так, как вы обещаете, то мы, зуб даю, найдем с вами общий язык, ваша милость! – широко улыбнулся он. И сильно удивился, когда я не только не разделил его восторга, но и резко посуровел. После чего неторопливо поднялся, а затем, пристально глядя ему в глаза, отчеканил:
– У меня нет привычки бросать слова на ветер, господин Вигор. И я не терплю одолжений, запомните это. Мне нужно от вас доверие, но не панибратство. Благополучие, но отнюдь не праздность. Впереди два года серьезной работы, которая только в конце срока покажет, на что мы с вами способны. Я ясно излагаю?
У старосты нервно дернулась щека.
– Да. Я понял вас, ваша милость.
– Надеюсь, – медленно проговорил я, не сводя взгляда с его напряженного лица.
– Могу ли я составить список того, что необходимо деревне в самое ближайшее время и что мы не сможет приобрести или построить самостоятельно? – осторожно уточнил Вигор, медленно-медленно отступая к дверям.
– Буду благодарен.
– В таком случае… – по виску старосты скатилась крохотная капелька пота, – я сделаю к завтрашнему утру?
– Я буду ждать ваших предложений.
– Э-э… тогда я пойду, ваша милость?
– Идите, – милостиво кивнул я, снова усаживаясь в кресло и отводя в сторону взгляд.
Вигор украдкой вытер лицо и, по-военному четко отдав честь, строевым шагом покинул холл, до последнего держа спину неестественно прямой и, кажется, всерьез засомневавшись в моем происхождении.
Когда вода остыла, я в приподнятом настроении выбрался из бадьи, а затем, тщательно вытершись и одевшись, снова спустился вниз. Где обнаружил уже построенных в шеренгу, приодетых, аккуратно причесанных и весьма взволнованных слуг, перед которыми решительно прохаживалась моя скромная девочка и суровым голосом наставляла:
– …Никогда на вас не должно быть надето грязной одежды! Хозяин терпеть не может неаккуратных и не прощает пренебрежения. Лицо у вас должно быть приветливым, несмотря на плохую погоду, вскочивший на мягком месте чирей или сварливую жену; голос – вежливым, даже если вам на ногу уронили наковальню, руки – чисто вымытыми…
«А волосы в носу и ушах тщательно выстрижены», – мысленно продолжил я, замерев у порога и с интересом уставившись на трех крепкого вида молодых парней с простецкими, но открытыми лицами; двух вихрастых мальчишек с исцарапанными коленками и озорными смешинками в темных глазах… вероятно, братья – слишком уж похожи; двух испуганно сжавшихся девушек в застиранных, стареньких, но аккуратно заштопанных платьях; и особенно – на высоченного, на полторы головы выше Вигора, здорового, как медведь, бугая, который следил за хрупкой Лиш с таким напряжением и так сильно горбился, словно это она была страшным зверем, а он – недоразвитой соплей.
– Если хозяин будет недоволен, он может вас наказать, – не заметив меня, продолжала Лишия стращать будущих слуг. Причем удавалось ей это хорошо – люди выглядели встревоженными, нервно теребили кто – рубаху, а кто – подол платья. Время от времени то один, то другой старательно вжимали головы в плечи, а бугай вообще в какой-то момент попытался отступить за спины парней. Одни мальчишки чувствовали себя более или менее сносно. По крайней мере, голов они не опускали, а следили за передвижениями Лиш скорее с любопытством, чем с испугом.
Интересно, что она уже успела им рассказать?
– Хозяин у нас строгий… требовательный…
Это да. Это про меня.
– И фантазия у него богатая…
Конечно. Столько лет подстраивать гадости светлым…
– Но даже если он собственноручно будет спускать с вас шкуру, вы обязаны по-прежнему вежливо улыбаться и радоваться тому, что он не придумал для вас более серьезного наказания, – в полнейшей тишине закончила долгую речь моя милая служаночка, и тут уж я не выдержал.
– Лиш, хватит пугать людей, – при виде появившегося меня персонал дружно икнул и торопливо попятился, – они пришли сюда работать, а не зарабатывать себе язву.
Увидев меня, девушка ойкнула, но тут же опомнилась и исполнила вполне себе изящный реверанс:
– Господин Гираш…
Я вопросительно изогнул бровь: это она ошиблась или я ослышался?
– Позвольте представить вам ваших слуг, – ничуть не смутилась моего пристального взгляда Лишия и очень мудро повернулась ко мне не спиной, а всего лишь вполоборота. – Молодых людей зовут Вир, Лещ и Зур. Они будут помогать в кузнице и вообще по замку. Дейла и Зара – мои новые помощницы… Вместе мы постараемся в кратчайшие сроки навести в замке порядок. Племянники Зары – Рик и Шмыг… Шмыг – это прозвище, господин, но мальчик не возражает, чтобы его звали именно так…
Один из мальчишек важно кивнул и тут же громко шмыгнул носом. Второй, напротив, отчего-то насторожился, но виду постарался не подать. Молодец, смелый. И сообразительный – мой мимолетный взгляд ему не понравился. Девушек, которым я почти не уделил внимания, он вообще испугал и чуть не заставил попятиться. Парни вели себя гораздо спокойнее, хотя тоже неуверенно метались взглядами по сторонам, стараясь не смотреть на меня прямо.