Харя на раме виновато скукожилась.
– Простите, хозяин, дык ведь полдень уже…
– Как полдень? – недоуменно моргнул я покрасневшими от недосыпа веками.
– Вот так… Вы проспали все утро. Лиш уже два раза приходила, но не сумела вас добудиться. Вода в кувшине тоже давно остыла. А завтрак – на столе. На тот случай, если вы вдруг проснетесь до обеда.
Я машинально перевел взгляд на небольшой столик возле дальней стены и, обнаружив на нем плотно закрытый крышкой поднос, тяжело вздохнул.
Демон… почему у меня такое впечатление, словно по мне потопталась вся нежить из окрестных лесов? Ноги дрожат, пальцы на руках тоже трясутся, как у какой-нибудь пьяни, в глаза как песка насыпали, во рту поселился мерзостный привкус… это я что, все-таки отравился или же человекам всегда так трудно из-за слишком короткого сна?
Обреченно вздохнув, я поплелся умываться, кривясь всякий раз, когда снаружи раздавался металлический лязг выгружаемых прутьев. Понятия не имею, сколько их там привезли, но по моим ощущениям из такого количества лома можно было сплести несколько клеток для особо буйных тварей. Причем двойных. С запасом. С жердочками для крылатых экземпляров, железными поилками, лежанками, когтеточилками и обильными завитушками на дверцах.
– Пора закрывать портал, – буркнул я, потянувшись к подносу с едой. – А то обнаглели – уже даже не предупреждают, когда и что завезут. А я тут, понимаешь, страдай…
– М-МУ-У-У-У! – вдруг согласились со мной снаружи, издав страдальческий вопль, который раскаленной иглой вонзился мне в мозг. – МУ-У-У! МУ-У-У-У-У-У-У… МУ!
Вздрогнув от неожиданности, я выронил крышку прямо на поднос и скривился от нового лязга. При этом умудрился зацепить сперва стакан с морковным соком, расплескав его содержимое, а затем и тарелку с яичницей, попав краем крышки по самой кромочке, отчего гадкая посудина буквально подпрыгнула и охотно швырнулась в меня своим содержимым.
На безупречно белой сорочке расплылось два желтых пятна.
– Да чтоб вас… – простонал я, стряхивая с себя яичницу.
– Му-у-у-у! – снова недовольно заревели за окном, видимо, из солидарности. Причем уже не на один, а на несколько десятков голосов.
– Бе-е-е! – раздалось еще более недовольное следом.
– И-и-го… – нагло вторил им дружный конский ржач, от которого меня просто перекосило. А потом снова грохнуло железом и кто-то негодующе заорал, но голос безнадежно потонул в разразившейся жуткой какофонии, которая даже меня едва не вынудила поспешно заткнуть уши руками.
Плюнув на завтрак, я злобно содрал с себя испорченную сорочку, наспех переоделся в первое, что попалось под руку, и, раздраженно хлопнув дверью, направился вниз – требовать объяснений.
Аккуратно преодолев два лестничных пролета зияющей дырами лестницы, у которой пока не было нормальных перил, я выбрался в холл. Никого там не обнаружил, кровожадно огляделся и, услышав звяканье посуды на кухне, решительно направился в ту сторону.
Обычно я тихий. Правда. Но есть две вещи, которые я и пятьдесят лет назад не переносил, и сейчас не терплю: это ранняя побудка и ничем не оправданный шум. Я и так проявил безграничное терпение, когда разрешил использовать свою телепортационную арк как средство для быстрой переправы людей и инструментов, а замок – как проходной двор. Но этим утром мое терпение закончилось. И кто-то должен будет за это ответить.
От сочного пинка новенькая дверь на кухню распахнулась с такой силой, что едва не зашибла некстати собравшегося на выход пацана, которого вчера Лиш представила как нового посыльного. Тот едва успел отскочить и тут же с придушенным воплем шарахнулся прочь, завидев мою перекошенную физиономию. На звук обернулся и здоровенный детина, колдовавший у очага. Тоже меня увидел. Побелел как полотно и неосторожно выронил чугунный котел, который как раз прилаживал над огнем, отчего из посудины выплеснулась холодная вода и со злобным шипением залила очаг до основания.
Кухню мгновенно заволокло густым дымом.
Свирепо выдохнув, я одним движением развеял вокруг себя белую завесу и мрачно оглядел вжавшихся друг в дружку слуг.
– Ну? – не обнаружив поблизости других собеседников, хмуро осведомился у мелко трясущейся парочки. – И как это следует понимать?
Повар звучно икнул.
– Ч-что именно, г-господин?
– Вот ЭТО! – мрачно скривился я, когда откуда-то издалека донеслось приглушенное мычание. – Что происходит? И почему в моем замке творится бардак?!
– Г-господину Г-гирашу не п-понравился завтрак? – не понял меня здоровяк. Горт, кажется, его зовут. И чего трясется, спрашивается? Я ж его не на опыты пришел забирать.
Я досадливо дернул плечом.
– Я спрашиваю, почему в моем замке с самого утра творится демон знает что? Кто пустил сюда скот?!
– Дык… это… – окончательно растерялся повар и замолк, не зная, что еще сказать. Но тут ему на помощь пришел мальчишка, который уже успел опомниться и, сообразив, что я недоволен не им, торопливо затараторил:
– Господин, так это же ваш скот! Его как раз должны были пригнать! Только ждали к завтрашнему вечеру, однако с рассветом пришла срочная депеша от господина Вигора, где он предупредил, что сроки сдвигаются из-за нашего нового управляющего! Тетя Лиш еще сильно ругалась, узнав об этом, и назвала его «тупоголовым ослом»! Вот! А господин Бодирэ, который это услышал, пригрозил высечь ее на конюшне!
Я нахмурился.
– Не понял… он что, собрался высечь Лиш? На МОЕЙ же конюшне?
– Да, господин, – быстро-быстро закивал пацан и выжидающе уставился снизу вверх. – Управляющий заявил, что для служанки она слишком много на себя берет. И мешает ему выполнять приказы короля.
– Хорошо, – неожиданно улыбнулся я, мгновенно успокоившись. – Спасибо за информацию. Действительно забыл, что на днях мой замок должен почти на сутки превратиться в коровник, свинарник и курятник одновременно. Прошу прощения, если напугал – не выспался. А когда я не высыпаюсь, то всегда выгляжу как самый настоящий некромант. Без обид?
Под моим ласковым взглядом повар неуверенно замялся, судорожно смяв толстыми пальцами фартук, но все-таки кивнул, а пацаненок, окончательно осмелев, улыбнулся.
Убедившись, что их страх потихоньку сходит на нет, я довольно угукнул и, кивнув обоим, повернулся к двери.
– Господин Гираш? – нагнал меня на пороге вопрос мальчишки.
Я неторопливо обернулся.
– Да?
– А вы правда такой сильный маг, что можете сразиться с личем и даже его победить?
Вспомнив свои недавние подвиги, я негромко хмыкнул.
– Однажды было дело.
– А лечить вы тоже умеете? – снова спросил пацан.
– Мой учитель был превосходным целителем, но когда-то и я неплохо справлялся с болезнями. Почему тебя это интересует?
– А вы мою маму можете вылечить? – внезапно выпалил он и весь напрягся, как струна. – Она очень больна. Давно уже. А после переезда совсем слегла, и господин Вигор сказал отцу, что она уже вряд ли поправится.
– Он при тебе это сказал? – недобро прищурился я.
Мальчишка виновато отпустил голову.
– Нет. Я за дверью подслушивал… но староста утверждал, что без мага не обойтись, а маг у нас теперь только один – вы. И еще он сказал, что вы, скорее всего, не возьметесь за это дело. Потому что слишком молоды. И потому, что у вас еще очень слабый дар.
Так. Я, конечно, не добросердечный лекарь, готовый бескорыстно помочь любому и каждому, невзирая на пол, возраст и толщину кошеля. Но обсуждать мои способности я еще никому не позволял. Тем более не давал разрешения отзываться о них пренебрежительно. Но, судя по всему, до некоторых эта простая истина еще не дошла. Видимо, придется объяснить более доходчиво.
– Как тебя зовут? – внезапно спросил я, строго взглянув на понурившегося пацана.
– Шмыг.
Ах да… я же видел его вчера. Совсем из головы вылетело. Кстати, именно он показался мне тогда посмышленее остальных.
– Идем со мной, – я решительно протянул мальцу руку. – Сперва посмотрим, во что наш управляющий превратил мой замок, а потом заглянем к вашему разговорчивому старосте. У меня появилось к нему несколько вопросов.
Мальчишка недоверчиво посмотрел на мою ладонь, которая была лишь немногим больше, чем его собственная. Явно заколебался, но потом все-таки опасливо подошел и, протянув руку, осторожно ухватился за мои пальцы.
– Не бойся, – спокойно произнес я, пристально посмотрев ему в глаза. – И запомни одну вещь: каким бы магом я ни был, я теперь – ваш хозяин. А это значит, что я несу ответственность за все, что происходит с моими людьми. В том числе и с твоей мамой. Ты мне веришь, мальчик?
Шмыг зачарованно кивнул.
– Вот и отлично, – усмехнулся и я подтолкнул его к выходу. – Да, кстати, Горт…
Замерший возле очага повар нервно вздрогнул.
– Д-да, господин?
– Спасибо за завтрак, – обронил я и только потом быстро вышел. Успев расслышать за спиной тихий облегченный вздох и с удивлением отметив про себя, что, кажется, постепенно становлюсь обычным человеком.
Как я и ожидал, во внутреннем дворе царил форменный бедлам. В том смысле, что теперь это был не обычный двор, а скотный. Из оставшегося незакрытым проема в стене, ведущего к телепортационной арке, сплошным потоком выливалось море рогатых и безрогих тварей, которые при этом гневно мычали, громко блеяли, пугливо ржали, машинально жевали, чавкали, хрюкали и гадили прямо на ходу. Какая-то часть этого смешанного стада уже выкатилась за пределы наружных стен, прогрохотав копытами по хлипкому навесному мосту, кто-то еще теснился перед воротами, грозя отдавить ноги соседям, или яростно бодался, отстаивая право на свою территорию. Кто-то возился в невесть откуда взявшейся возле ворот луже, от которой смердело не хуже, чем от недельной давности помоев. Кто-то вставал на дыбы, до визга боясь тесноты дворового колодца. Ну а кто-то просто тихо и незаметно опрастывался в сторонке, щедро покрывая каменные плиты едким навозом. После чего с достоинством следовал за остальными, старательно делая вид, что вовсе ни при чем.