— Потому что, девочка моя, это «белое» привидение, призрак бледнолицего, — охотно пояснил Профессор. — Индейский шаман не властен над его судьбой. Привидение послушается только белого колдуна или чернокнижника.
— Выходит, преподобного можно классифицировать как чернокнижника? — поразилась я. С виду и не скажешь, ведь чернокнижник должен посвятить свою жизнь служению Сатане, творя зло на каждом шагу, а Мэнсон полон земных радостей и даже сам сочиняет церковные гимны. Думаю, его вчерашней исповеди в общих чертах вполне можно верить. Алекс еще с утра успел прояснить коту сложившуюся в его отсутствие ситуацию. Ведь агент 013 рассказ священника пропустил по вполне уважительным причинам.
— Н-нет, я, наверное, не так выразился, чернокнижником быть не обязательно. Но определенная система знаний, сублимирующих квинтэссенцию сведений о мире духов и…
Мы с котом болтали ногами и ждали обеда, целая коровья туша, жарившаяся на вертеле, подрумянивалась буквально на глазах. Еще минут десять — двадцать, и готово. Командор пропадал в гостях у вождя, конвоир священника упражнялся в метании томагавка. А на нашу команду все ирокезы смотрели теперь не только с уважением, но и с надеждой. Оказывается, вчера после нашего отбытия умер один пожилой индеец, одинокий охотник. Видимых травм на теле не было, он лишь успел сказать, что на него напал дух Бледнолицего Шерифа с требованием показать охотничью лицензию. Погребальный обряд совершили в тот же день, и племя пребывало в несколько нервном состоянии.
— Даже Алекс при случае может совершить обряд избавления от духа, нас этому учили. Я не могу, я — кот, существо маленькое. Кого-нибудь примерно моих габаритов — запросто, а вот двухметрового мужчину, конечно, не потяну. Но прежде хорошо бы узнать причину беспокойства духа, что возвращает его на землю, несмотря на заговоры святого отца? Если какой-нибудь невыполненный обет, то избавиться от него простеньким ритуалом невозможно.
— Но ведь шаман и не пробовал!
— Ты сама говорила, индейцы не знали, что Джоэл Гвурдстом захоронен на берегу Бобровой речки. Таблички-то там нет, мемориального камня тоже, да и сама могила расположена скорее ближе к Хромой Собаке. — Мурзик блаженно вдыхал аромат жарящейся говядины. — Ну что же это они так долго? А, благодарю вас, брат Резвая Черепаха!
Кот, потирая лапы, вежливо принял кусок филейного мяса на листе лопуха.
— Ну и как мы все-таки намерены спасти всех от призрака Шерифа? — поинтересовалась я, забирая свою порцию. Мой кусок был полит чесночным соусом, специально для меня. Сами ирокезы мясо даже не солили, а я в первый же день отказалась есть преснятину. Впредь еду для «друга Мудрого Зверька» подавали с отдельно приготовленным острым соусом.
После обеда мы пошли к Зоркому Медведю, оказывается, вождь хотел что-то нам сообщить. Кроме Алекса и вождя в вигваме находился еще один человек, Орлиное Перо, вечно сонный, толстый индеец из соседней деревни. Я вопросительно посмотрела на командора, но он только пожал плечами, показывая, что я все узнаю в свое время.
Вождь сразу взял серьезный тон:
— Друзья ирокезов, Орлиное Перо хотел сообщить вам кое-что важное, относящееся к делу Бледнолицего Призрака. Верьте ему до конца — Орлиное Перо очень уважаем среди индейцев, он дружит с Духом Снов.
— Любит поспать, что ли? — брякнула я.
Орлиное Перо, сидевший с самым значительным видом, несколько растерялся, а Зоркий Медведь непонимающе покосился на меня.
— Он видит вещие сны! Молчи, женщина, — раздраженно фыркнул кот, как всегда выставляя меня недалекой идиоткой.
— Так вот… он видел… Ну, он сейчас сам все расскажет. — Вождь кивнул Орлиному Перу. Тот немедленно закатил глаза и, слегка покачиваясь, густым тягучим басом с подвываниями приступил к повествованию:
— Вчера ночью Орлиное Перо видел со-о-н… Очень стра-а-анный и о-очень дли-и-инный со-о-он… Он в одиночку выслеживал Длинного Ко-огтя, а потом вы-ы-ышел на него один на один с го-о-олыми руками, у-у-у… мы долго боролись! Сверкал мой но-о-ож… блистали его гла-а-аза-а… Как я был храбр! Длинный Коготь рычал и пытался откусить Орлиному Перу голову, но я — оу-у-у…
— И кто же победил в конце концов? — нетерпеливо перебила я.
Все посмотрели на меня осуждающими взглядами. Нет, ребятушки, с меня одного священника хватит… Тут в Америке что-то слишком много любителей длинных рассказов, если не взять наконец инициативу в свои руки, так и придется все каникулы слушать чьи-то бесконечные «правдивые» истории.
— Победил Орлиное Перо, — наконец после нелегкой душевной борьбы сдался индеец. Видно, что его так и подмывало привести подробности, но, вопросительно посмотрев на вождя, он решился говорить по-человечески. — Летом Орлиное Перо еще видел сны, мно-о-ого! Поэтому он начал сначала, сны трудно припоминать, а вспомнив один, вспомнишь и следующий, так дойдешь до нужного. Орлиное Перо видел плохо пахнущего зверька, ваши братья называют его скунсом. Он был огромный, смотрел на Орлиное Перо и хотел что-то сказать ему. Орлиное Перо понял, что это сама Великая Мать Скунсов! Потом появился Бледнолицый Призрак. В глазах его был страх. Он кричал: «Уберите отсюда это гадкое животное! Оно преследует меня, я обречен, я умираю от вони!» Великая Мать медленно повернулась к нему задом, сейчас, сейчас, дайте вспомнить… Да, точно. Она подняла свой пушистый хвост, и… призрак Шерифа умер! Он задохнулся. Потом… потом все, все исчезло. Хуг!
— И что же это означает? — поинтересовался Алекс.
— То, что только скунс может победить духа Шерифа, — важно изрек Орлиное Перо, закатив глаза.
— Полный бред! — констатировала я. — Привидения — существа эфирные, с чего бы им бояться запахов… тоже эфирных… ой!
— А ведь действительно скунс постоянно появляется вслед за призраком, и при виде этого пушистого зверька Шериф исчезает, — напомнил Пушок. — Вспомните рассказ Оленьих Ног, и в городе мы тоже видели скунса. Вероятно, его появление и отпугивает призрака, неизвестно, что бы стало с Оленьими Ногами, не появись вовремя черно-белый зверек, и с тем несчастным пьяницей из Хромой Собаки, которого призрак взял на аркан.
— На самом деле это был Фрэнк Грубберт — Бешеный Крот, и мы зря его спасали, — поправил Алекс. — Однако складывается впечатление, будто скунс играет своеобразную роль петуха, который своим кукареканьем прогоняет нечисть.
— А пуская струю, скунс заставляет отступать духов — своеобразный американский вариант, — внесла свою лепту я, делая вид, что дошла до этого своим умом и самой первой.
— Ну что ж, значит, нам осталось отловить скунса, а лучше десяток, посадить их в мешок и закидать ими призрака, как только он появится, — хмыкнул кот, тишком точа когти о новенькую трубку вождя.
— Хорошо бы, но кто знает, где и в какой момент нам его ждать? — покачал головой командор.
— А может, должен явиться гигантский скунс, как во сне Орлиного Пера? Что толку в маленьком зверьке, размер струи просто несопоставим! Может, сон должен сбыться буквально? — Вытаращив глаза, я посмотрела на ребят, но выражения их лиц говорили, что ничего более нелепого они от меня еще не слышали, хотя слышали немало.
Жаль, но в результате спора ни к чему конкретно мы не пришли. Решили скунсов пока не ловить, пусть бедные вонючки живут спокойно и даже в неведении, что им серьезно грозила такая напасть. Зоркий Медведь с нами полностью согласился, но он, похоже, согласился бы со всем, потому что всю нашу научную дискуссию просто проспал.
Индейцы определяли время по луне. До полуночи оставалось полчаса. С нами собралось идти полдеревни, никак не меньше, хотя духов обычно вызывают в одиночку. Заметно волнующийся Мэнсон не возражал против группы поддержки, но зрители должны будут стоять на значительном отдалении за соснами. Все необходимое для проведения ритуала нашлось. Библия имелась у вождя (он умел читать), купил у бродячего торговца и был страшно рад, что пригодилась для большего дела, чем просто интересная книжка на ночь. Днем мои напарники куда-то смотались за дополнительным оборудованием. Мне тоже скучать не пришлось…
После обеда я была занята в мини-спектакле «Как Виннету сидел в плену у бандитов, или Самая волнительная ночь в жизни индейской девушки», представ в роли сказительницы. Всех ирокезов это страшно интересовало, а в отсутствие Алекса и кота утолять всеобщее любопытство, во всех подробностях, довелось мне. Врала напропалую, хвасталась — стыдно вспомнить, зрители были довольны по уши!
Когда наконец подошло время обряда, я уже была настолько возбуждена, что даже с некоторой враждебностью ожидала от ребят самого высокого результата. Разочарования я просто не перенесу… Зоркий Медведь и его племя не знали, что призрак уже не повинуется Мэнсону, они называли священника Хозяином Бледнолицего Духа и искренне верили, что сегодняшней ночью он вернет привидение в мир духов. Конечно, они не питали к нему симпатии, ведь именно он был косвенной причиной вчерашней гибели невинного индейца, не говоря уж о предыдущих трагедиях. Сколько бед он принес ирокезскому народу своим необдуманным поступком, когда первый раз в жизни вызвал дух Джоэла Гвурдстома. Так что стоит этой ночью не оправдать их надежд, и…
Похоже, и сам Мэнсон все хорошо понимал, потому что в какой-то момент даже попытался юркнуть за сосны и сбежать. Но его маневр был замечен и тут же пресечен бдительным конвоиром, не терявшим надежды после стольких испытаний доставить-таки преступника в федеральную тюрьму. Профессор всю дорогу просвещал меня. На сей раз предметом его лекции стала история экзерсизма.
— Деточка, духи умерших одолевали людей с незапамятных времен. Поэтому людям, хочешь не хочешь, методом проб и ошибок пришлось учиться избавляться от них, а самый верный способ — это вернуть призрака обратно в мир духов, откуда он и пришел. Методов было много, и с течением времени у одного и того же народа они трансформировались, набирались практического опыта, сортировались и оттачивались в деталях. Например, в Скандинавии этот ритуал носил название «ослиная грива» или «возвращение силой». Жрецы и мудрые люди заставляли привидение навсегда скрыться под землей руганью или даже всего лишь усилием воли.