Затем я выключил телевизор, погладил его по бокам и с сомнением покачал головой. Нет, если придется возмещать убытки, это обойдется в кругленькую сумму. Так, что там у нас… Ну да, стекло гораздо дешевле. Я тотчас же переместился к окну.
– Вот смотри… – Я потыкал в сторону полусферы указательным пальцем. – Жалюзи, конечно, жалюзи, но за ними-то стекло! Не хотите общаться, придется стеклить! Так-то вот… – И тут же поудобнее встал боком к окну, чтобы долбануть где-то на уровне груди. По моему разумению, жалюзи ни в коем случае не должны были защитить оконный переплет от разрушительного воздействия стопы.
Немного потянувшись, я уже сделал подшаг и поднял левую ногу… И тут меня так дернуло за левую руку, что я непроизвольно развернулся на 270 градусов и взвыл от боли. С минуту поморщившись, я с удивлением ощупал запястье и осторожно потрогал браслет.
– Это чо за х…я?! А? – Я обратился к полусфере с вопросительным жестом. – Это чо, ток по воздуху, что ли? А? Вот уроды! Шизоиды злокозненные…
Я плюхнулся в кресло и некоторое время соображал, растирая левый локоть. когда долбануло током, мне показалось, что предплечье чуть было не вылетело из локтевого сустава.
– Мммм-дааа… Вот это вы здесь устроили! – Я помолчал и мрачно продолжил, обращаясь к полусфере: – Значитца, вы можете контролировать все мои действия, так? И если пожелаете, имеете возможность не только пресекать хулиганские проявления, но и вообще заморить меня током? Да? Очень здорово, ребятки!..
Я покрутил головой и после незначительной паузы добавил:
– Однако я хочу знать: где я, что я, зачем меня лишили свободы? В конце концов, я хочу есть, хочу одеться и еще много чего хочу…
Внезапно в телевизоре что-то щелкнуло, и из его динамиков очень отчетливо прозвучал голос:
– Наберитесь терпения, Четвертый! Через двадцать пять минут вам все объяснят. А пока можете посмотреть телевизор и не делайте резких движений…
И опять щелк – и молчок.
Я немного поудивлялся внутренне, затем хотел было спросить, почему я четвертый, но передумал. Заинтересовавшись телевизором, я подошел к нему и обследовал со всех сторон. Сзади, от предохранительной панели, в стену уходили три провода: один, естественно, питание, второй – антенный и третий, такой же толстый, как антенный, черт знает для чего. Гнездо видеовхода оставалось незанятым. Неплохо!
Я включил телевизор, расположился в кресле и, невидящим взглядом уткнувшись в экран, принялся рассуждать. Более разумного объяснения, чем то, что за меня вплотную взялась эта самая Организация, которая отследила момент ликвидации Берковича, в голову не приходило.
Я сильно поскучнел, вспомнив, что эта Организация содержит на службе профессиональных операторов, оснащенных чудо-техникой, позволяющей делать качественную видеосъемку в условиях околонулевой видимости, и прекрасно вышколенных шкафоподобных индивидуумов, умеющих в мгновение ока убедить в чем угодно любого, кто считает себя крутым и неуязвимым.
Еще более я заскучал, осознав, что эта Организация не станет интересоваться такой мелочью, как две тысячи баксов, ибо содержание подобного учреждения закрытого типа с аппаратурой такого класса доступно только сильно обеспеченной структуре. И вообще – сильной… Угу… И уж совсем я помрачнел, подумав, что интересую эту Организацию единственно в качестве киллера.
Значит, я буду должен убивать тех, на кого мне покажут эти… Или они сами шлепнут меня. Насколько я понимаю, альтернативы у меня нет.
Не знаю, сколько минут я так размышлял. Вдруг экран погас, из динамиков телевизора донеслось легкое постукивание – видимо, пробовали микрофон. И вот раздался голос – ровный, спокойный, но не холодный, а скорее доброжелательный.
– Внимание… вы находитесь в специальной школе на курсах повышения квалификации. Продолжительность обучения – два месяца. Прослушайте основные правила поведения в школе. Запрещается ломать мебель и инвентарь, кричать в комнате и во внутреннем дворике, переговариваться или перестукиваться через стенку с соседями, пытаться самовольно оставить территорию школы. За любое отступление от этих правил последует наказание посредством браслета. Величину разряда можно изменять – от легкого покалывания до смертельного удара. Находясь в комнате, можно в любое время задавать вопросы и высказывать пожелания. Вы уже поняли, что ведется постоянный аудио – и визуальный контроль за каждым курсантом. Это все. Остальную информацию вы будете получать по мере необходимости в ходе занятий. Добро пожаловать в школу, господа.
Послышался щелчок, и экран телевизора ожил. Появился титр: «Господа! Предлагаем вам ознакомиться с распорядком дня в нашей школе».
А потом медленно поплыли строчки. Знаете, как прогноз погоды – снизу вверх.
6.00
Подъем
6.00 – 8.30
Гигиенические процедуры и поддержание физической формы
8.30 – 8.50
Завтрак
9.00–13.00
Учебные занятия
13.00–13.30
Обед
13.30–14.00
Прогулка
14.00–15.00
Сон
15.00–15.30
Полдник, прогулка во дворе
15.30–20.30
Занятия по специализации
20.30–21.00
Ужин
21.00–23.30
Занятия по специализации
23.30–24.00
Прогулка во внутреннем дворике
0.00
Отбой
ну что же, все просто и понятно. Очень хорошо придумано. Добро пожаловать в «Киллер скул», господа убийцы!
В первый день моего пребывания в школе более ничего замечательного не произошло. Кроме, пожалуй, того, что я обнаружил в комнате микролифт – в стенке над столом. И еще увидел внутренний дворик.
Через некоторое время после ознакомления с режимом над столом совершенно бесшумно открылось пространство – этак 30 на 50 сантиметров. Откуда на стол выкатился лоток с вещами.
Это произошло настолько неожиданно, что я чисто рефлекторно выпрыгнул в боевую стойку с кровати, на которую завалился, собираясь подремать после одностороннего общения с телевизором.
Подойдя к столу, я изучил это проявление современного дизайна, еще более укрепляясь во мнении, что Организация – это действительно что-то.
Я разобрал вещи, с удовольствием признав ошибку относительно ограбления. Мне вернули все, кроме кейса. Даже «Ролекс» и баксы. Уже хорошо.
В дополнение я обнаружил нечто вроде униформы – два комбинезона серого цвета с капюшонами, в которых имелось два отверстия для глаз и еще одно, закрытое капроновой сеткой, в том месте, где будет рот. На грудь и спину комбинезонов желтой краской были нанесены четверки. Кажется, это мой номер.
Когда я выгреб из лотка шмотье, он тотчас же бесшумно залез в стену и отверстие закрылось панелью, не отличающейся от обоев.
Хмыкнув, как мне показалось, иронически, я развесил одежду в шкафу и, немного подумав, тут же примерил один из комбинезонов. В общем-то ничего одежонка – чистое хэбэ, под мышками и между ног – капроновая сетка для вентиляции, от копчика до седьмого шейного позвонка – молния.
Пройдя санузел, я полюбовался на себя в зеркало. Да уж! Затем вышел в комнату и без всякой надежды на взаимность обратился к полусфере:
– Это чо, униформа для киллеров? Ну, в этом чо, на дело будем ходить? А?
Внезапно из телевизора ответили:
– Не придуряйтесь, Четвертый. Это спецодежда для занятий. Если занятия проводятся вне жилого сектора или в непосредственном контакте с инструктором, нужно обязательно одевать комбинезон…
– Ага, – сказал я, – ясненько. А ежели я не захочу его надевать, меня того, да? – И показал указательным пальцем правой руки на браслет.
Мне не ответили.
– Сам знаю, – сказал я себе под нос и посмотрел на часы: было 19.55. – Однако, скоро ужин, если верить вашему распорядку…
Стащив комбинезон, я запихал его в шкаф, облачился в спортивный костюм, затем разложил свои туалетные принадлежности на полке под зеркалом в санузле, уселся за стол и стал ждать.
Вскоре приехал ужин. Он состоял из жаренной курицыной ноги в соусе, двух салатов из свежей зелени и огурцов, кувшина с персиковым соком, бутербродов с сыром и бутылки сухого вина.
Я быстро все уничтожил, с удовольствием расправился с вином – это оказалось, если верить этикетке, «Цинандали» производства 91-го года – и изучил меню, приехавшее вместе с ужином. Там было написано, что необходимо подчеркнуть карандашом блюда, которые я желаю получить в следующий прием пищи.
К меню прилагался карандаш. Я не без определенного злорадства наподчеркивал целую кучу всяких вещей, а ассортимент был довольно широкий. Пусть господа разбираются с моим завтраком.
Затем я положил меню в лоток, составил туда же посуду, и лоток тут же убрался в стену. Я подумал, что, по всей видимости, тут у них не один оператор: если предположить, что слушателей хотя бы пара десятков, ему одному трудно уследить за действиями каждого.
Разобравшись с ужином, я без особой надежды подошел к той двери, что была заперта.
– А что, слабо парня выпустить погулять вразрез с распорядком дня? – спросил я полусферу. Прошло полминуты – видимо, оператор чего-то соображал, затем послышалось жужжание, и в двери щелкнуло. Пожав плечами, я толкнул ее. Она легко распахнулась, и я попал во внутренний дворик.
Другая моя надежда – на то, что, выбравшись наружу, можно будет хотя бы приблизительно определить, где расположена школа, – не оправдалась.
Довольно обширная площадь, примерно семь на десять квадратов, была обнесена глухим забором высотой в три человеческих роста. Все пространство над двором было затянуто сеткой рабица, которая покоилась на толстой металлической решетке. И посреди этой своеобразной дырявой крыши – всевидящая полусфера, от которой тянулся уходящий в стену здания кабель.
Я осмотрел дворик и пришел к выводу, что для непродолжительного заключения он оборудован вполне сносно. По периметру, закругленная в углах, находилась приподнятая над почвой дорожка шириной сантиметров восемьдесят – из материала, похожего на пористую резину светло-коричневого цвета. Знаете, может быть, на стадионах такие бывают.