Я последовала за ней. Внутри была такая же металлическая лесенка, как и в кабельном коллекторе. Весь отряд «Синяя буря» спустился под землю. Лезли мы недолго и неглубоко. Внизу валялся стандартный мусор – пустые пивные бутылки, пакетики от чипсов, бычки.
Я встала на четвереньки и вслед за остальными поползла горизонтальным коридором несколько метров по шуршащему под моими коленями песку и грязи. Наконец мы добрались до помещения, где была навалена куча самых разных досок: обломков стульев, просто брусков, даже каких-то носилок. Эту комнату все прошли, особенно не оглядываясь, лишь стараясь не переломать ноги в бедламе.
Миновав пару комнат, мы обнаружили самую настоящую гермодверь, чем-то напоминающую ту, что запирала барокамеру. Я шагнула внутрь вслед за Вороной и попала в самую сердцевину того объекта, ради которого меня привели сюда диггеры, – в розовое бомбоубежище.
Это место было похоже на какое-то давно опустевшее государственное учреждение поздней советской постройки: выкрашенные грязно-розовой краской стены, дрянные двери с не самыми удобными ручками. Оно находилось под детским садом и сообщалось с другим бомбоубежищем, которое когда-то сгорело и по этой причине не очень интересовало сталкеров.
На Таганке было и третье бомбоубежище – оно сегодня рассекречено, переделано в музей «Бункер-42» и открыто для всех желающих. Его отличают огромные подземные площади, необычная архитектура и полная оснащенность всем необходимым на случай ядерного удара. Запасы продуктов, топлива, системы регенерации и очистки воздуха, подачи питьевой воды могли обеспечить боевое дежурство личного состава на протяжении нескольких месяцев.
Розовое бомбоубежище, в которое мы залезли, всегда оставалось более скромным его собратом – выглядело не так солидно, да и рассчитывалось на куда меньшее количество человек. Теперь же оно было заброшено, почти никому не известно и находилось в плачевном состоянии. В отличие от «Бункера-42», здесь не было красивых освещенных пространств, только мрачный индустриальный стиль. Тут не проводили экскурсий, банкетов и презентаций с дегустациями дорогого виски, зато пили пиво диггеры.
Я побродила по коридорам и комнатам со стеллажами наподобие нар, приспособленных для сна потенциальных укрывающихся. Еще здесь были стулья, правда в основном сломанные, куча каких-то досок всевозможного вида: носилки, разбитые столы. Разнообразные комнаты, в том числе уборные с удивительно целыми, нерасколотыми унитазами, из которых, впрочем, пахло мочой. Но главное: куча «наскальной» живописи от современных московских диггеров.
Я подумала, что сходить в бункер-музей, особенно с экскурсией, было бы, возможно, куда приятнее, чем опять смотреть на всю эту грязь. Как же я соскучилась по цивилизованному времяпровождению: походам в театры, встречам с моими настоящими друзьями. Но об этом не могло быть и речи – дедлайн поджимал, в тексте книги еще конь не валялся, да и материал я собрала далеко не весь.
К счастью, дело было сделано, бомбоубежище осмотрено, и мы отправились на выход. Мне стало неспокойно. Я вспомнила про отделение милиции во дворе. Что, если его сотрудники выйдут покурить и спалят нас прямо во время выброса? Тогда далеко ходить не надо будет. Вдруг они позвонят на мою новую работу на телеканале? Меня тогда уволят?
Однако, когда я высунулась из трубы, люди в форме нас не ждали. В отличие от помоечного дивана. Я спрыгнула на мягкое в ботинках прямо как королева, поблагодарила Ворону и отправилась домой мучиться с книгой. Я уже отчетливо понимала, что не успеваю написать ее вовремя, а просроченный текст издательство вполне может не принять. Риск того, что я проходила все эти диггерские испытания зря, с каждым днем увеличивался.
Подвалы МГУ
Этого заброса я ждала с тех самых пор, как редактор «Эксмо» Оксана впервые рассказала мне о книге про диггеров. Раньше я почти ничего не знала об их субкультуре. Но про таинственные подвалы МГУ, которые они исследуют, все же слышала. Мне было крайне любопытно увидеть их своими глазами сразу по нескольким причинам.
Во-первых, МГУ – моя альма-матер. Ну и пусть геофакеры из Главного здания не раз оспаривали честь называться «самыми расположенными» у нас, журналистов, разместившихся на Моховой улице. Помню, к юбилею журфака в старейшей аудитории повесили транспарант с надписью: «А из нашего окна площадь Красная видна!» На это студенты географического факультета могли бы справедливо возразить, что и из их окон тоже – этажа так с двадцать пятого. Да и знаменитые подвалы находились не на Моховой, а на Воробьевых горах. Но все же я чувствовала некую причастность.
Гордилась тем, что после завершения строительства в 1953 году здание Московского государственного университета имени Ломоносова стало самым высоким в Европе и оставалось таковым на протяжении почти 40 лет. Слышала, один третьекурсник поспорил, что проживет год, не выходя из стен Главного здания. Выиграл он пари или нет, история умолчала, однако эта байка распространена в эмгэушном фольклоре до сих пор, особенно среди студентов географического, геологического и механико-математического факультетов. Именно им посчастливилось заниматься в одном из самых знаменитых московских зданий. Действительно, в этом «городе» было все, чтобы студентам и преподавателям не пришлось даже выходить на улицу: своя почта, парикмахерская, фотоателье, ремонт одежды-обуви и отделение милиции.
Во-вторых, мне хотелось побывать в подземельях МГУ, потому что я слышала о них самые невероятные легенды. Было ужасно любопытно, какие из них правдивы. Говорили, что подвалы эти уходят на немыслимую глубину – и там, под землей, таится ровно такого же размера здание. Что существует тоннель, связывавший Университет с дачей усатого генсека. Что подвалы напичканы тайными лабораториями и секретными архивами. Что там прячут выкопанную библиотеку Ивана Грозного и золотую статую Сталина, украшенную драгоценными камнями. Что почву под Главным зданием замораживают огромные криогенные камеры, а если они перестанут работать – постройка сползет в реку. Что именно из-за криокамер и всяких тайных тоннелей Сокольническая линия метрополитена так резко уходит в сторону.
Информация в интернете была противоречива. На одних сайтах мне попадались подобные мифы, на других я прочитала, что их давно развенчали. Более того, сделали это как раз московские диггеры. Они лично проверили: подвалы МГУ не такие уж глубокие и приспособлены исключительно для скучных технических нужд.
Мне хотелось побывать в подземельях МГУ, потому что я слышала о них самые невероятные легенды. Было ужасно любопытно, какие из них правдивы. Говорили, что подвалы эти уходят на немыслимую глубину – и там, под землей, таится ровно такого же размера здание.
В первую очередь – для размещения канализационных коммуникаций, а также водонапорных конструкций, которые обеспечивали подачу воды ко всем фонтанам студгородка. Еще сталкеры писали на своих ресурсах, что если в подвалах и существовали секретные архивы и золотая статуя Сталина, то не иначе студенты продали вождя на металлолом, а папки с грифом «Совершенно секретно» разобрали на бумажных змеев. Только так можно было объяснить полное отсутствие того и другого.
Я не знала, кому верить – выпускникам своего вуза или моим новым знакомым диггерам, а потому очень хотела увидеть правду собственными глазами. Отвести меня в подвалы МГУ попросила Рейдена – он всегда тщательно пояснял каждый шаг, да и очередь была его. Каково же было мое удивление и разочарование, когда он отказался. Сказал, что для него это было слишком попсово и прозаично: там всего лишь долгие коридоры, огромное количество комнат и кучи мусора. В помещениях не утонешь, не сломаешь ногу, как гласят легенды, разве что поскользнешься и упадешь в грязь. Если хорошо постараться – заблудиться можно, но сложно. Из звуков фиксируются только собственное сопение, гул вентиляторов, а также шум текущей и капающей воды.
Несмотря на то что Рейден был предельно осторожен во время каждого залаза, заманить его можно было только потенциальной опасностью. На свой страх и риск я попыталась убедить его, подбрасывая в разговор непроверенную информацию из интернета: мол, полы в некоторых комнатах залиты водой и зеленоватой жижей. Ведь в тяжелые 1990-е ситуация с работой насосов ухудшилась, а поступление грунтовых вод улучшилось. В результате кругом завелись сырость и антисанитария. Ценные болты и гайки поржавели, а ядовитые химреактивы растворились в лужах. Моим главным козырем было то, что затоплены помещения хаотично, а уровень воды зависит только от подземных ключей и расположения поблизости плохо закрытых кранов и прохудившихся труб.
Но Рейдена все это не воодушевило. Он сказал, что ректор давно издал указ вывезти из подвалов МГУ весь хлам, а главное – реактивы. В итоге мы сошлись на компромиссе: диггер предложил сходить мне в подвалы с Вороной и ее отрядом. Мол, они любят подобные помойки – когда под ногами хрустят разбитые мензурки и валяются искореженные дозиметры. Противоречивая информация о том, что реактивы вроде как забрали, а стеклянную тару почему-то оставили, еще сильнее раззадорила меня. К моему удовольствию, Ворона согласилась.
В назначенный вечер я приехала к МГУ. Сначала мы долго ждали, когда соберется отряд, – некоторые его члены жутко опаздывали, но забрасываться без них Ворона не позволяла. Молодежь в камуфляже хохотала, резвилась, падала в снег, открывала банки с пивом, глотала, снова закрывала, передавала по кругу, чиркала зажигалкой, тушила бычки.
Рыжеволосая лидер отряда волновалась, что проезжающий мимо милицейский патруль что-нибудь заподозрит, и курила одну сигарету за другой. Поблизости всегда было много народу, и эти подвалы – настолько популярное место среди диггеров, что они сновали здесь постоянно, на них никто не обращал внимания. Но все-таки попадаться на глаза милиционерам и злым тетенькам, которые могли заявить, не стоило. К нашему облегчению, «четверка», которая выехала из-под левой арки МГУ, не остановилась.