Наконец и отряд полностью собрался. Парни открыли крышку люка, и мы полезли вниз по металлической лестнице – все по очереди. Внизу было сухо и тепло, как в кабельном коллекторе, пахло пылью. Мы перелезли через большую теплую трубу. Прошли по узкому и низкому бетонному коридору, пиная мусор – кругом действительно валялись пустые банки и бутылки, бычки и пачки из-под сигарет, пакетики от чипсов и сухариков. Стены украшали продукты остроумия диггеров и просто любопытных студентов: «Здесь был Вася», «Привет биологическому факультету», «Люби меня, как я себя».
Наконец мы подобрались к узкому проходу. Меня даже чуть знобило от любопытства: я понимала, что именно это и есть портал – дальше начнется самое интересное. Хотя по дороге Ворона предупредила меня, чтобы я все же не ждала ничего экстраординарного. Она сказала, что мы увидим погрызенные крысами матрасы, эмгэушные учебники, брошюры, открытки. Максимум – в ящике сломанного стола одной из комнат, возможно, найдутся пачка сигарет, пепельница и пустая бутылка из-под водки. Но я уже знала приемы Вороны и была уверена, что она специально преуменьшала значимость, чтобы место произвело на меня более яркое впечатление.
Еще она объяснила, что дальше вдоль стен будут стеллажи на случай ядерной войны. Впрочем, двери толщиной сантиметров 20 намертво заклинило в раскрытом состоянии. В каждой комнате – свалка ящиков, коробочек, пакетиков, ампул с неизвестным содержимым. Здесь доживают свой долгий век бесполезные химикаты и испорченные приборы, валяются почерневшие стенды с уроков защиты населения, оседает на веки вечные ненужный хлам.
Я задумалась о том, что информация про химикаты по-прежнему противоречива, и не заметила, что около входа в тот узкий коридор уже слишком долго продолжалась какая-то возня. Почему же мы не лезли внутрь?
Лишь спустя полчаса все встало на свои места: одна полная девчонка не могла просочиться в щель, а другого входа поблизости не было. Это означало только одно: в подвал не пойдет никто – ведь диггеры своих не бросают. Я не могла поверить, что Ворона не нарушит свое правило даже ради меня, Их Писательницы. Но нет, оказалось, тщеславие – лишь моя слабая сторона. К лидеру отряда «Синяя буря» это не относилось.
Я думала, провал моей журналистской миссии – самое ужасное, что могло произойти в тот день. Но оказалось, могло быть кое-что и похуже. «Бухаем на трубах!» – скомандовала Ворона. Все члены отряда радостно побросали рюкзаки там же, где стояли, и вытащили свои запасы дешевого пива и вина.
Это совершенно не входило в мои планы. В те далекие годы я еще пила алкоголь, так что проблема была в другом. Я была настолько истощена работой физически и морально, что залаз на один из самых интересных диггерских объектов еще могла себя заставить совершить, но заниматься чем-то бессмысленным и беспощадным в компании малознакомых маргиналов, вместо того чтобы спать в своей постельке, – это было уже выше моих сил.
Я подошла к Вороне и тихонько шепнула ей, что поеду домой. Провожать меня не надо, от входа мы ушли совсем недалеко, так что дорогу я найду. «Ну уж нет, – громко заявила Ворона. – Настоящие диггеры все делают вместе. Выбрасываются тоже. Я не стану нарушать своих правил. Ты бухаешь с нами». Толпа дружно загудела, и кто-то всучил мне пакет «Виноградного дня».
«Сейчас просто не представляю, как раньше могла не обращать внимания на то, что закрыто, на всякие вентшахты, залазы в теплухи. Просто проходила мимо и не думала, не достраивала в воображении, не понимала, что это может быть входом куда-то. Или что это только верхушка айсберга, а там дальше коридоры, лабиринты, удивительный мир приключений, опутанные сигнализацией и датчиками объекты, погони ментов, лай собак, переодевания в монтеров, веселые тусы, невероятный индастриал, который можно фотографировать, или исследовать, или даже разломать. Потому что ты хозяин, ты царь, властелин, пусть у тебя нет денег и планов на будущее, но ты можешь пойти куда захочешь – это свобода», – выговаривала мне чуть позже свои пьяные мысли Ворона, а я думала только о том, когда же закончится эта пытка. Во рту стоял перегар. Я очень хотела спать.
Мы вышли оттуда, когда метро уже закрылось. Не помню, как добралась до дома. На следующий день я заболела. У меня поднялась высокая температура, бил озноб, но почему-то я при этом таскалась за Рейденом по «Горбушке». Он с удовольствием выбирал какие-то диски, чтобы сделать новогодние подарки друзьям, расспрашивал продавцов, торговался и даже не думал поторапливаться. Мне было очень плохо.
Почему я не объяснила ему, что больна? Причины стерлись из моей памяти. Предполагаю, не хотела чувствовать себя должной Рейдену за все, что он для меня сделал, потому и согласилась поработать таксистом – забрать его из дома, отвезти на рынок. Возможно, еще переживала из-за провала похода в подвалы МГУ – а ведь именно этот объект я планировала сделать главным в своей книге, поместить его в финал истории. Рейден же пообещал мне последний залаз в качестве новогоднего подарка. Он держал интригу и уверял, что это будет нечто невероятное.
Я верила Рейдену. Но больше так не могла. Без впечатляющего места действия в финальной главе моя история про диггеров получится слабой. Но там, на «Горбушке», мне наконец-то стало очевидно, что я переоценила свои силы и не справилась. Оставалось только сдаться.
Я сказала Рейдену, что больше не хочу писать никакую книгу, кое-как добралась до дома и на неопределенное количество дней провалилась в бред и озноб.
ТЭЦ
Проникновение на ТЭЦ – очень опасное предприятие. Именно его и преподнес мне Рейден перед Новым годом в качестве моего финального залаза. За минувший месяц он, оказалось, успел неплохо меня узнать и уверял: когда я выздоровею, желание писать книгу вернется с новой силой. Так и случилось.
До знакомства с диггерами я и не задумывалась о том, какое удивительное, на самом деле, явление – теплоэнергоцентраль. Гигантские дымящие трубы раньше были для меня обыденной, даже незаметной частью городского пейзажа. Я осознала их величие лишь на контрасте – когда Рейден объяснил мне, какая случится катастрофа, если они вдруг перестанут работать. Жилые дома без энергии ТЭЦ остывают за 10 часов. Без них отключаются светофоры, метро, электрички. Перестает функционировать медицинское оборудование в больницах, что приводит к смерти пациентов. Кроме того, поломка одной теплоэнергоцентрали может стать причиной веерного прекращения работы всех остальных. Соседние попытаются подхватить на себя ее задачи, но не справятся и вырубятся тоже.
Ужас в том, что включить остывшую ТЭЦ не так просто. Раскручивать эту махину необходимо в такт всем остальным в стране до сотых долей секунды. Включение ТЭЦ с нулевого цикла занимает около недели. Для примера, теплоэнергоцентрали ФРГ и ГДР в свое время сводили целый месяц. Словом, оказалось, эти трубы за заборами – настоящая городская поэзия!
Мне очень захотелось взглянуть на великолепный механизм изнутри. Но оказалось, что именно благодаря его важному и сложному устройству он и охранялся соответствующим образом. Периметр патрулировали не просто охранники или полиция, а люди с автоматами и в бронежилетах. Перед воротами лежали противотанковые ежи. Так что попасть на ТЭЦ через центральный вход было невозможно.
Рейден повел меня по-другому. Мы устроили, как он это называл, клоунаду: нарядились в ярко оранжевые жилетки ремонтных рабочих, грязные джинсы и дурацкие шапки. Лишь благодаря такому маскараду две женщины, проходившие по тротуару в сторону метро, не обратили на нас никакого внимания. Хотя Рейден прямо у всех на виду средь бела дня ковырял разводным ключом люк.
Совершив все необходимые приготовления, мы спустились по металлической лесенке вниз. Кабельный коллектор, освещаемый светом наших налобных фонарей, сильно отличался от того, куда мы лазили в мой самый первый раз. Здесь было как-то благороднее – потолки выше, стены шире, кабели толще. Похожие различия заметны между сталинскими домами и хрущевками. Рейден объяснил, что кабельники были построены с разницей в несколько десятков лет. Этот гораздо раньше – еще в 30-х годах прошлого века, одновременно с самой теплоэлектроцентралью, к которой он примыкал.
Кроме того, коллектор, по которому мы направлялись к ТЭЦ, не был просто прямым коридором с редкими поворотами и комнатами, как тот. Он представлял собой настоящий лабиринт, где легко заблудиться. Только опытный сталкер мог прийти сюда, и мне повезло, что мой проводник был именно таким.
Я шла за Рейденом, стараясь не отставать. Он в нужных местах поворачивал то налево, то направо, перелезал по симпатичным лесенкам, а также через кованые решетки. Здесь царил настоящий дух опасности и приключений: в нескольких местах кабели свисали как гамак – приходилось ложиться на пол, ползти прямо по ним или даже сочиться сквозь них. Мой проводник предупредил, чтобы я внимательно смотрела, нет ли где оголенного провода, чтобы веселое предновогоднее приключение вдруг не закончилось летальным исходом.
Этот кабельник напомнил мне компьютерную игру. Когда мы уперлись в тупик, я на мгновение усомнилась в Рейдене: подумала, что мы заблудились. Но оказалось, что переход на другой уровень находился на потолке! Поднявшись по металлической лестнице, Рейден открыл тяжелый квадратный люк сверху.
Лезть в него следовало предельно осторожно – так, чтобы не задеть глазок датчика сигнализации. Мы оба успешно справились с операцией, Рейден тихонько прикрыл люк и повел меня дальше по точно такому же на вид кабельнику, как и внизу.
Все было хорошо и спокойно, как вдруг Рейден резко замер. «Я понял, что не так, – сказал он. – Бируши еще у меня в кармане». Оказалось, в этом кабельнике обычно работала специальная система «Заслон М». Она издавала оглушительный, душераздирающий, мозговыносящий звук, чтобы отгонять крыс. Словно писк грызуна, которому наступили на хвост, проигрывался на повторе на концертной аппаратуре. Но в тот день было не так – в течение всей нашей прогулки было тихо и уютно.