–А вы попросите по-хорошему,– окрысилась я, лихорадочно размышляя, что лучше – постыдное бегство или славная смерть, если он тут не один. К моему удивлению, “лесоруб” остановился, что-то прикинул, морща лоб, и угрюмо буркнул:
–Тысяча кладней.
–Мало,– ляпнула я, и только потом сообразила – а ведь на эти деньги можно безбедно прожить десяток лет, а в деревне так и вовсе купаться в роскоши до глубокой старости, осчастливив долгожданной кончиной с полдюжины потомков-наследников.
–Пять.
Интересно, откуда у него столько золота? Даже если разбойники в течение месяца трудолюбиво грабили все проезжающие Витягским трактом обозы (при этом ухитрившись остаться незамеченными) и жили в режиме жесточайшей экономии, перебиваясь с хлеба на воду, им пришлось бы проститься со всей кубышкой.
–А десять дадите?
–Дам,– он даже не задумался, и я заподозрила какой-то подвох.
–Деньги вперед.
–Хорошо. В бриллиантах. Идет?
Нет, мало. И не в деньгах счастье.
“Не в таких сомнительных по крайней мере” – добавила я про себя.
–И как же мне тебя осчастливить?– прорычал “лесоруб”, начиная терять терпение.
–Спляшите.
–Что?!
–Спляшите,– невозмутимо повторила я.– А я посмотрю и подумаю.
–Издеваешься, дрянь?!– сообразил мужик и, поудобнее перехватив топор, двинулся ко мне. Медленно, словно давая последний шанс передумать.
Леший знает, что на меня нашло, но о магии я даже не вспомнила, а, пригнувшись, выщерила зубы и с глухим рычанием пошла ему навстречу. Ну, не совсем навстречу, чуть забирая влево, примериваясь к шее под ухом.
Непонятно, испугался мужик или растерялся, но глаза у него стали по кладню, а костяшки судорожно сжатых пальцев побелели. Мы закружились друг против друга, выжидая, кто первым откроется для удара. Я шипела и щелкала зубами, делая ложные выпады, мужик прятался за топором, по лезвию которого плясали непонятные красные блики, словно у меня за спиной горел костер. Полный идиотизм ситуации усугублялся нашей общей уверенностью, что так оно и надо и мы оба выбрали наилучшую тактику. Мужик с топором смотрелся еще нормально, но рубить безоружную полоумную ведьму вышеозначенным инструментом почему-то не спешил, предпочитая уворачиваться и отмахиваться. Его движения казались мне все медленнее и неуклюжее, ему уже с трудом удавалось держаться ко мне лицом, по виску соскользнула капля пота. Я не видела ее, но почуяла, облизнулась, и внезапно поняла, что блики на лезвии – отсветы моих глаз.
В ту же секунду они угасли, и меня отрезвляюще, словно холодной водой, окатило страхом. Что со мной? Что я делаю?!
Топор свистнул у самого кончика носа, я еле успела отшатнуться. Следующий удар я парировала магическим щитом, мужика отбросило в сторону, но с ног не сшибло. Сотворить боевой пульсар я не успевала, да и не понадобилось – приглушенный рык справа отвлек нас обоих. Под колышущимися еловыми лапами, низко опустив голову и вздыбив шерсть на загривке, стоял белый волк. Верхняя губа нервно подрагивала над оскаленными клыками.
“Лесоруб” быстро и, главное, правильно оценил соотношение сил.
–Я спляшу на твоей могиле!– пообещал он уже из кустов.
Я медленно поползла рукой за пазуху, нащупывая шнурок реара. Рычание усилилось, уши прижались к голове. Увы, показать волку амулет я не успела – уже изготовившийся к прыжку, зверь покосился в сторону, развернулся и беззвучно исчез в буреломе.
–Вольха, ну где ты шляешься?– Шагов Ролара я тоже не услышала, он словно материализовался за моей спиной, заставив подпрыгнуть.– Извини, не хотел тебя испугать. А где гора хвороста? Ты что, заблудилась?
–Нет, мило поболтала с массовиком-затейником, поет и пляшет на похоронах.– Я заправила под рубашку бесполезный уже реар.
– Что?
–Ерунда, забудь. Я видела Лёна. То есть волка. Хотела вытащить амулет, но не успела – он опять удрал.
–Думаю, это уже не имеет значения. Он знает, что ты Хранительница, иначе зачем бы ему следовать за нами через всю Белорию?
–Почему же он снова сбежал?
–Возможно, ты ему не нравишься.
–Что?!
–Ты человек,– уточнил Ролар.– Волки воспринимают вампиров как членов стаи, люди же для них – исконные враги. Лён, несомненно, доверял тебе больше, чем кому-либо, но волк этого не знает, и природные страх и ненависть берут верх.
–Ну, знаешь...– обиженно проворчала я, подозревая, что Ролар не так уж далек от истины. С волками у людей были не менее напряженные отношения, чем с вампирами, на которых, по крайней мере, не проводились ежегодные облавы с собаками.– Что же мне тогда делать?
–Ждать,– пожал плечами Ролар.– Возможно, он передумает... или привыкнет.
–А ты выяснил, что с трактом?– Я наклонилась и подобрала сосенку.
–Поспрашивал, но никто толком не знает. Там всего-то с полдюжины домиков, живут замкнуто, в соседнее селение раз в год на ярмарку выберутся – событие. Официально тракт не перекрывали, это точно, пользоваться им можно, но купцы почему-то перестали ездить в Арлисс. Может, поднялась ввозная пошлина?
–Вывозная тоже? И эльфийские сыры гниют на складах?
Вампиру это объяснение тоже не нравилось, но другого не было.
–Мор с упырями отпадает, и то хорошо. Идем, Орсана уже заждалась. Давай, я понесу 6peвнышко.
ГЛАВА 16
Картошку, съежившуюся вдвое с потерей кожуры, еще можно было опознать в потемневших, уродливых многогранниках, лежащих на траве, но что Орсана делала с селедкой, оставалось только гадать. Скорее всего, выкручивала.
–Что это?– мрачно спросил Ролар, поднимая за хвост зверски замученную рыбку.
По нашим вытаращенным глазам Орсана сообразила – что-то не так.
–Селедка,– осторожно ответила она и, помедлив, добавила.– Чищенная.
–Надо же... ни за что бы не догадался,– притворно изумился вампир, медленно вращая селедку перед глазами. Местами свисали рваные лохмотья шкурки с чешуей, местами просвечивал хребет. Выпотрошить ее Орсана почему-то не удосужилась.– А что с картошкой? Если ты собиралась ее варить, то почему сразу не положила в воду?
–И зачем вообще было ее чистить?– поддержала я Ролара.– Испекли бы в углях или сварили прямо в кожуре.
–Ну и готовьте сами,– окрысилась Орсана.– Я вам не стряпуха. Подумаешь, картошка немного потемнела... в воде побелеет.
–В углях тем более,– ехидно поддакнул Ролар.– Да ты знаешь, с каким трудом я раздобыл эти продукты?
–Еще скажи, что ты за них человека загрыз,– Орсана ушла в глухую оборону, каблуком ковыряя землю и возмущенно сопя под нос. Было видно, что наемница смущена и огорчена плачевным результатом готовки не меньше нашего.
–Не загрыз, но если бы домохозяйка поймала меня в своей кладовой... Ты что, первый раз нож с фартуком увидела?– вампир, не удовлетворенный искренним раскаянием Орсаны, наступал на нее, обличительно потрясая несчастной селедкой.– Как тебе удалось вырасти в деревне и ни разу не заглянуть на кухню, папенькина дочка? Ты вообще что-нибудь умеешь, кроме как мечом размахивать?
–Ты и того не умеешь,– окрысилась Орсана.– Ремесло воина – сражаться, а не торчать на кухне…
–Э, нет, дорогуша, тут ты ошибаешься!– Все больше распалялся Ролар.– Настоящий воин должен уметь и готовить, и стирать, и сутками обходится без еды и сна. Одно дело – в охотку помахать мечом на тренировке, вымыть руки и пойти в сад нюхать цветочки, мечтая о военной карьере, и совсем другое – возвращаться в лагерь после многочасовой резни, когда в одном плече у тебя торчит стрела, на другом висит смертельно раненный товарищ, и никто не ждет тебя у костра с миской похлебки и чистым бельем, а на рассвете надо снова идти в бой. “Надо”, Орсана, а не “хочется”!
Красная как пион девушка жалко искривила губы, моргая увлажнившимися глазами. Дело вполне могло окончиться слезами, но тут вампира угораздило патетически встряхнуть селедкой, и тупая рыбья морда звучно шлепнула Орсану по лицу.
–Ах ты...– взвилась наемница, сжатым кулаком целя Ролару в челюсть. Вампир сблокировал и увернулся, но Орсана исхитрилась наподдать ему ногой в бок. Озлившись, Ролар принял боевую стойку и угрожающе поманил девушку пальцем.
Дрались они хорошо, красиво, так и порхали по поляне, сбивая попадающиеся на пути предметы. Котелок с водой опрокинулся, лошади разбежались, я спряталась за деревом, поневоле залюбовавшись поединком. Орсана успешнее нападала, чем оборонялась, Ролар – наоборот, а двигался он быстрее, так что бойцы подобрались примерно равные. Возможно, вампиру и удалось бы взять Орсану измором или силой, но пока наемница не выказывала признаков усталости и не подпускала Ролара близко. Победителя я так и не дождалась – выпустив пар, противники, демонстративно не глядя друг на друга, подошли к костру с разных сторон и молча стали наводить порядок, подбирая разлетевшуюся картошку и сучья.
–Ладно вам,– попыталась я примирить своих спутников,– картошка еще осталась, а селедку я сейчас дочищу и мы ее съедим. Мы в Школе и не такое ели. Помню, как-то даже уху из селедочных голов варили... правда, как нам потом плохо было...
Оба скептически фыркнули-хмыкнули, но возражать не стали. Ролар развел костер, предварительно прикопав уцелевшую картошку, Орсана подсела ко мне, внимательно наблюдая за разделкой сельди.
–Да не расстраивайся ты так,– мягко сказала я.– Готовить не колдовать, тут особого таланта не надо, раз увидел – считай, научился. Если это единственное, чего ты не умеешь, то я тебе завидую!
–По-моему, я ему не нравлюсь,– прошептала Орсана, косясь на Ролара.– Чего он все время ко мне цепляется?
–А может, наоборот – нравишься, вот и цепляется?
–Нравлюсь, как же... Разве что в качестве гарнира,– проворчала наемница.– На твоем месте я бы не стала ему доверять. Ты же сама говорила, что вампиры неохотно общаются с людьми, а этот прилип как банный лист... к тому месту, что только в бане и намыливают. С какой бы это радости? Думаешь, так он нам всю правду и выложил, если Лён ее от тебя два с половиной года скрывал? Небось наврал с три короба про обряд и твою хранительскую неприкосновенность, а как только мы арлисскую границу пересечем, тут-то нас и повяжут, тепленьких... Ночей вон не спит, боится, что мы сбежим...