А вот верхний ящик стола – место особое, хотя вроде бы и не очень примечательное. Там навалена всякая мелочевка: сигареты-папиросы, зажигалки и спички, кошельки и предметы косметики – пудреницы и пузырьки из-под лака для ногтей, тюбики с помадой и много чего еще. Например, игральные кости. Это все очень нужно. И опять же, в работе с каждой мелочью нужно много чего знать и понимать. Например, в кадре девушка открывает пудреницу. Попудрилась, посмотрелась в зеркальце и пудреницу закрыла. Казалось бы, просто открой и закрой. А вот и нет – открывание реальной пудреницы беззвучно. Она звучит только при закрывании. Но открыть-то надо со звуком, хоть с каким-нибудь легким щелчком. Что ж, цепляю ногтем краешек пудреницы и… чпоньк! То что надо. Ну, а закрывание уже проще – просто захлопываешь крышечку, и все. С сигаретами-папиросами еще интереснее. В общем, мало кто представляет, как, собственно, звучит сигарета. А она таки звучит. Правда, только тогда, когда ее прикурили, и в реальности ее можно услышать, только придвинув ухо к горящему огоньку. Она ПОТРЕСКИВАЕТ. А сделать это треск в целом не сложно – подвинуть очень близко микрофон и начать перед ним сигарету разминать. Вот он, самый правдоподобный треск.
Так. А что это за непонятная конструкция? На вид – явно сделана специально. Непохоже на найденный где-то предмет. Совершенно верно, эту довольно громоздкую штуку делали специально, на заказ, в столярной мастерской «Мосфильма». Напоминает обычное деревенское окно. Так оно и есть! Деревянные рамы, дребезжащие стекла. Работает оно просто великолепно. В кадре закрывают-открывают окно, стекла слегка звенят – просто попадаешь точно в движение, и звук готов. А вот тут кто-то нервно постукивает пальцами по стеклу – тоже стучу по нему. «Нет-нет, обрати внимание, он не подушечками пальцев стучит, а ногтями…» Присматриваюсь, действительно ногтями, причем довольно неритмично – надо словить движение. Все, вроде попал. Как живой звук получился, даже с едва заметным дребезгом.
…А вот тут стоят еще два стола, но на них ничего не сделаешь. Да это и не нужно, поскольку они предназначены только лишь для… хранения вещей. Каких? А вот смотрите. На первом несусветное скопление бутылок, банок-склянок, вплотную стоящих друг к другу. Настолько плотно, что иногда это выручает. Был сериал, где по ходу действия начинается землетрясение и комната, в которой все происходит, ходит ходуном – все вещи (а это лаборатория с кучей колб и реторт) качаются, трясутся и падают на пол. И я тогда просто схватился за оба конца стола (а он тяжелый, зараза) и начал что есть сил трясти. Все зазвенело, музыкально и страшно! И еще на пол стало валиться, что не предполагалось, но вполне подошло «под картинку», даже отдельно ничего бросать не пришлось.
На другом столе куча всяких коробок с неясным содержимым. Открываем одну, а там… ОЧКИ. Штук пятнадцать, не меньше. Для чего? А вы вспомните, как часто герои снимают-надевают очки, складывают дужки, кладут очки на стол. Вот это и приходится делать. Причем иногда доходит до абсурда. Герой НАДЕВАЕТ очки, но идиоту понятно, что тут никакого звука быть не может. Мягкое, не артикулированное движение. Но звукорежиссеру звук нужен – хоть маленький, хоть микроскопический, но он должен быть. «Слушай, сделай мне тут «очки на зрачки», пожалуйста», – просит он. Что ж, делаю. Хотя это бред…
А в этой коробке… Боже, что за хлам! Куча каких-то невнятных мелких железяк – шпунтиков-винтиков, ключей и вообще не пойми чего. А они нужны, как ни крути. Человек запирает дверь, поворачивает замок… Легкий треск зубчиков ключа, щелчок замка… Вот для этого ключи и нужны. Причем совершенно необязательно их засовывать в замок, достаточно просто быстро чиркнуть по внешней поверхности замка, и звук получается точно такой же, как если бы ключ реально сунули в замок.
Слева стоит пишущая машинка. Не очень древняя, советского образца. Дома-то у меня на всякий случай припасена старинная, фирмы «Рейнметалл», еще дореволюционная, но в хорошем состоянии. Раньше, в советские времена, эту машинку использовали просто в хвост и в гриву, они были практически в любом фильме. А работать с клавишами машинки – дело очень непростое. Посмотрите, как летают пальцы машинистки по клавиатуре, это же просто феерия какая-то! Ты попробуй попади в каждый ударчик. А попасть надо. В наше время, понятное дело, все то же самое делается на компьютерной клавиатуре, и звук, безусловно, другой. Но суть от этого не меняется – надо точно попадать в удары по клавишам. Это наука особая, и ей тоже учатся не один год.
А вот здесь… Ого-го! Боже, откуда столько стульев? Да ладно бы только стулья – несколько кресел, офисные кресла, табуретки, стулья деревянные, стулья металлические, а есть и такие, происхождение и материал которых определить крайне сложно. Да и не нужно. Стулья на экране двигают? Двигают. Просто с места на место, или слегка подвигают, когда садятся, – все это надо отмечать. А часто бывает нужно стульчиком подскрипнуть, это маленький, но изящный нюанс.
– Поскрипи стулом тут, пожалуйста.
– Погоди, зачем? Это же кабинет начальника, мне кажется, тут стулья скрипеть не должны, все такое фирменное.
– Хм… Наверное, ты прав… А так хотелось…
– Слушай, если уж врать, так хоть правдоподобно, а тут… ну уж совсем не к месту.
– Да, все верно… Не будем скрипеть…
Вот офисное кресло. В него садится человек, и колесики слегка проезжают по полу, а само кресло немного похрустывает. Тут все более или менее понятно. Но если, скажем, покрутить это кресло по палубе, по тяжелому гулкому металлу, то… может получится какой-нибудь фантастический механизм, какого и в природе нет. А у меня есть! Я могу его создать. Если нужно, конечно…
А если составить в кучу штук пять-семь стульев и, подняв на вытянутых руках два других, обрушить их на стоящие, то получится великолепный обвал. Обвал чего? А кто ж его знает? Да чего угодно. Например, драка в квартире, два мужика мутузят друг друга и швыряют об мебель. Конечно, ко всему этому надо будет добавить несколько хороших разломов какого-нибудь дерева, фанеры например. Звонко разбить пару бутылок, потыкать палкой в наш стеклянно-керамический бой, и все – драка готова! Ну еще, разумеется, добавить несколько ударов в морду (той самой вышеупомянутой капустой). Тогда все будет правдоподобно и естественно… А зачем мы вообще делаем мордобой? Ну как зачем? Неужели вы думаете, что на съемочной площадке актеры РЕАЛЬНО лупили друг друга по физиономиям? Дорогие мои, так никаких актеров не напасешься. У профессиональных актеров есть годами отработанная техника нанесения «невидимых» ударов, когда кулак проходит в сантиметре от лица противника, никак его не повреждая. А вот сделать звук удара – это уже моя задача. Еще и потому, что реальный удар в морду совершенно невыразительный – плоский и неинтересный.
А бывают вообще жуткие задания… В кадре (Русская смута) человека волокут по земле, привязывают к дереву и… отрезают ему язык! Причем план крупный-крупный, на нем основной акцент. Эх… Ну что ж, делается-то все это достаточно просто, но все равно противно. Сперва звук не очень реалистичный, на самом-то деле в жизни его не слышно, но сделать его надо, для пущего страха и омерзения: металлический отзвук ножа. Берется какой-нибудь достаточно «певучий» ножик (как правило, столовый, цельнометаллический) и лезвием проводится по собственной руке. Он слегка отзванивает и скребет по коже. Только микрофон надо поставить очень близко, чтобы он поймал этот, в общем-то, тихий звук. А вот теперь надо добавить «мясо». Собственно язык. Отрываем большой кусок туалетной бумаги, комкаем и намачиваем. Начинаем «жмякать» его в ладони, и получается тот самый отвратительный «чвак». Язык отрезан! Бр-р-р… Но зато как реалистично! Зритель будет доволен – его так же передернет, как и меня. Впрочем… меня уже давно не передергивает от таких сценок. Привычка, что тут поделаешь. Как говорится, профессиональная деформация.
К слову сказать, в нашем профессиональном лексиконе полно слов, которых больше нигде нет. Это называется профессиональный жаргон. Ну как ты еще назовешь быстрое движение тонкой веточкой в воздухе? Называется это просто «вжик». «Чваки», «вжики», «чирки», «бумсы», «шмяки» – все это настолько вошло в нашу речь, что мы этих слов и не замечаем. Они для нас естественны. И если к нам на запись попадает посторонний человек, то сперва он выпучивает глаза, услышав нашу терминологию, а потом начинает истерически смеяться. Хотя бы еще и потому, что многие наши слова бывают не совсем приличные. Их, понятное дело, я тут озвучивать не стану…
Вообще, эта профессия сродни наркотику. Ты привыкаешь к ней, даже если раньше и занимался каким-то другим делом. Повторю более развернуто то, что я рассказывал выше. К примеру, я по образованию историк философии. Закончил институт и, честно говоря, так и собирался заниматься философией дальше. Но, к своему удивлению, постепенно потерял к ней интерес. Это с одной стороны. А с другой… Сыграли роль самые приземленные причины. Будничные до оскомины. Поверьте, сотрудник института философии получает гроши. По крайней мере, так было тогда, когда я закончил обучение. И как жить? Перебиваться с хлеба на воду? Не согласен. Признаться, мои материальные потребности весьма невелики, но все-таки не до такой степени. И я вспомнил про маму. Про великого специалиста в уникальной профессии. Что ж я раньше-то думал??? И в один прекрасный день я подошел к ней и прямо заявил: «УЧИ МЕНЯ». И она согласилась. Видит бог, прошел целый год, прежде чем я хоть что-то, самую малость, стал понимать в шумовом деле. А сейчас уже минуло двадцать три года, и я уже не мыслю себя без этой профессии. Если долго нет работы, то меня начинает просто трясти, как наркомана, – я хочу в свою родную студию! Я хочу услышать звук своих шагов, я хочу услышать слова «Стоп, записано!». Не знаю, что меня ждет ТАМ, «наверху», но очень надеюсь, что Господь мне скажет: «Ты молодец. Ты правильно прожил свою жизнь. Ты радовал людей…»