А этот фильм был снят на якутской киностудии, не помню, как она называется. «Снайпер Саха». В сущности, это военная история про якутского снайпера во время Великой Отечественной войны. Многие знают, что из сибирских регионов было тогда немало снайперов, которые по основной своей деятельности были потомственными охотниками. Их и не надо было обучать. Они могли попасть в противника даже без оптического прицела. Вот и эта история была про такого. А точнее, про его дуэль с немецким снайпером, в которой он в конечном счете победил. А запомнился мне этот фильм прежде всего потому, что там мне пришлось применить уже упомянутый мною навык работы с мелкими металлическими предметами. По ходу сюжета снайпер разбирает на детали свою винтовку, что-то там чинит, а после собирает ее обратно. Не помню, какие именно железяки я тогда использовал, но кадр был крупный. Сверхкрупный. То есть звучать надо было предельно четко, не допуская ни малейших вольностей: как он снимает затвор, как разбирает его на мельчайшие детальки, как собирает конструкцию назад, как закладывает патрон, – все-все… И получилось весьма достойно – звукорежиссер был очень доволен, потому что во время съемок такие звуки записать было просто нереально. Да и не получились бы они в рабочей фонограмме такие красивые и четкие.
«Мой парень – ангел», режиссер Вера Сторожева. Прекрасная, на мой взгляд, новогодняя история про ангела, который явился на Землю и помогает девушке, запутавшейся в своих жизненных проблемах. Конечно, в первую очередь это история про шаги. Зимние, снежные. Практически вся ходьба по улице, и потому вариаций снега под ногами множество. Это и утоптанный городской снег на асфальте, и рыхлый, где персонажам приходится пробираться через сугробы, и вялый мокрый снег в лужах… И все это необходимо отмечать – на этом акцентируется внимание зрителя, и он не простит ошибки и небрежности. К примеру, как я, кажется, уже говорил, обычный морозный хрустящий снег делается мешочком, в который насыпан крахмал. Если ты делаешь проход через рыхлый «сугробный» снег, то мешочек надо держать без напряжения, свободно, давя на него открытой ладонью. Если же снег твердый, утоптанный, то мешочек надо сжать и давить на него даже не ладонью, а пальцами, так, чтобы крахмал не просто скрипел, а повизгивал. А мокрый снег делается уже другим мешочком, и в нем есть своя маленькая хитрость. Снаружи обычная плотная ткань, но под нею еще один слой, сделанный из болоньи. А внутрь насыпана либо гречка, либо крупнозернистая соль. Это очень хорошо подходит, например, для весенней шуги, снежно-водянистой каши под ногами… Мне этот фильм по-настоящему полюбился, и делал я его с большим удовольствием.
…Ха, а вот этот фильм мне, в сущности, запомнился только одним эпизодом, но очень красочным. «Баку, я люблю тебя» того же Егора Кончаловского. Дело в том, что после фильма «Москва, я люблю тебя» Егор взялся за продолжение и снял еще как минимум два фильма – про Астану и про Баку. Кажется, был еще один фильм, снятый по тому же принципу, но я его запамятовал. А в фильме про Баку мне запомнился один яркий и даже ГРОМКИЙ эпизод. Дело в том, что в одной новелле происходит автокатастрофа. Грузовик, типа ЗИЛа, разносит вдребезги какую-то легковушку. И в грузовике разбивается лобовое стекло. И причем происходит это очень крупно, не заметить это нельзя. Я размышлял, как мне это сделать, поскольку в нашем хозяйстве такого стекла нет. Есть обычные, но ведь в машине все-таки установлен триплекс, двух-трехслойное стекло, которое разбивается с очень характерным звуком. В особенности его свойство становится понятно уже после разбивания. Дело в том, что триплекс, когда разбивается, летит на пол мельчайшими квадратиками. И они еще долго после этого ТРЕЩАТ. Что же делать? Хм-м-м… И тут помощник звукорежиссера говорит: «Слушай, а ведь у меня дома есть такое стекло. На балконе стоит, от старых «Жигулей». Давай принесу!» И он принес… Ох… Если бы я знал, что я получу в итоге, то даже и не знаю, согласился ли бы на такой эксперимент… Поставили два стула, спинками друг к другу, на расстоянии примерно полутора метров. Стекло уложили сверху, на спинки. Установили два микрофона. Один смотрел в точку удара, а другой был направлен в пол, то есть туда, куда упадут осколки триплекса и где они будут потихоньку трещать… Я взял в руки молоток, повернул его к стеклу обратной, острой частью и сказал: «Готов.» – «Пишем…»
Я размахнулся и… Ой-ой! Звук был сродни выстрелу из гаубицы! Я даже на несколько секунд оглох. «Прекрасно!» – кричали из микшерской. Прекрасно вам… Еще бы не прекрасно, ценою моих бедных ушей…
«Шагал-Малевич», Александр Митта. Я вообще люблю творчество этого режиссера. Кто не помнит его знаменитый «Экипаж»? Легенда нашего кино! Хотя, если честно, самый мой любимый его фильм – это «Сказка странствий». Я пересматривал его несколько раз, и всегда у меня был комок в горле, когда я слышал музыку великого Альфреда Шнитке. Впрочем, не об этом сейчас речь. Фильм о сложных отношениях очень непростых художников: Марка Шагала и Казимира Малевича. По моей части там было очень много работы, но я не буду пересказывать все эпизоды фильма. Хорошо запомнился один момент. Именно потому, что мне тоже пришлось включить свою фантазию на полную катушку. Сцена, с которой, собственно, и начинается фильм. Погром в еврейском местечке. Бегут и кричат люди, все время что-то горит, что-то рушится, разбиваются окна… И одно из них разлетается вдребезги в очень крупном кадре. И не просто разбивается – осколки летят с некоторой высоты, так что это не просто «ба-бах», а с осыпью. Как же быть? Будь это просто разбивание, я бы ткнул палкой в стеклянный бой, и все. А здесь «осыпуха». Хм… И я стал придумывать конструкцию… Поставил два стула спинками друг к другу. А сверху водрузил фортепьянный табурет вверх ногами. Ну, знаете, есть такие, крутящиеся. А на его ножки положил большой кусок стекла. Благо тогда у нас был большой запас стекол. И жахнул по нему молотком. Иными словами, осколки не просто попадали на пол, а предварительно простучали по всей конструкции – по табуретке, по стульям. И вышло очень правдоподобно. Фильм получился довольно грустный, но с добрым финалом, и я рад, что мне довелось поработать на картине у Митты. Возможно, последней в его биографии. Дай Бог ему снять еще что-то.
Это еще один фильм, сделанный в Казахстане. «Ограбление по-казахски». Картина получилась на удивление достойной, я бы даже сказал, на мировом уровне. Так, во всяком случае, мне показалось.
Это, в общем, такой комический боевик. Четверо парней-шалопаев решают совершить ограбление банка, но делают массу глупых и нелепых ошибок, из-за чего попадают в самые неприятные ситуации. В фильме мне досталось очень много работы, в том числе и потому, что звукорежиссер (старый мой знакомый) был человеком въедливым и очень дотошным и заставлял меня по сто раз все переделывать. Всего, конечно, не упомню, но один момент запомнил хорошо. В кадре терпит крушение внедорожник – угловатый гелендваген. Он несколько раз переворачивается, ударяясь своими углами об асфальт (даже не представляю, кто пожертвовал дорогущей машиной для такого варварства). И дело в том, что на той студии, где мы работали (это был не «Мосфильм»), есть замечательный реквизит – половина машины! Кажется, это «Фольксваген Гольф». Старенький, но все узлы работают. И вот Леша (звукорежиссер) требует, чтобы я поколотил машину, дабы воспроизвести все перевороты гелендвагена. Я взял длинную арматурину и стал ею лупить что есть силы об капот. А Леша все недоволен: «Нет, это не то. Поставь микрофон поближе… еще… Нет, не годится, не громко, не страшно… Бей сильнее!» Уф, как же я измотался! У меня ладони просто горели – попробуйте железякой разбить внедорожник! В общем, когда Леша понял, что из меня больше ничего не выжать, то с некоторым неудовольствием остановил запись, и мы перешли к следующему эпизоду. А я про себя подумал: «Ты прекрасный человек, но хватит с тебя. Я не железный, как этот гелендваген…»
«Конец прекрасной эпохи». Те, кто слабо разбирается в поэзии, скорее всего, не знают, что это название одной из поэм Иосифа Бродского, или, как он их сам называл, «длинного стиха». Я не знаю, почему Станислав Говорухин выбрал для фильма именно это название, но крайне удачно. Как удачно и то, что он выбрал черно-белое изображение – оно как нельзя лучше подошло к материалу. А материал этот… эх-х-х… Это из того немногого, что по-настоящему дорого моему сердцу, – творчество Сергея Довлатова. Я бесконечно люблю этого писателя, и потому был как-то особенно взволнован, когда мне предложили поработать над фильмом по его книге. А точнее, по сборнику рассказов «Компромисс». Что касается моей работы, то в фильме она была довольно спокойной, без особых изысков. Шаги, книги, газеты, пишущие машинки – ведь дело-то все время происходит в редакции газеты «Советская Эстония». Ну, и обстановка соответствующая. Единственное, что мне запомнилось хорошо, это большое количество застолий. Ведь сам Довлатов и его друзья очень любили «заложить за воротник» (от чего он, собственно, и умер). И потому мне постоянно приходилось звенеть рюмками-стопками. Когда в сцене чокаются одновременно человек десять, то сделать это довольно проблематично – удержать в руках столько рюмок просто нереально, и потому приходилось писать эти сцены в две, а то и в три «дороги». Впрочем, звукорежиссер на этой картине был профессионалом высшей категории, отчего все получалось вполне органично. Недаром его на одной премьере режиссер назвал маньяком звука. Так оно и есть. В любом деле результат будет на пять с плюсом, если его делает «маньяк».
Возможно, многие помнят этот фильм, потому что вышел он относительно недавно, чуть менее десяти лет назад. Некоторым он не понравился, но мне, так сказать, зашел. В главной роли там Ирина Купченко, а фильм назывался «Училка». Такая, в общем, грустная история о немолодой учительнице, которая должна преподавать историю ребятам в выпускном классе. Практически все они оболтусы, ничего не знающие и не желающие знать, но при этом имеющие высокое самомнение и собственный взгляд на все на свете. Один из них (судя по всему, сын какого-то бандита) притащил в школу пистолет, и с этого все и началось. Так или иначе, сперва пистолет оказывается у учительницы, а потом переходит из рук в руки по всему классу. А в конце в класс врывается ОМОН и всех кладет на пол… Лично мне там запомнились два эпизода, связанные с моей работой. В первом, когда ученики засомневались, что учительница способна выстрелить, она стреляет в цветочный горшок, и осколки разлетаются по классу. Мне тогда реально пришлось разбить какую-то керамику – уж и не помню, что это было, но там нельзя было обойтись просто ударом по керамическому бою, горшок должен был именно смачно лопнуть, с хорошим треском. В общем, пришлось жертвовать хорошей вещью. Впрочем, осколки никуда не пропали – они еще послужат великому шумовому делу!.. А когда в класс влетают омоновцы, то они вышибают входную дверь – старого образца, тяжелую, деревянную. И мне пришлось брать реальную, тяжелую дверь и что есть силы швырять ее на пол. Получилось убедительно. Я потом даже попал на премьеру, и был, надо сказать, немного удивлен, когда Купченко в кадре стукнула пальцем по парте, а звук был такой, будто она поставила гирю. Я же, вроде, делал всего лишь легкий стучок. Я высказал свое недоумение звукорежиссеру, а она только махнула рукой: «Не переживай, записано все было нормально. Просто в кинотеатре колонки выставлены неправильно, потому зрители и услышали такой низкочастотный «бум»…»