И вот садишься на краешек ванны, предварительно сняв с себя футболку (а то намочишь обязательно), ждешь записи и момента закрывания лифтовой двери и… изо всей силы лупишь обеими руками о поверхность воды. Получается, как будто в воду плюхнулся весьма большой человек… «Вот! Отлично! То, что надо!» – восклицает довольный режиссер.
А рядом две раковины. Вернее, одна раковина, керамическая, а другая металлическая мойка… Разница безусловная. Помню, как в одном фильме женщина в сердцах швыряет кружку в раковину, и кружка разбивается. Я бросил, но разбивать не стал – жалко кружку, у нас их небесконечный запас. «Нет, погоди, там не раковина, а мойка». А видно довольно плохо, план дальний, и не разберешь – раковина или мойка. Ну что ж, приходится верить на слово. Швыряю кружку уже в мойку. Звук ну совсем другой, гулкий, мощный и довольно противный.
– А мне бы вот разбить бы… – начинает звукорежиссер. Но я его резко прерываю:
– Ага, сейчас! Еще не хватало кружки на тебя тратить! Погоди, по-другому сделаю…
Прямо за раковинами стоят на полу две здоровенных коробки, набитых… осколками – стеклянными и керамическими. И рядом стоит толстая, видавшая виды палка. Переставляю микрофон и утыкаю его «мордой» в керамический бой. Размахиваюсь палкой и… Запись: ба-бах! Стеклянные брызги во все стороны, но я предусмотрительно надел строительные пластиковые очки. Так что нестрашно.
Вообще, техника безопасности – в нашем деле штука важная и обязательная. Работаешь с чем-то бьющимся и острым – надевай очки. Ломаешь руками что-то острое и с заусенцами – надевай матерчатые перчатки, чтобы потом не сидеть с пинцетом и не выковыривать занозы. Одна наша коллега из старшего поколения как-то подметала пол, как раз после разбития какого-то стекла. И от веника отскочил крошечный осколок и… воткнулся ей прямо в глаз! Пришлось вызывать врача (у нас есть своя амбулатория), и потом долго этот осколок вынимали…
А вообще, чтобы все подобные операции проходили без происшествий, есть своя отработанная годами технология. Да и не одна. Бывает, и нередко, что звукорежиссеру не нравится наш стеклянный бой, когда, скажем, в кадре разбивается об пол бутылка.
– Не, не годится. Я слышу, что ты в стеклянную кучу бьешь, а мне нужно именно шарахнуть бутылкой, да чтобы осколки во все стороны полетели.
– Хорошо. Только давай это к концу смены сделаем. Чтобы я потом включил свет и спокойно все подмел, не теряя времени.
– Добро, давай…
И вот готовлюсь к этому «ба-баху». Итак, позиция такая: я стою лицом к экрану, но микрофон у меня ЗА СПИНОЙ. Приготовленная бутылка в руке. И когда включается запись, я размахиваюсь и с силой луплю бутылкой об асфальт. Осколки красочно разлетаются во все стороны. А почему именно так? Да очень просто – тем самым, разбивая бутылку за спиной, я исключаю попадание осколка в глаз. Просто потом где-то минут десять подметаю осколки, которые оказываются в самых неожиданных местах. А после ссыпаю их в стеклянный бой. Нечего добру пропадать, пригодится!
Кстати, рядом с этими коробками на полу валяется множество всяких интересных и не совсем понятных предметов. Например, вот этот тяжеленный стальной брусок. В нем килограммов двадцать, не меньше. Зачем он. Хе, а если кто-то в кадре бросает на пол гирю? Гири у нас в зале нет, да и не нужна она. Поднимаешь этот брусок (не без труда, потому что кроме веса его еще и неудобно подхватывать) и швыряешь на асфальт. Кроме того, что у него замечательный вес, так еще у него и прекрасный металлический отзвон. Это может быть не только гиря, но много чего еще – насколько фантазии хватит.
Мы уже почти приблизились к экрану. Прямо слева от него стоит… пианино. Да, самое настоящее пианино. Изготовлено, судя по всему, где-то в семидесятых годах прошлого столетия. Советские пианино, к сожалению, не обладали достойным звучанием по сравнению с импортными. Да к тому же довольно часто ломались. Это я просто по опыту знаю. Но зато они были повсеместно доступны, и использовать их можно было вовсе не только для игры, а, как в нашем случае, и для весьма специфических процессов. Например, если снять с него переднюю панель и обнажить струны, то… на них можно создать целую фантастическую феерию!
У моей мамы был случай, когда с помощью одного только рояля ей удалось озвучить целый фильм. Точнее, мультфильм. Она была на гастролях в Эстонии, на киностудии «Таллин-фильм». Тамошний режиссер создал весьма необычное произведение, основанное на рисунках эстонского художника Эдварда Вийральда. В двадцатых – начале тридцатых годов, предшествовавших приходу нацизма, он проживал в Германии, где с беспощадной точностью изобразил в своих фантасмагорических произведениях общее состояние Веймарской республики, явно катящейся к тяжелому краху. Это выразилось в трех масштабных черно-белых гравюрах, которые этот режиссер и «оживил». Мультфильм производил какое-то удивительно угнетающее, но одновременно и потрясающее впечатление – тот самый катарсис. А мама и ее коллега долго чесали в затылке… Как это все озвучить??? Здесь не подойдет ни один реальный узнаваемый звук. «Ну придумайте что-нибудь!» – взмолился режиссер. И тут они заметили, что посреди зала стоит прекрасный рояль. И сделали так: подняли его крышку, рядом поставили стулья, залезли на них с ногами и фактически легли всем телом внутрь! И, когда запустилось изображение, стали просто играть на струнах в меру своей фантазии и воображения. И картина ожила, зазвучала! Режиссер был в таком восторге, что подарил им по копии гравюры Вийральда, и она до сих пор висит на стене у меня дома.
Сверху на пианино стоят две вазы. В них засунуты те самые искусственные веточки с листьями. К сожалению, они тоже не вечны – листики обрываются, опадают, как это и с настоящими случается осенью. Так что мы их бережем – неохота потом бегать по специализированным магазинам и искать то, что нужно.
Кстати, вовсе не все предметы нашей студии найдены на помойке и автомобильных свалках. Есть немало вещей, которые куплены за свои кровные денежки. Вот простой пример: как-то в одном сериале была достаточно подробно показана игра в гольф. Если кому доводилось держать в руках гольфовые шарики, тот знает, что у них весьма специфический звук, например, пинг-понговым шариком их никак не заменишь. Звук плотный, звонкий, цокающий. Что-то подсказывает, что внутри наверняка вставлен металлический кожух. Впрочем, я не вскрывал, не знаю. Что же делать? По счастью, недалеко от моего дома расположен довольно известный в Москве гольф-клуб. И при нем есть небольшой магазинчик со всеми сопутствующими товарами. Клюшки, перчатки и прочее. И конечно, шарики. Ну, в общем, пришлось идти туда и покупать. А они недешевые оказались. Но что делать? Пришлось купить. Но и хранить их в ателье я не стал – как я уже говорил, кражи у нас хоть и редко, но случаются. Потому от греха подальше я шарики держу дома…
Так… Ну, а что там у нас ЗА экраном? Ого! Да тут полно всего! Причем все это предметы крупногабаритные – для них другого места и не найдется. А когда приходится их доставать, то это… просто «гроб с музыкой». Попробуй вытащи вот эту жестяную конструкцию неясного назначения. Напоминает фрагмент водосточной трубы, только в несколько раз больше. Пока ее извлечешь из «заэкранья», и стукнешься несколько раз, и вымажешься в пыли, как поросенок (этот предмет используется редко, так что слой пыли на нем огромный), и запыхаешься… А вот слева от экрана стоит стопка самых разнообразных листов. Большущих, не меньше метра на метр. Тут и жестяные, и фанерные, и стальные, и латунные, и из оргстекла. Используются в очень многих задачах. Вот самый яркий пример: если взять латунный лист, держа его на весу, и активно им трясти в воздухе, то получается… самый настоящий гром. Да-да, тот самый, небесный, во время грозы. Между прочим, это один из самых древних приемов в шумовом озвучании. Его использовали еще в театре. Я уже как-то упоминал, что шумы в театре и в кино вещи совершенно разные. Хотя бы уже потому, что в театре не требуется синхронность. Просто звук должен более или менее попадать в нужное действие. Когда моя мама служила шумовиком в театре им. Маяковского, то уже тогда набралась огромного опыта. Кстати, игра с латунным или жестяным листом – это своего рода компромисс. Когда нет под рукой чего-то более достойного. А что тут может быть достойным? Ну, я имею в виду озвучание грома. Так вот у них в театре была специально созданная конструкция, назначение которой посторонний человек определить не сможет. Это большущая жестяная труба, на манер водосточной, только заметно крупнее в диаметре, изогнутая по спирали и поставленная вертикально. Наверху стоял исполнитель и по команде (на стене зажигалась лампочка) сбрасывал внутрь трубы… деревянные шары, также специально для этой цели изготовленные. Они летели по этим изгибам вниз, издавая ужасающий грохот. А из зрительного зала этот кошмар воспринимался как самый настоящий природный гром. Такой, например, применялся в пьесе Островского «Гроза»… В кино такая конструкция, конечно, не нужна. Хотя бы уже потому, что она занимает неприлично много места, а применяется редко. Куда ее девать? Так что латунный или жестяной лист подходит в самый раз. Стоит себе в уголке, незаметный, и каши не просит…
А вот тут, рядом с листами, стоит складная детская коляска. А что думаете, сцен, где мамаши катают детишек по улицам и паркам, в кино довольно много. И коляска у нас тут не одна. Просто они все разные. Есть старорежимные, довольно дребезжащие, а есть современные – почти что бесшумные. У них слышен разве что легкий шорох колес по асфальту или земле. Но он тоже нужен. В сериале, по телевизору, его, может быть, и не заметят, но на большом экране выявится каждый, даже самый мелкий звучок. Так что все надо делать, все…
Вообще, если уж по-честному, умение экономить неизбежно вырабатывается у шумовика. Со временем, конечно. Экономит на всем – на пространстве, на размере предметов, на затрате сил. Даже на поиске нужного материала. Когда ты получаешь задачу, то уже не бегаешь, как раньше, по залу в поисках нужного. А сидишь себе и медленно, внимательно обводишь взором все вокруг. И когда находишь нужный предмет, то просто напрямую идешь к нему, а не носишься туда-сюда с очумелым видом.