Однако Вертинар, несмотря на полученные пинки, не потерял присутствия духа. Мы увидели совсем близко его лицо и что-то орущий рот. Видно, он давал какую-то команду своему разбитому войску.
Общий план. Жулики, подгоняемые страусами, прорываются к калитке и скрываются внутри фуры. Спрятались!
И тут же вся футбольная орава ринулась за ними. Только Гоша остался у калитки. Стоял, как часовой, точнее, как полководец, и только чуть покачивал головкой, делая какие-то «клевательные» движения.
И стоял не зря. Что-то было задумано.
Вот вылетел из фуры Вертинар. Бежит мимо Гоши. И Гоша делает свой знаменитый трюк с раздеванием. Своим сильным когтем или пальцем, не знаю как правильно, он отработанным движением цепляет штаны Вертинара возле пояса. Хрясь! Так и кажется, что мы слышим треск разрываемой материи. И Вертинар продолжает бег, путаясь в разодранных надвое штанах.
– Ну, – недовольно сказала мама, – это уж совсем неприлично.
– Зато очень педагогично, – важно высказался Алешка.
Та же участь постигает и двух сообщников Вертинара. Они бегают по загону без штанов.
Мы с Алешкой едва удерживаемся от хохота. А водитель фуры не удерживается – он катается по земле, держась за живот, и буквально заливается смехом. Да, ему-то хорошо…
Наконец он вскакивает и отгоняет фуру от калитки. Трое жуликов без штанов шмыгают в нее, и кто-то из них быстро ее захлопывает.
Страусы по ту сторону сетки отплясывают победный танец.
Крупным планом на экране – номерные знаки фуры и «Нивы». А затем, тоже крупно, трое потерпевших бесславное поражение обматывают голые ноги каким-то тряпьем. Вид у них жалкий и побитый. Собственно, так и есть. Теперь они месяца два будут есть и пить стоя. Как страусы.
– Жестоко, – заявляет мама, когда папа останавливает запись. – Но справедливо.
– Так, – зловеще произнес папа. – Начинается разбор полетов. Ваша работа? – Он кивнул в сторону погасшего экрана.
Мама тут же вскочила, собрала по всей квартире все ремни, ремешки и даже старые папины подтяжки от его новых штатских брюк и заперла все это в шкаф.
– Непедагогично, – буркнул Алешка, на всякий случай прижавшись спиной к стене.
Папа улыбнулся.
– А я и не собираюсь вас наказывать. Даже напротив – готов выразить вам признательность за помощь, оказанную следствию.
Мы с Алешкой расплылись, как два блина на одной сковородке.
– Надо сказать, – продолжал папа, – что эта группа давно у нас в разработке. Но фактических доказательств, чтобы раз и навсегда пресечь ее преступную деятельность, у нас не хватало. Да и времени у нас нет – много других, более важных дел. Ну что им можно было предъявить? Кражу животных? «А мы их не крали. Наоборот – мы подбирали потерявшихся животных. И возвращали их законным владельцам. Или пристраивали в хорошие руки. Мы действовали благородно!» Вот так. – Папа помолчал, а потом добавил: – А вот теперь у нас есть неопровержимые доказательства. Попытка хищения. Есть все основания их задержать, предъявить им обвинение и начать уже более подробно разбираться в их деятельности. Так что вы, конечно, здорово нам помогли. Однако с этой минуты вы прекращаете свои разборки и держитесь как можно дальше от «Зверинца».
– И от института? – недовольно спросил Алешка.
– Какого еще института? – удивился папа.
– Ну… Где работает Бир.
– Какой еще Бир?
Пришлось все рассказать. И по мере рассказа папа становился все внимательнее и внимательнее.
– Так вот в чем дело, – проговорил он.
– А в чем? – выскочил Алешка.
– В том, что мы никак не могли выйти на главаря этой шайки. Мы чувствовали, что руководит ею чья-то опытная рука. Сначала предполагали, что это Артур Щукин, ветеринар по профессии. Но потом поняли, что он на эту роль не тянет. Значит, вы говорите, профессор Медведев?
– Шибко ученый, – сказал Алешка. – Медведей пасет.
– Так. – Папа пошел в кабинет и позвонил кому-то на свою работу. А вернувшись, сказал: – Обещаете больше не лезть в это дело? Тогда я дам вам поручение.
– Смотря какое, – предусмотрительно высказал сомнение Алешка. – Если табуретку починить, то…
– Табуретку, – поморщился папа, – я сам починю. А вы можете нам помочь, если найдете потерпевших. То есть людей, у которых эта банда заведомо похищала животных. Тогда нам легче будет прижать преступников. Сделаете?
Мы переглянулись. Кивнули. И оба сразу подумали, что кое-кто у нас уже есть. Мальчик с обезьянкой, бабушка с Рубликом, Ростик с попугаем…
– Ладно, – небрежно уронил Алешка, – если вы уж без нас не можете…
– Не можем, – улыбнулся папа. – Ну никак.
А мама тоже улыбнулась, отперла шкаф и вернула ремешки и подтяжки на свои места. Восстановила, так сказать, нормальный семейный беспорядок.
Глава XIII. МЫШКА БЕЖАЛА…
Хотя папа и запретил нам приближаться к «Зверинцу», мы не могли оставить там без руководства свою агентуру. И застали мирную картину. Возле чума. Там развалился во весь свой рост лохматый Норд, а по нему кувыркался Умка. Дядя Ваня одобрительно смотрел на них, курил трубку. А рядом с ним Ленка пила чай из «люменевой» кружки.
– Все, – сказала она, – можно снимать посты.
– Это как? – спросили мы с Алешкой.
– Нет необходимости, – объяснила Лена. А дядя Ваня подтвердил, сияя круглым лицом со щелочками глаз:
– Шибко большой милиция приезжал. Однако всех жуликов забирал. И с шибко железными зубами тоже.
Все так и было. Приехали две милицейские машины и забрали с собой Вертинара, дядьку со стальными зубами и двоих домушников.
А как же «Зверинец»?
Ответ мы получили тут же. К чуму подошел наш не очень старый знакомый – Лева. Оказалось, что «Зверинец» переходит в ведение института, и Лева будет здесь развивать науку.
Нам это понравилось. Теперь все звери будут в надежных руках.
– А Бира тоже забрали? – спросил я Ленку.
Вместо нее ответил Лева:
– Бир куда-то исчез.
– Надо у папы спросить, – сказал Алешка. – Может, он вышел на его след, а?
Мы обошли весь зоопарк. Полюбовались зверушками.
– Они все краденые, – опять сказал Алешка Леве. – Вы это имейте в виду.
– Не все, – не согласился Лева. – Здесь очень много животных из нашего вивария. Медведев их сюда «перекачал».
– Все мало ему, – проворчал Алешка.
– Да, – вздохнул Лева, – жадность не знает меры. Я боюсь, что с исчезновением Медведева мы еще многого в институте не досчитаемся.
– И куда он делся? – задумчиво проговорила Лена.
– Или его тоже арестовали, – сказал я, – или он куда-то удрал.
– Ну, если удрал, – сказал Алешка, – мы его найдем.
Сегодня Пчелкина совсем не была похожа на полосатую осу. Она была больше похожа на растерявшегося щенка. Она и поскуливала совсем по-щенячьи. Как же! У нее пропал хозяин. Научный руководитель.
Мы стали ее успокаивать. Даже пообещали, что найдем профессора, где бы он ни был.
– Найдите! – оживилась Пчелкина, перестала скулить и прижала руки к груди. – Найдите, мальчики! Я вам за это… Ну, что хотите отдам! Ничего не пожалею.
Я и в самом деле обвел глазами кабинет директора.
– Вот этот медведь, – сказал я и показал на громадное чучело, – он очень хорошо смотрелся бы в актовом зале.
– В каком зале? – Пчелкина еще похлюпала носом и достала платок.
– В нашей школе. Раз уж у нас закрыли кружок, то пусть хоть медведь будет.
– Забирайте! – решительно взмахнула Пчелкина платком и стала осторожно, глядя в зеркальце, убирать со щек следы потекшей краски. – Но сначала профессора найдите!
Алешка незаметно стукнул меня по ноге носком кроссовки и покрутил пальцем у виска.
– Что вы! – бескорыстно завопил он. – Не надо нам никакого медведя! Мы вашего профессора даром найдем!
А мне Алешка шепнул:
– На фиг он нам нужен. Он же не целый! – А позже объяснил, что задней половины у медведя нет, одна дырка. – Шкуры не хватило. Ты забыл? Дядя Лева рассказывал.
– Какое благородство! – взвизгнула Пчелкина. И слезы мгновенно высохли на ее ресницах.
– Вы нам лучше расскажите, как он исчез. При каких обстоятельствах? Тогда мы будем знать, как его искать.
– Обстоятельства? – Она призадумалась. – Какие обстоятельства?.. Да никакие! Вчера вот так мы с ним сидели. Вот здесь он, а вот здесь я. Вдруг – телефон. Профессор послушал-послушал да как подскочит! Я даже испугалась. У него было такое бледное лицо! Я даже налила ему полстакана валерьянки…
– Выпил? – спросил Алешка.
– Еще как! Залпом. А потом стал что-то бормотать.
– Что именно? – строго спросил Алешка. – Это очень важно. Его бормота может навести нас на след.
– А! Вот! «Мне надо исчезнуть. А где лучше всего спрятаться? А там, где тебя искать не будут!»
– А дальше что?
– Дальше… Вскочил, запер сейф, забежал зачем-то вот за него, – Пчелкина сердито указала на медвежье чучело, будто оно было виновато в исчезновении профессора, – и бросился к дверям. Даже очки свои забыл.
– Это все?
– Да… Он еще в дверях обернулся и бросил мне через плечо: «Не вздумай в милицию заявить!» Грубо так крикнул. Я даже его не узнала. – И она опять всхлипнула.
– Так… – задумчиво сказал Алешка. – А где его очки?
– Вот, – Пчелкина выдвинула ящик стола и протянула Алешке знаменитые очки, которым ни минуты не сиделось на одном месте – то на лоб вскакивают, то на нос падают. – Я сохранила их на память.
– Мы возьмем их с собой, – все так же строго проговорил Алешка. – Как вещественное доказательство.
Какое там еще доказательство? Мне даже смешно стало. А Лешка, глазом не моргнув, завернул очки в бумагу и сунул в карман.
– Мы найдем его! – сказал он торжественно и встал. – Не волнуйтесь. И никакого дырявого медведя нам не надо…
В коридоре, едва мы отошли от дверей кабинета, Алешка оглянулся, достал очки и надел на нос. И стал похож на великого ученого. Очень маленького, но совсем как настоящего. И засмеялся: