— Моран, что вы скажете о владельце этой палки? Примените дедукцию.
В последнее время Мориарти просто помешался на дедукции. Не знаю, откуда у него такой интерес, да мне, в общем-то, плевать. Во время нашей первой встречи он, помнится, продемонстрировал полное пренебрежение к подобным играм. Но раз уж ему пришла охота побаловаться логикой, лучше подыграть.
— Помимо того, что он рассеянный болван?
Профессор ухмыльнулся.
А я принялся мерить шагами комнату, крутя трость в руках и едва-едва не задевая ею технические устройства, драгоценные безделушки и сувениры, напоминающие о наших прошлых преступлениях. Разумеется, моя неосторожность была нарочитой. Мориарти злобно зашипел. Так ему и надо — это расплата за треклятые «проверки». Я хорошо стреляю, но подчас, намереваясь промахнуться, случайно могу и попасть. Чучело додо задрожало под стеклянным колпаком, а глаза профессора вспыхнули, словно костры мародёров на морском берегу. Я бросил свои забавы.
Палку можно было смело отнести к подвиду «калькуттская колотушка» или же «чикагское последнее прости». Длиннее обычного, внушительная, крупный свинцовый набалдашник. Ею часто пользовались, о чём свидетельствовали чёрные пятна. Мой намётанный глаз мигом определил: когда-то они были ярко-алыми.
— Должно быть, принадлежит молодчику, который регулярно вышибает мозги встречным собакам, ломает кости попрошайкам и разгуливает с весьма заносчивым видом. Держу пари, знатный мерзавец. Ах да, довольно высокий. Как вам дедукция?
— Так вышло, — Мориарти качнул головой из стороны в сторону, — что законные права нашего потенциального клиента под большим вопросом.
Ха! Клиент, значит.
Тут и дедукция не особенно нужна. Посетители либо приходят на Кондуит-стрит за консультацией, либо появляются здесь с мешком на голове. Последних, не обращая внимания на скулёж, я утаскиваю в подвал, а там зачастую применяю собственную любимую палку — эластичный, со стальным сердечником «хлыст старосты» — память о славных школьных деньках. С ним беседа протекает гораздо плодотворнее.
— Мы его знаем?
Мориарти швырнул мне визитную карточку, и она, закружившись, упала на ковёр. Пришлось наклоняться и поднимать. Профессор скорчил злобную гримасу.
На карточке значилось: «Джаспер Сток, Трэнтридж, Уэссекс».
За долгую жизнь я провёл немало времени в горах, чащобах, борделях и игорных притонах. Там многое узнаешь о людской природе. Носитель имени Джаспер обычно оказывается надменным, скользким подлецом. Седрики и того хуже, а уж Пирсов нужно пристреливать при первой же встрече. И не говорите потом, что не извлекли никакой пользы из моих мемуаров, ибо это святая правда.
Однако в преступном мире из надменных скользких подлецов получаются весьма ценные клиенты. Репутация профессора такова, что Седрики и Джасперы бывают вынуждены на время изменить мерзким привычкам. Изворотливые негодяи берут в долг огромные суммы и в ус не дуют. Но даже самый ненадёжный бездельник (и даже если его зовут Пирс) знает: счёт, присланный профессором Мориарти, следует оплатить до последнего фартинга, причём немедленно. В противном случае — мешок на голове и итонский «хлыст старосты». И это лишь начало неприятностей.
— Уэссекс, — поморщился я. — Раз или два проезжал там на поезде. Край овцеложцев. Никакой приличной дичи, только лошади да сбрендившие священники. Не слыхал ни о каком Джаспере Стоке. А Трэнтридж — деревня или поместье?
— И то и другое. Имение в шесть тысяч акров, куда входит древний лес под названием Заповедник. Семейство Сток владеет Трэнтридж-Холлом с тысяча восемьсот пятьдесят пятого года. Хотя правильнее называть их Стоками-д’Эрбервиллями. Когда ростовщик Саймон Сток приобрёл эти земли, то присоединил к своей скромной фамилии другую, более звучную, принадлежавшую роду, который, как все полагали, давно угас.
— Джаспер — сын старика Саймона?
— Племянник. Сына и наследника Саймона убили двадцать лет назад.
— Ха! Скользкому мерзавцу Джасперу не терпелось заполучить наследство? И как он поступил — натёр салом ступеньку лестницы? Или подсыпал толчёного стекла в пудинг с бренди?
— Александра Стока-д’Эрбервилля убила любовница Тереза Клэр. Дурочка утверждала, что сама происходит из рода д’Эрбервиллей. Её повесили в Уинчестере{24}. Не выношу любителей. Вы знаете, Моран, убийство — это призвание. И далеко не у всех есть к нему талант.
Я ничуть не удивился, услышав подобное. Мориарти наизусть знал все шесть томов «Ньюгетского справочника» и по памяти цитировал любые факты из биографии Джонатана Уайлда или Чарли Писа. Имел обыкновение переходить на этот свой занудный лекторский тон и мучить лекциями наших команчей: как плохо кончают дураки (или в данном случае дурочки), которые по глупости своей решились на преступление, но пренебрегли подготовкой. Этакие «Сказки на ночь для плохих мальчиков»: вместо «Не забудь помолиться перед сном и помыть руки, иначе няня тебя отшлёпает и отдаст любимого оловянного солдатика нищим» — «Не забудь провести разведку и избавься от свидетелей, иначе сержант Большеногинс проломит тебе дубинкой черепушку, а палач Джек Тяп приласкает топором».
— Эта шлюшка окончательно запутала преемственный порядок Стоков, произведя на свет как минимум одного ублюдка, — продолжал меж тем Мориарти. — Возможно, у Александра имеется наследник.
— Не очень-то люблю шашни между родственниками. В результате рождаются уродцы, а то и вовсе лягушата.
— Если верить слухам, ребёнок умер в младенчестве.
— Так Джаспер не желает портить своё родословное древо? — уточнил я, снова взглянув на визитную карточку.
— Он большую часть жизни провёл в Америках, Северной и Южной. Это всё, что нам известно. А теперь намеревается вступить во владение семейным гнездом и сделаться сквайром.
— Вы это узнали с помощью дедукции, глядя на чёртову палку?
— Нет, прочитал в чёртовой «Таймс».
На столе в приёмной лежала газета месячной давности. В моменты затишья Мориарти любил вырезать из заголовков необычные словечки и имена собственные — весьма полезная штука, когда возникает нужда в анонимных письмах. Раздел «К нам недавно прибыли» содержал заметку о Джаспере Стоке, «который большую часть жизни провёл в Америках, Северной и Южной, а теперь намеревается вступить во владение семейным гнездом и сделаться сквайром». Что, видимо, означает «прятаться от проливного дождя под протекающей крышей, брюхатить доярок и накачиваться отвратительным уэссекским сидром».
— Как вы думаете, что нужно от нас Стоку?
— Не имею ни малейшего понятия, Моран. — Мориарти выглянул в окно. — Но скоро мы это выясним. В дверь вот-вот позвонит мужчина в шляпе американского фасона.
В гостиной миссис Хэлифакс забренчал звонок: кто-то дёргал за шнур что есть мочи. Подобное нетерпение частенько проявляют завсегдатаи заведения, когда стремятся попасть в тайный будуар со специальными смотровыми окошками. Такие торопыги всегда и всё дёргают со всей мочи. Я применил дедукцию и решил, что этот посетитель, основательно загрубевший в Америках, Северной и Южной, не имеет ни малейшего представления о достижениях цивилизации вроде дверных звонков и брючных пуговиц.
Профессор свистнул в переговорную трубку, подавая сигнал вышибале Селдену впустить клиента. Яростный трезвон смолк, и по лестнице затопали тяжёлые сапоги. Наш визитёр вряд ли когда-нибудь выслеживал индейцев или охотился на буйволов в своих Америках. Столь шумного громилу давно бы скальпировали или же он умер бы от голода, так никого и не подстелив.
Дверь распахнулась, и в приёмную ворвался настоящий великан в сомбреро. Сомбреро иногда ещё называют «шляпой в десять галлонов», что в данном случае следовало понимать вполне буквально. Обычный головной убор едва ли вмещает один галлон. Кто-то когда-то неверно расслышал испанское выражение «шляпа для галантных».
Незнакомец в вонючем шерстяном пальто с такой силой выдернул у меня палку, что мои руки потом болели ещё несколько дней.
— Старина Герти, — воскликнул он, прижимая трость к груди, словно утерянное и вновь обретённое сокровище. — А я-то поверил, что потерял тебя навсегда!
— Мистер Джаспер Сток? — поинтересовался Мориарти.
Великан изумлённо уставился на нас, его огромная челюсть отвисла, обнажив неровные почерневшие зубы.
— Я не…
— Джаспер Сток — это я, — промурлыкал ещё один джентльмен, гораздо более скромного роста, успевший незаметно пробраться в приёмную вслед за гигантом.
Ни мне, ни профессору и в голову не пришло, что палка и визитная карточка принадлежат двум разным людям. Меня-то подобный недочёт не очень расстроил, а вот Мориарти наверняка разозлился.
Сток щеголял шляпой с широкими волнистыми полями. И никакой палки с собой не носил. Да она и не была ему нужна: великан, видимо, исправно дубасил всех, кто вставал на пути у хозяина.
Сток одевался элегантно, его жилет был богато расшит. Этакий зловещий красавчик, если понимаете, о чём я. Тонкие напомаженные усики, ухоженные брови. Одну щёку слегка портят два параллельных шрама. Когда-то его оцарапали — неужто котёнок? Руки белые и холёные, такие встретишь скорее у шулера, чем у кау-боя.
Ну вот вам и дедукция. Возможно, с палкой мы ошиблись, но насчёт «знатного мерзавца» я угадал. Рыбак рыбака — так обычно говорят (а потом непременно получают по голове за изречённую с умным видом банальность).
— Это мой любимчик Дэн’л, — пояснил Сток, указывая на прижавшего к груди трость громилу. — Известен в трёх штатах как Отчаянный Дэн’л. За его голову назначена награда — он убил человека…
— Неверно говорите, мистер Джас, — отозвался великан. — Белых людей я убивал по-честному — глядя в лицо. Награда эта не по закону. Нету такого закона, чтобы не стрелять китайцам в спину. Судья Бин так и сказал, а раз в Техасе разрешается{25}, то в Аризоне и подавно. И в Англии вашей тоже.