— Откуда я знаю, что вы просто не убьете нас, как только мы окажемся за пределами города? — спросил мистер Пью.
— Мне ничего не стоит убить вас обоих прямо сейчас, — ответил я. — Если бы не запрет дедули, я так бы и поступил. Но раз он запретил, вы в безопасности, мистер Пью. Хогбены никогда не нарушают данного ими слова.
Он согласился, хотя скорее его убедило то, что, как я сказал ему, мы можем работать только на своей территории. Дядю Лема погрузили на заднее сиденье и отправились в путь. Пришлось долго спорить с доктором, но мы его уговорили, разумеется. Правда, понадобилось преодолеть упрямство дяди Лема.
Он так и не проснулся, но как только Пью-младший снял с него заклятие, цвет лица дяди Лема снова стал розовый, как у нормального человека. Доктор отказался верить собственным глазам. Мистеру Пью пришлось прибегнуть к самым страшным угрозам, прежде чем мы уехали. Я оглянулся назад и увидел доктора, который сидел на краю тротуара, что-то бормотал себе под нос и потирал лоб с ошеломленным видом.
Я чувствовал, как дедуля изучает обоих Пью через мой мозг. Мне показалось, что он вздыхает и качает головой, обдумывая проблемы, которые оставались мне совершенно непонятными.
Когда мы подъехали к дому, там никого не было. Я слышал, как дедуля ворочается и бормочет что-то, лежа в своем дерюжном мешке на чердаке, но папули нигде не было видно — это ничуть не удивило меня, он предпочитал оставаться невидимым, а когда я позвал его, оказалось, что он настолько пьян, что не отзывается. Крошка Сэм спал у себя в цистерне, мамуля еще не вернулась из церкви, и дедуля запретил звать ее.
— Мы сами справимся с этим, Сонк, — сказал он, как только я вышел из автомобиля. — Я кое-что придумал. Помнишь салазки, которые ты оборудовал сегодня утром, чтобы сбивать мамуле сметану? Вытаскивай их, сынок, вытаскивай.
Я сразу понял, что он задумал.
— Нет, дедуля, нет! — воскликнул я вслух, забывшись на мгновение.
— С кем это ты разговариваешь? — спросил Эд Пью, вылезая из автомобиля. — Я никого не вижу. Это и есть ваша ферма? Не дом, а развалюха. Не отходи от меня, малыш. Что-то я не слишком доверяю этим Хогбенам.
— Говорю тебе, сынок, вытаскивай санки. — Голос дедули был твердым. — Я все обдумал. Мы пошлем двух этих горилл в прошлое. Им там самое место.
— Ну что ты говоришь, дедуля! — завопил я, на этот раз молча. — Давай сначала обсудим все. Позволь хотя бы позвать мамулю. Да и папуля совсем не дурак, когда трезвый. Подождем, пока он протрезвеет, а? Крошку Сэма тоже неплохо было бы спросить. Мне кажется, дедуля, что нельзя посылать их в прошлое.
— Крошка Сэм спит, — послышался ответ дедули. — Оставь его в покое. Он начитался Эйнштейна, и теперь его не разбудишь.
Если уж быть откровенным, больше всего меня беспокоило то, что дедуля говорил на самом обычном английском языке. Такое никогда не случается с ним, когда он чувствует себя нормально. А что, если начал сказываться возраст и здравый смысл покинул, так сказать, его голову?
— Дедуля, — начал я, стараясь говорить как можно спокойнее. — Разве тебе не понятно? Если мы пошлем их в прошлое и дадим им то, что обещали, положение станет в миллион раз хуже! Может быть, ты собираешься отослать их в первый год нашего летосчисления, а потом забыть о данном тобой слове?
— Сонк! — упрекнул меня дедуля.
— Знаю-знаю, если мы дали обещание, что династия Пью не вымрет, то должны сдержать данное нами слово. Но если мы пошлем их в первый год, это значит, что начиная с того момента и до сегодняшнего времени они будут размножаться и размножаться. С каждым поколением Пью будет становиться все больше и больше. Дедуля, через пять секунд после того, как эти Пью попадут в первый год, мои глаза сдвинутся к носу, а лицо станет бледным и одутловатым, как у Пью-младшего. Если мы дадим им столько времени, дедуля, в мире останутся одни Пью!
— Не изрекай насупротив, нахальный отпрыск! — завопил дедуля. — Делай, что велено!
Увидев, что дедуля снова заговорил на допотопном жаргоне, я почувствовал себя немного лучше. Пошел в сарай и вытащил санки. Мистер Пью принялся отчаянно возражать.
— Я не катался на салазках с того момента, как был меньше своего мальчугана, — заявил он. — Чего ради буду садиться на них сейчас? Это какой-то трюк. Не согласен.
Малыш попытался укусить меня.
— Послушайте, мистер Пью, — сказал я, — если вы хотите, чтобы мы сдержали данное слово, вы должны слушаться, иначе ничего не выйдет. Я знаю, что делаю. Подойдите к санкам и сядьте. Малыш, для тебя достаточно места впереди папочки. Вот так, отлично.
Если бы Пью-старший не заметил, как я обеспокоен, не думаю, что он пошел бы на это. Но я не сумел скрыть свои чувства.
— А где ваш дедуля? — поинтересовался он. — Уж не собираешься ли ты сделать все один? Неграмотный молокосос! Мне что-то не нравится это. Вдруг ты в чем-нибудь ошибешься?
— Мы дали слово, — напомнил я. — Поэтому будьте добры, мистер Пью, замолчите и не мешайте мне сконцентрироваться. А может быть, вам просто не хочется, чтобы династия Пью продолжалась вечно?
— Да, вы действительно обещали, — согласился Пью и поудобнее устроился на санках. — Надеюсь, что не нарушите слово. Не забудь предупредить меня, когда приступишь к работе.
— Отлично, Сонк, — донесся с чердака бодрый голос дедули. — А теперь смотри. Может быть, чему-нибудь научишься. Внимательно следи за происходящим и делай все, что я скажу. Итак, сконцентрируйся и выбери ген. Любой ген.
Если уж дедуля принимается за что-то, то он делает это хорошо. Итак, он распорядился, чтобы я выбрал ген. Отлично. Гены — это такие малюсенькие скользкие существа, веретенообразные и едва видные невооруженным глазом — невооруженным глазом Хогбенов, разумеется. Они партнеры крошечных существ по имени хромосомы. Куда ни посмотришь, обязательно увидишь гены и хромосомы, нужно только правильно скосить глаза.
— А теперь необходимая порция ультрафиолетового излучения, и все в порядке, — бормотал дедуля. — Давай, Сонк, ты ближе.
— Хорошо, дедуля, — ответил я и вроде как отфильтровал свет, падающий на обоих Пью через иголки сосен. Ультрафиолетовый свет обладает цветом, находящимся на противоположной стороне гаммы цветов, там, где цвета перестают иметь наименования для большинства людей.
— Спасибо, сынок, — услышал я голос дедули. — В самый раз. Подержи его еще немного.
Гены принялись извиваться в унисон со световыми волнами.
— Папочка, меня что-то щекочет, — пожаловался Пью-младший.
— Заткнись, — оборвал его отец.
Дедуля продолжал что-то бормотать себе под нос. Я почти не сомневался, что он украл слова у прохвессора, которого мы держим в бутылке, но не был все-таки полностью уверен. С дедулей никогда нельзя быть уверенным, это уж точно. Не исключено, что он придумал их сам.
— Эухроматин, — шептал он. — Пожалуй, в этом вся разгадка. Ультрафиолетовые лучи дают нам наследственную мутацию, а эухроматин содержит гены, передающие наследственность. А вот гетерохроматин вызывает эволюционные перемены катаклизмического типа. Отлично, отлично. Новые виды всегда могут нам пригодиться. Гм… Думаю, шесть вспышек гетерохроматического облучения — и хватит. — Он помолчал. — Ик ам энд ек магти! — сказал дедуля наконец. — Все в порядке, Сонк, отправляй их.
Я отпустил ультрафиолетовый свет туда, откуда он появился.
— Значит, в первый год, дедуля? — спросил я, все еще сомневаясь.
— Примерно, — донесся ответ. — Ты знаешь, как это делается?
— Конечно, дедуля, — ответил я, наклонился и дал соответствующий толчок.
Последнее, что я услышал, был рев мистера Пью.
— Да что же здесь происходит? — вопил он. — Что вы тут придумали? Смотри, юный Хогбен, если… Куда нас посылают? Послушай, Сонк, предупреждаю тебя, если это какой-то фокус, я нашлю на тебя своего мальчугана! Он устроит тебе такое заклятие, которого да-да…
Тут голос его стал все тише и слабее и постепенно затих вдали, превратившись во что-то вроде жужжания комара. Во дворе наступила тишина.
Я замер на месте, напрягся, полный решимости сопротивляться превращению в Пью. Эти гены — хитрющие существа.
Я был уверен, что дедуля совершил ужасную ошибку.
Мне было ясно, что произойдет, как только эти Пью попадут в первый год и начнут затем прыгать из столетия в столетие, приближаясь к нам.
Я плохо представлял, как давно от нас находится первый год, но не сомневался, что у Пью окажется достаточно времени, чтобы населить всю планету. В качестве меры предосторожности я сжал двумя пальцами переносицу, чтобы мои глаза не столкнулись друг с другом, когда начнут сближаться, подобно тому как это происходит со всеми нами, Пью…
— Ты еще не Пью, сынок, — хихикнул дедуля. — Ты их больше не видишь?
— Нет, — ответил я. — Что с ними происходит?
— Санки сбавляют скорость, — пояснил дедуля. — Остановились. Да, это действительно первый год нашего летосчисления. Ты только посмотри, как мужчины и женщины выскакивают из пещер, чтобы приветствовать новых компаньонов! А плечи у мужчин! Куда шире, чем даже у Пью-старшего! И… что за женщины! Клянусь, Пью-младший без труда найдет себе жену, когда наступит время.
— Дедуля, но это ужасно! — простонал я.
— Не перебивай старших, Сонк, — упрекнул дедуля. — Слушай, что там происходит. Малыш только что взялся за колдовство. Чей-то маленький мальчик упал. Его мать лупит Пью-младшего почем зря. Ага, теперь отец упавшего мальчика взялся за Пью-старшего. Ну что за драка! Ты только посмотри! Думаю, все в порядке — с семьей Пью там разберутся, Сонк.
— Как относительно нашей семьи? — спросил я, не скрывая горечи.
— Не беспокойся, Сонк, — заметил дедуля. — Время все уладит. Подожди минутку, я понаблюдаю. Гм… Когда знаешь, куда смотреть, поколение пролетает очень быстро. Какие безобразные существа эти десять маленьких Пью! Очень походят на своего папу и дедушку. Как жаль, что Лили Лу Мутц не видит своих внучат. Как интересно! Каждый из этих десяти малышей мгновенно повзрослел, и у каждого появился десяток своих отпрысков. Как приятно, что мои обещания сбываются, Сонк. Вот ведь я сказал, что сделаю это, — и сделал!