На мгновение, глядя на стоявшее посреди заведения чудище, Каллистер ощутил свою беспомощность. Подумалось, что пистолет горилле будет нипочем.
Пендергаст увидел биолога. Скривились толстые губы. Обезьяноподобное создание пригнулось, всматриваясь в сумрак; в зрачках отразился свет.
Нет, он не узнал Каллистера. Взгляд блуждал, потом остановился на тарелке с сэндвичами. Бывший Пендергаст вперевалочку подошел к ней, уселся на корточки и принялся за еду.
Каллистер понял, что изменениям подверглось не только тело бывшего партнера, но и его сознание. Какой-то слепой инстинкт вывел к Альтадене Пендергаста, но тот больше не был… разумным.
С глубоким вздохом Каллистер поднял пистолет и вогнал в громадину усыпляющие ампулы. Снотворное подействовало практически мгновенно.
Волосатая шкура дернулась, обезьяна оглянулась, не забывая при этом запихивать в пасть сэндвичи, а потом рухнула — жуткая, но уже не опасная.
«Да, он очень жуткий», — думал Каллистер, наблюдая за тем, как спящего зверя грузят на заднее сиденье автомобиля. Пришлось успокаивать публику, но после звонка в полицию Альтадены все уладилось.
Это мирная дрессированная горилла, она сбежала из частного зверинца в горах. Да, совершенно безобидная.
Дело окончательно решилось, когда Каллистер потихоньку сунул руководителю оркестра и конферансье несколько долларов.
До дому Каллистера сопроводил полицейский; биолог был не против компании. Пендергаста он не боялся, но испытывал брезгливость из-за близости этого… этого существа.
По дороге они с полицейским поговорили, и Каллистер уже в который раз все объяснил. Около полуночи, усталый, но спокойный, он наконец лег спать. Пендергаст вернулся в свою камеру (Томми, очнувшийся сразу после отъезда Каллистера, успел установить на месте передаточного устройства прочные стальные прутья). Полицейский, которого вид лаборатории очень впечатлил, уехал, не обнаружив ничего подозрительного.
Пендергаст снова подвергся процессу. Отныне регрессия должна проходить быстро, невероятно быстро. Скоро от ужасающей силы питекантропа ничего не останется. Следующая остановка по дороге в прошлое — это не сила, а проворство.
У Пендергаста вырос хвост.
Через несколько дней бывший партнер превратился в сумчатое. Он сильно уменьшился в размерах и походил теперь на большеглазого и большеухого лемура.
Каллистер ждал. Он больше не боялся, что его заподозрят и кто-нибудь устроит расследование. В конторе Пендергаста все шло своим чередом, и хотя однажды звонил его управляющий, ничего страшного из-за этого звонка не случилось.
Пендергаст менялся прямо на глазах. Процесс настолько ускорился, что перед Каллистером будто прокручивали задом наперед кино. Почти все время Пендергаст ел. Для ускорившегося метаболизма требовались продукты с высоким содержанием питательных веществ.
Потом у подопытного выпала шерсть, и в течение часа он был абсолютно лысым. Затем образовалась чешуя.
Бывший партнер с космической скоростью несся вниз по эволюционной лестнице. Он уже давно добрался до основного ствола, поэтому никаких побочных признаков вроде крыльев у него не проявлялось. Теперь это было функциональное создание, способное менять форму.
Немного погодя Каллистер поставил в камере аквариум и поместил туда Пендергаста. Тот вяло шлепал по дну и плевался водой.
К восьми вечера последнего дня Каллистер очень устал. Еще час-другой, и Пендергаст превратится в простейшее одноклеточное. Может, и быстрее, ведь процесс постоянно ускоряется. За какое-то мгновение пролетают миллионы лет.
Дальше ждать не имело смысла — итог был ясен. Каллистер поглядел в аквариум, и уголки его губ чуть приподнялись в довольной улыбке. Он знал: к утру от Пендергаста ничего не останется.
На пороге лаборатории Каллистер задержался, сам не ведая почему. Его беспокоило какое-то смутное предчувствие. Но биолог стряхнул его и отправился выпить перед сном бренди с содовой. Молча поднял бокал за Пендергаста — вернее, в память Пендергаста.
— Все совершенно логично, — пробормотал он. — Высшие организмы всегда одерживают верх. И это, конечно же, правильно.
Каллистер потушил сигарету и улегся в постель. Сны ему снились приятные. Хотя, знай он, чтó в это время творилось в камере, спал бы не так безмятежно.
Какое-то время там ничего не происходило. Было абсолютно тихо. Проникающие сквозь пластиковый потолок невидимые лучи падали на существо, которое когда-то было Сэмом Пендергастом. Бесформенное тело лежало на дне аквариума, не шевеля рудиментарными плавниками и хвостом; только жабры слегка подрагивали в такт дыханию.
А потом оно начало меняться.
Плавники уменьшились и исчезли, и существо окончательно лишилось каких-либо отличительных черт: у него не было глаз, ведь ему незачем было смотреть; не было и легких, ведь незачем было дышать. Оно уменьшилось и внезапно обрело подвижность. Теперь на дне аквариума искала еду амеба.
Но и эта фаза длилась недолго. Организм перестал кормиться и сделался невидимым для невооруженного глаза. Он превратился в вирус, в базовый носитель жизни — не организм даже, а просто набор атомов.
Бывший Сэм Пендергаст дошел до самого дна эволюции. Вернулся туда, откуда с таким трудом выкарабкивался человек. Назад к неведомому внеземному началу.
Казалось, в камере никого нет. Голые стены, тишина, стерильность, ни звука, ни движения. Но излучение все еще проникало через потолок.
И что-то начало происходить.
Крошечное, но чрезвычайно важное изменение. Казалось бы, абсолютно нелогичное событие. Пендергаст начал путешествие в обратную сторону. Ведь на камеру все еще воздействовало излучение, которое запустило процесс регресса.
А произошло просто-напросто вот что: в аквариуме снова появилась амеба.
Лишь несколько минут она оставалась неизменной, а потом на ней образовались чувствительные к свету пятна; в мощный микроскоп уже можно было бы разглядеть крошечные зачатки пищеварительного тракта. Амеба отрастила ложноножки, которые не втянулись обратно.
У существа появились плавники, хвост, а также жабры. Оно росло и менялось на глазах. Оно… возвращалось!
Через час это уже была ганоидная рыба. Еще через час — крошечная чешуйчатая рептилия. Тело стремительно трансформировалось в плавильном котле эволюции. Чешуя сменилась другим средством адаптации — шерстью.
Теперь это было сумчатое.
Ночь тянулась и тянулась, фантастическая ночь, полная невероятных событий: организм, который когда-то был Сэмом Пендергастом, вновь карабкался по лестнице эволюции. Теперь он походил на лемура.
Но эта фаза закончилась практически сразу. Развился питекантроп — почти мгновенно он стал прямоходящим. И вот уже посреди камеры сидит на корточках обезьяноподобное существо с закрытыми глазами. Его тело выворачивает и сотрясает страшная сила. Пилдтаунский человек, кроманьонец, Homo sapiens…
А излучение все лилось через потолок. Постепенно, почти незаметно началось другое преображение. Превратившись в человека, существо на этом не остановилось.
Но теперь умственные изменения значительно превосходили физические, хотя любопытные внешние трансформации тоже имели место. Тело вытягивалось миллиметр за миллиметром, пока не достигло двух метров в высоту. Развились коленные и локтевые суставы: их строение напоминало шарниры.
На лбу чуть выше бровей открылся третий глаз, он располагался вертикально и вместе с остальными двумя образовывал треугольник. Новый эволюционный признак, занимательное проявление шишковидной железы.
Были и другие интересные изменения. К примеру, существо обладало телепатическими способностями. Его разум представлял собой совершеннейшее мыслительное устройство, какого не было на Земле миллионы миллионов лет.
Супермен поднялся на ноги. Его мозг начал обрабатывать информацию.
Гигант подошел к двери, и тело автоматически перестроило свою структуру, набор атомов — саму суть материи. Физические изменения произошли так естественно, что он даже не обратил на них внимания.
Он просто-напросто шагнул сквозь дверь, не открывая ее. Коридор был залит холодным лунным светом.
В мозгу возникали все новые схемы. Существо начинало что-то понимать. Но это происходило крайне медленно и давалось с трудом. У него не было памяти — только разум.
Разум супермена.
По чистой случайности гигант наткнулся на лабораторию. Он долго стоял, вглядываясь, ведь темнота не представляла никакой проблемы для его ночного зрения. А потом двинулся вперед.
На рассвете Каллистер проснулся, но как будто не до конца. Его охватило странное ощущение: словно он все еще спит, но кто-то залез ему в голову и осторожно высматривает что-то, ищет в мозгу, который сам же и погрузил в гипнотический транс. Целую вечность Каллистер лежал, охваченный этим тусклым полусном-полуявью.
Внезапно все закончилось. И в ту же секунду Каллистер полностью пробудился. Открыл глаза, уселся в кровати и с удивлением заметил, что за окном ярко светит солнце. Как странно! Вот уже много лет он не просыпался так поздно. И кошмары ему никогда не снились.
Нахмурившись, Каллистер позвонил в колокольчик. Но Томми не явился. Тогда биолог разыскал халат и тапочки, побрызгал в лицо холодной водой и отправился на поиски филиппинца. Возле двери в лабораторию он замер: изнутри доносились странные звуки. Какого черта! Неужели Томми сунулся на запретную территорию?
В ярости Каллистер распахнул дверь, шагнул вперед и с ужасом осознал увиденное. Он резко остановился, сердце прихватило. Лаборатория изменилась!
Появилось какое-то новое оборудование — совершенно незнакомое. Светящийся куб в углу — возможно, реторта. Рядом лежат инструменты: микроскопы, осцилляторы и тому подобное. Посреди комнаты стоит наполовину собранная машина загадочного предназначения, производящая впечатление чего-то парадоксально простого и одновременно сложного.
Но замер Каллистер потому, что увидел обнаженного трехглазого человека, который с этой машиной работал.