— Ну-у? — с неясным оттенком сомнения спросил Рэмзи.
Эсс Пу пожал узкими плечами, выразительно стукнул хвостом об пол и раздвинул челюсти, что можно было счесть усмешкой.
— Сфиги? — переспросил он. — Ну да. А что?
— Чистосердечное признание, — определил Макдуф. — Больше ничего не требуется. В карцер его, капитан. Если нам причитается вознаграждение, поделим поровну.
— Нет, — сказал капитан Рэмзи, решительно откладывая устав. — Ты опять дал маху, Макдуф. Не спец ты в межзвездном праве. Мы сейчас находимся за пределами излучения Альдебарана, а стало быть, за пределами его юрисдикции, и чего-то там еще такое — ззаконники, как водится, туману напустили. Но общий смысл ясный. Это альдебаранцам надо было смотреть, чтобы у них не умыкнули сфиги, а раз альдебаранцы их профукали, теперь не мое дело вмешиваться. Даже недовольство я выразить не могу, ежели по уставу.
— Вот то-то! — торжествующе проговорил Эсс Пу.
— Вы попустительствуете контрабанде, капитан Рэмзи?! — ахнул Макдуф.
— За меня закон. — Алголианец сделал грубый жест в сторону Макдуфа.
— Угу, — сказал Рэмзи, — он прав. В уставе все предельно ясно. Для меня не должно быть никакой разницы, сфиги у себя в каюте Эсс Пу держит или нарциссы… или хаггис…[39] — задумчиво прибавил он.
Эсс Пу самодовольно хохотнул и повернулся к выходу.
Макдуф заискивающе тронул капитана за плечо:
— Но он угрожал мне. Моя жизнь в опасности, пока этот алголианец где-то рядом. Взгляните только на его клешни.
— Ладно, — с неохотой произнес Рэмзи. — Эсс Пу, ты, стало быть, знаешь, что за убийство полагается наказание, так? Вот и славно. Мой приказ: ты не станешь убивать этого поганца, хоть он того и заслуживает. Я обязан следить за соблюдением устава, поэтому чтобы ни я, ни другой офицер не застукал, как ты хотя бы приближался к Макдуфу. Уразумел?
Эсс Пу уразумел. Он хрипло захохотал, клацнул клешней в сторону Макдуфа и грузно вышел, переваливаясь с боку на бок. В коридоре по-прежнему стояли два охранника.
— Идите сюда, парни, — приказал капитан Рэмзи. — У меня для вас работа. Тащите этого «зайца» вниз, в машинное отделение, и передайте его старшему.
— Нет, нет! — завопил Макдуф, пятясь. — Только посмейте хоть пальцем до меня дотронуться! Отпустите! Это неслыханно! Произвол! Отпустите! Капитан Рэмзи, я требую… Капитан Рэмзи!
На борту «Саттера» прошло несколько дней — условных, конечно.
Уютно свернувшись в противоударном гамаке, Ао думала свои туманные думы. Вдруг сверху послышалось пыхтение, шуршание и кряхтение. За вентиляционной решеткой показалось лицо Макдуфа.
— Ао, душа моя, — нежно проговорил он, — ты все еще здесь. А меня заставляют ползать по вентиляционным шахтам корабля, точно фагоцита по сосудам! — Макдуф осторожно подергал решетку. — Заварено, как и везде, — посетовал он. — Но надеюсь, дорогая, о тебе хорошо заботятся.
Он охватил жадным взглядом стоявший на столике поднос с завтраком. Ао сонно смотрела в никуда.
— Я отправил телеграмму, — сообщил из-под потолка Макдуф. — Продал несколько фамильных реликвий, что лежали в моем багаже, и собрал немножко денег на телеграмму по журналистскому тарифу. К счастью, журналистское удостоверение еще при мне.
Принадлежащая Макдуфу обширная коллекция удостоверений легко могла включать в себя все, что угодно, вплоть до членского билета Лепреконского общества похлебки и маршей[40].
— И больше тебе скажу: только что прибыл ответ! Теперь я должен пойти на серьезный риск, моя дорогая, на очень серьезный риск. Сегодня в пассажирском салоне будут объявлены условия общекорабельного тотализатора — это лотерея такая. Я должен туда попасть, пусть даже меня засадит в карцер капитан Рэмзи или расчленит Эсс Пу. Будет нелегко. Я и так подвергался всем возможным унижениям, моя дорогая, за исключением разве что… Это возмутительно! — пискнул он, когда веревка, привязанная к ноге, натянулась и потащила его назад по вентиляционной шахте.
Его крики стихали вдали. Еще можно было расслышать, как он все тише кричал, что у него в кармане пузырек с двух-, четырех-, пятитрихлорфеноксиуксусной кислотой и что если разобьется стекло, то возникнет угроза для пассажиров. Ао это совершенно не взволновало — едва ли она вообще заметила его появление.
— Увы, Фемида слепа, — философствовал Макдуф, мчась по коридору и чуть опережая свистящий ботинок инспектора по атмосфере. — Вот благодарность за сверхурочные — целых три минуты сверхурочных, не меньше! Но сейчас моя смена закончилась, и я волен реализовать свои собственные планы.
Пять минут спустя, ускользнув от инспектора и чуть пригладив перышки, он поспешил в салон.
— Одно очко все же в мою пользу, — размышлял Макдуф. — Эсс Пу явно не знает, что Ао на борту. Когда он в прошлый раз гнался за мной, то по-прежнему упрекал, что это из-за меня был вынужден оставить ее на Альдебаране. К сожалению, это практически единственное очко в мою пользу. Теперь надо смешаться с пассажирами в салоне, но так, чтобы меня не заметил Эсс Пу, капитан Рэмзи или любой судовой офицер. Жаль, что я не церерец[41]. Увы.
Пока Макдуф пробирался в сторону салона, его память со всей живостью перебирала подробности недавнего пути через звезды к терниям. Его стремительный, как падение метеора, переход от одной грязной работы к другой, еще более грязной, можно было назвать уникальным.
— Станете ли вы копать канавы кинематомом? — вопрошал он поначалу. — Будете ли взвешивать слонов торсиометром?
Ему велели заткнуться и взяться за лопату. И он тут же приступил к разработке наиболее эффективного применения закона рычага. Небольшая задержка произошла из-за того, что он увеличивал количество знаков после запятой, чтобы учесть влияние фактора слабой радиоактивности на альфа-волны мозга.
— В противном случае может произойти что угодно, — пояснял он свою демонстрацию.
Но тут что-то хрустнуло.
Тогда поступила просьба отправить Макдуфа из машинного отделения в любое другое место. Но, как он подробно объяснял, сфера его компетенций не включала в себя специализированные навыки переработки отходов в топливо, смазки гомеостатических регуляторов-симбионтов, использующихся для комфорта пассажиров, а также тестирования показателей преломления биметаллических термостатов. Это он наглядно доказал на практике.
Поэтому его перебросили на гидропонику, где произошел инцидент с радиоактивным углеродом. Макдуф доказывал, что это был не углерод, а гаммексин, да и вообще проблема не столько в гаммексине, сколько в непредумышленной ошибке, выразившейся в том, что он не добавил в инсектицид мезоинозитол.
Но когда высаженные на тридцати квадратных метрах кусты ревеня в результате генетических изменений, вызванных гаммексином, начали выделять угарный газ, Макдуфа сразу же прогнали вниз, на камбуз, где он добавил в суп гормон роста, что чуть было не закончилось катастрофой.
И теперь он прозябал простым рабочим службы атмосферного контроля, выполняя задания, за которые никто другой не хотел браться.
Все чаще и чаще он улавливал растекающийся по кораблю запах сфиги. Ничто не могло замаскировать этот отчетливый аромат, который осмотически просачивался сквозь мембраны, тек по поверхности молекулярных пленок и разве что не носился на закорках у стремительных квантов. Пока Макдуф крадучись пробирался к салону, он убедился, что слово «сфиги» уже вертится у каждого на языке.
Он опасливо помедлил на пороге салона, который как пояс обегал весь корабль, так что в обоих направлениях пол словно бы круто шел вверх, пока вы на него не ступали. Тогда появлялось ощущение, что идешь по беличьему колесу, которое автоматически подстраивается под скорость идущего.
Здесь царила роскошь. Сибаритская душа Макдуфа тянулась к обольстительным шведским столам. Похожий на дворец изо льда, медленно проплывал мимо на монорельсе затейливый передвижной бар. Оркестр играл «Звездные дни и солнечные ночи», — исключительно удачный выбор для корабля, движущегося в космосе, — и роскошное дыхание сфиги ароматными волнами отражалось от стен.
Макдуф несколько минут в чинной позе постоял у дверей, незаметно оглядывая толпу. Он ждал появления капитана Рэмзи. Наконец гул заинтересованных комментариев зазвучал громче, и вся масса пассажиров потянулась вниз по наклонному полу. Капитан прибыл. Макдуф растаял в толпе с внезапностью Буджума[42].
Рэмзи стоял в нижней части вогнутого амфитеатра, разделенного на секции, и глядел вверх на собравшихся с непривычной улыбкой на морщинистом лице. Макдуф исчез, хотя то и дело из-за широкой спины плутонианского чешуекрылого доносилось приглушенное бормотание.
Капитан Рэмзи заговорил:
— Как вы уже, стало быть, знаете, мы собррались здесь, чтоб уговориться насчет корабельного тотализатора. Я так понимаю, еще не все из вас путешествовали в космосе, а потому исполняющий обязанности первого помощника вам сейчас растолкует, как все происходит. Мистер Френч, прошу.
В центр вышел мистер Френч, серьезный молодой человек. Он откашлялся и в нерешительности огляделся, когда из-за плутонианского чешуекрылого донеслись короткие аплодисменты.
— Спасибо, — сказал он. — Э-э-э… многим из вас, возможно, знаком старый корабельный тотализатор, в котором пассажиры угадывали время прибытия в порт. В космосе, конечно, корректирующие устройства обратной связи, эффекторы и субтракторы контролируют наш корабль с такой точностью, что мы знаем: «Саттер» достигнет Ксерии в точно запланированное время, а именно…
— Ну хватит, парень, давай к делу, — вмешался чей-то голос.
Кто-то заметил, как капитан Рэмзи резко глянул в сторону плутонианца.
— Э-э-э… да, разумеется, — сказал мистер Френч. — У кого-нибудь есть предложения?
— Угадать дату на монете, — с готовностью подсказал чей-то голос, но потонул в хоре криков, среди которых звучало слово «сфиги».