— От старости, — просипел я, из последних сил оставаясь в образе.
— Боюсь, что не получится.
— А что скажут твои?
— Это уже не твоя забота.
— А он? — И я повел головой влево.
Надо же, этот супермен купился на такой незатейливый трюк. Он только немного отвернул голову, а я сбил захват с шеи круговым ударом левой изнутри и от все души приложил его хуком с правой в висок. Он рухнул на земляной пол как подрубленный.
Четверо сидели на ступеньках, глядя в небеса. Остальные трое отсутствовали, они охраняли подступы к базе.
— Женя, — позвал я, массируя горло.
— Да, — отозвался заместитель командира группы, капитан Евгений Самохвалов, невысокий чернявый крепыш.
— Ваш командир валяется внутри отключенный и связанный. Есть ко мне претензии?
— Проиграли, — сообщил своим Женя и, уже обращаясь ко мне, — претензий нет.
— Кто проиграл? — слегка ошалел я.
— Когда он пошел к вам разговаривать, мы с ребятами поспорили, чья возьмет. Они ставили на него, я — на вас. Теперь с них пиво.
— А если бы он?
— Пришлось бы пеленать, а то совсем заигрался, урод. — Самохвалов встал со ступенек. — Наши действия?
— Лично вам я приказываю вступить в командование группой.
— Слушаюсь.
— Первухина доставить в наше посольство, передайте нашим, чтобы его первым же бортом отправили в Москву. По дороге ни в какие разговоры с ним не вступать.
— Ясно.
— Вот телефон, звоните, вам подтвердят мои полномочия.
— Не надо, я уже в курсе.
— Известите остальных.
— Есть.
Через два дня Родина встречала героев: всех нас, военного атташе и живого, только слегка потрепанного генерала. Что касается лично вашего покорного слуги, то дело до объятий и поцелуев не дошло. Я сразу же загремел под служебное расследование. Как выяснилось, генеральский сынок Юра умел пользоваться не только ножичком. Он удивительно ловко состряпал донос, и добрые две недели мне пришлось писать объяснительные, оправдываться, разве что не каяться.
Хорошо еще, что за меня вступился Терехин, к тому времени уже адмирал и, как я узнал позже, группа в полном составе подала рапорты о произошедшем. Спасибо ребятам.
За то дело меня все-таки наградили. Через полгода и чем-то очень несерьезным, типа юбилейной медали «За образцовый проезд в трамвае».
«Крота» вычислили. Им оказался тот самый помощник военного атташе, единственный из всех, причастных к этому делу, с кем рассчитались быстро и по справедливости.
Первухину, насколько мне стало известно, объявили всего-навсего выговор, даже не строгий. А еще через четыре месяца его донельзя успешная карьера внезапно закончилась. Юра, что называется, не по чину выступил в одном популярном московском кабаке. Ему приглянулась дамочка, коротающая время в компании пузатенького субъекта в костюмчике стоимостью в полугодовую зарплату начальника Юриного начальника, и он, недолго думая, предложил ей «бросить этого борова» и присоединиться к «настоящему мужчине». Завязалась оживленная дискуссия, в которой самое деятельное участие приняла охрана спутника той самой красотки. Первухин без особого напряга отключил охраняющих тело, а самому охраняемому нахлобучил на голову фаянсовую супницу с еще не остывшим куриным супчиком, после чего покинул поле битвы по-английски, то есть не попрощавшись.
Освобожденный ресторанной прислугой от столь экзотического украшения пострадавший начал мстить сразу же, даже не стряхнув с ушей лапшу. Отточенным движением он выхватил из внутреннего кармана испохабленного бульоном пиджака свое оружие — «скромную» телефонную трубку, украшенную по периметру драгоценными каменьями, и набрал парочку заветных номеров.
Все, чего смог добиться Юрин папа, это невозбуждения уголовного дела по факту. «Настоящий мужчина» вылетел из доблестных вооруженных сил, обгоняя собственный мат и визг. Поговаривали, что после случившегося он изрядно «присел на стакан» и в итоге сгинул где-то в дебрях недорогих распивочных.
Глава 35
Не сгинул, стоял передо мной живой, здоровый и радостно скалился.
— А говорили, что ты спился, на фиг.
— Как видишь, Стасик, все у меня в порядке.
— Если ты помнишь, я очень не люблю, когда мне хамят. Ты как-то раз попробовал…
— И ты меня сделал, — рассмеялся он.
— Сквитаться не хочешь? — вежливо поинтересовался я. — А то давай, если не боишься, конечно. — Я шагнул к нему.
— Стас, — укоризненно протянула Даша. Я повернулся к ней. Коварно предавшая меня возлюбленная, теперь уже, увы, бывшая, стояла в дверях, держа меня под прицелом.
— В руке не дрогнет пистолет, — продекламировал я, замерев.
— Это револьвер, дурачок, — ласково поправила она. — Стой и не дергайся.
Ну, конечно же, револьвер. «ОЦ-38», бесшумной стрельбы, калибр 7.62, пятизарядный.
У меня на груди появилось небольшое пятнышко малинового цвета. «С лазерным прицелом», — подсказала услужливая память. Пятнышко опустилось на живот, потом чуть ниже. Я поежился. Видимо, пожалев мои расшатанные нервы, она отключила прицел.
— Можно я присяду, а то что-то ноги ослабли, — хрипло попросил я.
— Только без глупостей.
— Совсем старый стал, — пожалел меня Юра.
— По ночам кричит и плачет, — наябедничала Даша.
— Закурить можно?
— Только медленно и печально. Я неплохо стреляю.
— Кто бы сомневался… Да, ребята, здорово вы все-таки меня обули, — признал я.
— Как не фиг делать, — согласилась она. — А еще говорили, что ты — лучший.
— Какой, к черту, лучший, развели как лоха деревенского.
— Давай, докуривай, — поторопил меня Юра, — пора ехать на встречу с твоим дружком Греком.
— Его что, тоже побрали?
— За ним уже поехали.
— А вспомни, любимая, как блестели твои глаза, — со слезой в голосе вскричал я, — словно ночные звезды над Самаркандом!
— Для этого, милый, существуют специальные капли, — просветила меня любимая. — Юра, что-то он уж больно спокойно себя ведет, да еще и шутит.
— Школа. Все, Стасик, хорош травить организм. Вставай, пошли. Машина у подъезда. На лестнице не шали, хуже будет.
— Куда уж хуже, — вздохнул я. — А в машине можно немного пошалить?
— Боюсь, не получится.
— Что так?
— Вот, держи, — Он бросил на стол передо мной капсулу в облатке. — Проглоти, и через пять минут будешь спокоен, как рыбка пескарь.
— Дорогая, принеси водички запить, — попросил я.
— Перебьешься.
— Как все-таки несправедливо устроена жизнь, — пожаловался я Юре. — Взять, к примеру, девушку Дашу. Умница, красавица, из приличной семьи, хозяйка прекрасная, а с кем связалась? С тобой, подонком. А меня, такого честного, красивого, умного, коварно предала.
— Жизнь — вообще говно, — согласился Юра.
— Стас, хватит трепаться. Глотай таблетку и на выход.
— Что-то не хочется, дорогая.
— Сейчас… — Она шагнула ко мне, но тут резко распахнулась дверь у нее за спиной, и двое рванулись внутрь. С лицом, превратившимся в злобную маску, она направила на меня ствол и нажала на спуск раз, второй. Выстрелов не последовало, только пару раз сухо щелкнул боек. А потом она страшно закричала.
Плавно и печально, как в замедленной съемке, валясь вместе со стулом на пол, я наблюдал, как вскочил и бросился к выходу Юра, и тут же рухнул назад в кресло, отброшенный мощным ударом ноги.
— Ты как? — склонился надо мной Валентин.
— Как видишь, лежу на ковре.
— Задело?
— Нет.
— Тогда чего разлегся? Вставай.
С кряхтением поднимаясь на ноги, я огляделся. Даша лежала на полу, откинув в сторону повернутую под неестественным углом правую руку.
— Чем ты ее? — спросил я у Валентина.
— Вот, — и он продемонстрировал дубинку-раскладушку. Точно такая же, лучшая подруга девушки, была и у пострадавшей. — Увидел, что она в тебя стреляет, и приложил. Претензии?
— Никаких.
— Жалко стало? — полюбопытствовал Володя.
— Нет, пожалуй, — признал я. — Просто ее попросили оставить в живых.
— Носильщика вызывали? — В комнате появился Котов, теперь уже с двумя чемоданами.
— Сколько же их у вас? — изумился я.
— Хватает. А кто второй потащит?
— Угадай. — Володя поднял из кресла за шиворот слегка пришедшего в себя Первухина.
— Опять ты меня уделал, Стасик, — криво улыбаясь, прошипел он и тут же обвис тряпкой на кулаке Лопатина.
— Тебя, кажется, просили не называть его так, — и, обращаясь к Сане: — Чего ждешь? Коли, пакуй, вези. Да, не забудь вызвать на объект Айболита. Даме придется гипс накладывать.
— Сделаем.
Уже стоя в дверях с двумя чемоданами в хилых ручонках, Котов обернулся ко мне:
— Ты здорово попал, Стас.
Я удивленно посмотрел на Володю.
— Даже не представляешь, сколько он может выпить, — пояснил тот. — Просто человек-аквариум какой-то.
Утро нового дня я встретил на ступеньках «объекта» — совсем небольшого невзрачного домишки в ближнем Подмосковье, зато с подвалом.
— Ну и денек! — Неслышно подобравшийся Котов уселся на ступеньках по соседству. — Пытать-то не надоело?
— Да вроде никого и не пытали.
— Это я так, к слову. Видок у тебя, кстати…
— Это точно, — кивнул я. Чувствовал я себя, к слову, намного хуже, нежели выглядел. Впрочем, все по порядку.
Как и следовало ожидать, супермен Юра «потек» сразу же. Работать с такими, как он, проще простого. Давно известно, чем фасонистей держится человек на публике, тем легче его «колоть».
По ходу нашей милой беседы неожиданно всплыло такое, что я поначалу не поверил собственным ушам, а потом уже попросил ребят выйти и еще добрый час допрашивал этого красавца самостоятельно.
С Дашей, напротив, пришлось повозиться. Бледная, с закушенной от боли в сломанной руке губой, она было попыталась изобразить партизанку на допросе в гестапо. Чтобы добиться искренности, пришлось слегка надавить. Полагаю, что все же смог подобрать ключик к хрупкой девичьей душе. По крайней мере, ее последняя обращенная ко мне фраза «Жаль, что не убила» звучала очень даже убедительно.