– Постойте, постойте, – начальник станции выставил перед собой руки. Он все еще отказывался верить обрушившимся на него страшным известиям. – В той цистерне находилась производимая на химкомбинате кислота.
– Не кислота, а окислитель ракетного топлива! – жестко поправил его Ворон. – Объемно-детонирующая жидкая смесь, во много раз превосходящая по своему поражающему действию все традиционные взрывчатки! И мне необходимо знать, куда направляются террористы с этой цистерной! – Он надвинулся на съежившегося под его пристальным взглядом начальника станции. – А вы до сих пор не смыли фальшивые надписи с цистерны, которую загнали на тринадцатый путь террористы вместо похищенной!
– Я сейчас распоряжусь это сделать, – оправдываясь за промедление, пролепетал Крохаль. Но когда он повернулся к своему помощнику, его голос буквально взорвался раскатом грома: – Немедленно пошлите людей смыть свежую краску с цистерны на тринадцатом!!!
Помощник пулей сорвался с места. Несколько секунд Крохаль смотрел ему вслед, потом вынул из кармана мобильный телефон и, бормоча себе под нос невнятные ругательства, принялся тыкать узловатым пальцем в телефонные клавиши.
Нанесенные террористами маскировочные надписи с подмененной цистерны смывали четверо станционных рабочих. Двое из них, забравшись на ведущую к заливной горловине лестницу, с остервенением терли едко пахнущими тряпками округлый стальной борт. А двое других периодически смачивали тряпки своих напарников ацетоном. Стоя на гравийной насыпи, Ворон наблюдал за их работой. Поначалу рабочие, бессвязно матерясь, размазывали растворитель по борту цистерны. Но вот под слоем смываемой свежей краски начали проступать прежние цифры. Действия рабочих сразу стали более целенаправленными. Наглядный результат поднял им настроение, и они еще усерднее взялись за дело. Спустя несколько минут на расчищенном усилиями рабочих борту цистерны, как на листе фотобумаги, проявилось пятизначное число.
– Запишите номер и выясните, из какого она состава, – указав на цифровой шифр, обратился Ворон к стоящему рядом с ним начальнику станции.
– Чего там записывать. Так узнаем, – пробормотал Крохаль и, связавшись с кем-то по мобильному телефону, закричал в трубку: – Узнай по базе, где должна находиться цистерна номер... – он продиктовал пять расчищенных цифр. – Да! Смотри в отправленных!.. Что?!
Ворон не следил за разговором, но еще до ответа Крохаля ощутил охватившее его напряжение. Начальник железнодорожной станции и контрразведчик взглянули друг на друга, и Крохаль растерянно произнес:
– Эта цистерна из состава с горючим, который час назад ушел в Москву.
– Тот, что отправился с девятого пути?! – внезапно вспомнил Ворон телефонный разговор, который при нем вел Крохаль с одним из своих сотрудников.
Начальник станции утвердительно кивнул и, начиная постепенно понимать, что означает его ответ, с тревогой спросил:
– Вы полагаете, что похищенная цистерна в этом составе?
Ворон стиснул и без того плотно сжатые зубы... А где еще она может находиться?! Террористы, захватившие цистерну с окислителем, явно владели информацией. Из завербованного скорее всего еще в Чечне составителя поездов они наверняка выбили сведения обо всех отправляющихся из Канаша поездах. И, конечно, не могли упустить возможность переправить взрывчатку в Москву. Пока не поздно, нужно остановить этот поезд!
– Как можно связаться с машинистом?
Ворон не уточнил, какой поезд он имеет в виду. Но Крохаль отлично понял его:
– По рации, из диспетчерской. Идемте, я покажу.
Оставив рабочих, оттирающих маскировочные надписи с подмененной цистерны, начальник станции и контрразведчик энергично зашагали к зданию вокзала, где размещалась служба железнодорожных диспетчеров.
Помещение диспетчерской оказалось просторным кабинетом с установленными в одну линию компьютерными мониторами, за которыми работали трое женщин и один мужчина. К нему и направился Крохаль. При появлении начальника станции диспетчер попытался подняться, но Крохаль повелительным жестом остановил его и, подойдя ближе, нетерпеливо спросил:
– Четыреста тридцать шестой кто ведет?
– Иванников, – немного помедлив, ответил ему мужчина, с некоторой опаской покосившись на незнакомого офицера, вставшего за спиной начальника станции. – Я сам состав отправлял.
– Где он сейчас?
Диспетчер повернулся к своему монитору и защелкал пальцами на клавиатуре. На экране тут же высветился фрагмент какой-то таблицы, взглянув на который, диспетчер с удовлетворением сказал:
– Вот, прошел пятидесятый километр. Минут через тридцать будет в Шумерле.
– Свяжи меня с Иванниковым, – потребовал Крохаль.
Диспетчер щелкнул тумблером рации, установленной возле компьютерного терминала, и громко произнес в микрофон:
– Четыреста тридцать шестой, вас вызывает Канаш...
Он повторил эту фразу несколько раз, пока наконец из динамика не прозвучал ответ:
– На связи четыреста тридцать шестой.
Услышав эти слова, Крохаль отстранил диспетчера и, нагнувшись к рации, произнес:
– Степаныч, это Крохаль. У тебя все в порядке?
– Да-а, вроде, – прозвучало в ответ.
– Ты, когда состав выводил, никого из посторонних на станции не заметил?
– Да-а нет.
Ворон жадно ловил каждый новый ответ. Но машинист поезда ровным счетом ничего не знал и даже не подозревал, что везет в своем составе мину огромной разрушительной силы.
– Вот что, Степаныч, ты, когда придешь в Шумерлю, пересчитай свои цистерны... – услышал Ворон новые слова Крохаля и, подавшись к нему, поспешно схватил начальника станции за руку.
– Нет! Состав нельзя пускать на станцию. Осмотр цистерн нужно провести в безлюдном месте. Лучше всего прямо на перегоне.
Крохаль запнулся на середине фразы, но уже через секунду заговорил снова:
– Давай-ка, Степаныч, тормозни свой состав и пересчитай цистерны прямо сейчас. Потом доложишь. Кто у тебя помощником, Ложкин? Вот и пошли его. Он парень быстрый. Понял меня?
– Понял, – отозвалась рация.
Крохаль отключил рацию и повернулся к Ворону:
– Сейчас все узнаем.
Он заметно нервничал, но старался скрыть волнение. Нервозное состояние начальника станции передалось и диспетчеру. Он то и дело переводил беспокойный взгляд со своего начальника на сопровождающего его офицера, но не решался спросить, чем вызвано их странное поведение. Воспользовавшись возникшей паузой, Ворон достал мобильный телефон и набрал номер подполковника Жигалова. Подполковник снял трубку после третьего сигнала. Какое-то время Ворон слышал, как он разговаривает с кем-то по параллельному телефону. Наконец в трубке раздался хрипловатый голос Жигалова:
– Слушаю?
– Капитан Воронин. Товарищ подполковник... – начал свой доклад Ворон.
Жигалов слушал подчиненного молча, но его выдержки хватило ненадолго. Когда Ворон сообщил, что в руках неизвестных террористов оказалась железнодорожная цистерна с сорока тоннами окислителя ракетного топлива, подполковник сорвался на крик:
– И вы так спокойно объявляете об этом?! Да вы хоть представляете себе, что это за вещество?!
– Так точно, товарищ подполковник, – четко выговорил Ворон.
– Представляет он, – пробурчал себе под нос Жигалов, но Ворон отлично расслышал его слова. – Где сейчас эта цистерна?!
– Предположительно, террористы подцепили ее к следующему в Москву составу с автомобильным горючим...
В этот момент вновь ожила рация на рабочем столе диспетчера, и уже знакомый Ворону голос произнес:
– Четыреста тридцать шестой на связи. Девятнадцать цистерн у меня. Одной не хватает. Как поняли?
Ворон так и застыл с телефоном возле рта: девятнадцать?! Где же тогда цистерна с окислителем?! Сообщение машиниста ломало все его логические построения.
– Алло! Воронин, вы меня слышите?! – ворвался в ухо возмущенный голос начальника отдела.
– Да, товарищ подполковник. Мое предположение не подтвердилось. Машинист поезда только что доложил, что цистерна с окислителем в направляющемся в Москву товарном составе отсутствует.
Жигалов в ответ презрительно хмыкнул.
– По прибытии в Канаш нашей оперативной группы поступаете в распоряжение старшего. А пока примите все меры к розыску захваченной террористами цистерны. И начните поиски со станции. Может, она еще там.
Отдав приказания, Жигалов отключился, но Ворон еще несколько секунд в растерянности прижимал к уху молчащий телефон, пока Крохаль не вывел его из этого состояния своим вопросом:
– Так что с четыреста тридцать шестым, пропускаем?
Ворон утвердительно кивнул и, не сказав больше начальнику станции ни слова, молча направился к выходу. В голове была полная каша. Он чувствовал, что упустил что-то важное. Но для того, чтобы выудить ускользнувший факт из хаоса путающихся между собой мыслей, требовалось хотя бы на время уединиться и сосредоточиться. Последним, что услышал Ворон, выходя за дверь диспетчерской, стали слова Крохаля, адресованные машинисту задержанного состава:
– Давай, Степаныч, двигай дальше. Счастливой дороги.
В кабине электровоза Хасан убрал лезвие ножа с горла машиниста, а Гамид довольно улыбнулся и одобрительно хлопнул машиниста по плечу:
– Молодец, Степаныч! Хорошо говорил. Убедительно. В Москве получишь премию от меня.
Шутка главаря вызвала приступ веселья у остальных боевиков, и они, по примеру Гамида, только с большей силой, принялись хлопать машиниста по плечам и спине. При каждом ударе тот болезненно морщился, что забавляло бандитов, продлевая им развлечение.
Чрезвычайность ситуации требовала немедленно доложить о случившемся начальнику военной контрразведки. В первом исполнительском порыве Жигалов сорвал трубку прямого телефона, но тут же положил ее на место. Ясно, как отреагирует начальник управления на доклад о захвате сорока тонн ракетного окислителя террористами. И виновника случившегося искать не нужно. За безопасность на железной дороге отвечает начальник отдела военных перевозок, значит, он и виноват...