Где могут находиться охраняющие цистерну боевики? Вряд ли они расхаживают вокруг нее, подобно часовым. Значит, укрылись в расположенных по соседству пустых вагонах. Иного укрытия Ворон себе просто не представлял. Но вокруг не было ни железнодорожных цистерн, ни отдельно стоящих вагонов. Весь подвижной состав товарных вагонов работники станции сконцентрировали на дальних путях, а пассажирские поезда отвели в тупик. Куда бы Ворон ни поворачивал голову, перед его глазами были только пересекающиеся и расходящиеся линии железнодорожных рельсов, частоколы шпал и тянущиеся вдоль путей столбы контактной сети. Но вся станция – это километры железнодорожных путей, и цистерна с окислителем теоретически может находиться где угодно. Ворон решил пройти вдоль восьмого пути до входного семафора, а затем осмотреть место отстоя товарных вагонов на дальних путях, и, чтобы выиграть время, перешел на бег.
Перед входным семафором Ворон уже собирался свернуть, но, заметив впереди какое-то шевеление на земле метрах в пятнадцати от железнодорожного полотна, передумал. Две кружащие на одном месте лохматые тени, заставившие его изменить решение, оказались обыкновенными бродячими собаками. При его приближении собаки оставили треплемый ими мешок и, отбежав в сторону, выжидающе остановились. Но уже через секунду Ворон забыл про собак, увидев, что они грызли вовсе не мешок, а человеческое тело.
Человек лежал на земле, разметав в разные стороны руки и ноги. То, что он мертв, Ворон понял сразу, даже не приближаясь к нему. Поведение бродячих собак, явно собиравшихся полакомиться мертвечиной, не оставляло на этот счет никаких сомнений. Когда Ворон подошел ближе, ему стала понятна и причина смерти. На лбу мертвеца зияло входное пулевое отверстие. Собаки слизали вытекшую из раны кровь, так что на коже осталась только аккуратная круглая дырочка. «ПМ» – определил опытным глазом Ворон. Он нагнулся над покойником и сжал пальцами его оголенное плечо. Вытатуированный на плече голубь слегка шевельнул крыльями. Мышцы еще не утратили упругость, значит, убийство произошло совсем недавно. Ворон присмотрелся к застреленному мужчине. На вид двадцать—двадцать пять лет, плотного телосложения, довольно накачанный. Явно не бомж – на бомжацких харчах так не отъешься. Да и одежда не бомжацкая, хотя и изрядно затасканная. Тельняшка, джинсы, на ногах стоптанные кроссовки. Присутствует общий стиль. Рабочая одежда! – внезапно понял Ворон. Станционный рабочий? Но почему тогда не в рабочем комбинезоне? Да и как он мог оказаться на станции, ведь весь персонал давно эвакуирован? Ворон нагнулся к мертвецу, проверил на ощупь карманы джинсов. Они оказались пусты. Только в правом боковом кармане обнаружился смятый в комок носовой платок. Ни документов, ничего другого, что могло бы помочь установить его личность. А сделать это необходимо, даже если парень просто случайный свидетель, на свою беду встретившийся с террористами.
Ворон задумчиво уставился на покойника. Его взгляд скользнул по лицу погибшего парня, на котором отпечатались изумление и страх, опустился ниже и остановился на расправившем крылья летящем голубе. Грубая, не особенно умелая работа. Татуировка сделана явно не в салоне... Внезапно мозг молнией пронзила мысль, указав нужное направление поиска. Ворон выхватил из кармана радиостанцию и, вдавив клавишу передачи, принялся вызывать Овчинникова.
Тот отозвался уже через несколько секунд. И, хотя связь была очень плохой, Ворон услышал прорвавшийся сквозь помехи радиоэфира голос своего друга:
– Да, Ворон! Что у тебя?!
– Я нашел парня, застреленного менее получаса назад. Возможно, это станционный рабочий. Около двадцати пяти лет, среднего роста, плотного телосложения. На правом плече синяя татуировка в виде летящего голубя. Если я не ошибаюсь, это зоновская наколка. Спроси у вашего машиниста, не знает ли он такого работника.
– Понял! Сейчас! – отозвался Овчинников.
Несколько секунд в рации были слышны только шорохи и треск, но затем через них вновь прорвался голос Овчинникова:
– Есть такой! Судя по твоему описанию, это Георгий... машинист маневрового тепловоза... Действительно, отсидел полтора года за хулиганство, чем очень гордился, бравируя своим уголовным прошлым...
Из-за помех в эфире Ворон не расслышал названную Овчинниковым фамилию. Но он понял главное: погибший – машинист маневрового тепловоза. И если он мертв, то, очевидно, его тепловоз захватили террористы. Захватили, чтобы отогнать цистерну с окислителем в нужное место. Куда? На отдаленный путь или...
– ...Но сегодня он должен работать на станции Чернуха. Это соседняя станция на северной ветке.
«Северная ветка», – эхом отдались в мозгу Ворона последние слова Овчинникова. Северная ветка – это нижегородское направление. А Нижний Новгород – город с миллионным населением и крупнейшим железнодорожным вокзалом. Вокзалом, где никто не проводил эвакуацию, где никто не ждет удара террористов!
– Ант, они отправили цистерну по северной ветке!!!
– Что?! – переспросил Овчинников.
Ворон несколько раз глубоко вздохнул, чтобы взять себя в руки и унять бешено колотящееся в груди сердце. Простейшая дыхательная гимнастика, но она всегда помогала ему в стрессовых ситуациях. Помогла и сейчас: сердцебиение утихло, волнение исчезло. И Ворон уже без дрожи в голосе произнес:
– Убив машиниста и захватив маневровый тепловоз, террористы вывезли цистерну со станции. И сейчас по северной ветке буксируют ее в Нижний Новгород, чтобы взорвать на нижегородском вокзале. А преследуемый вами поезд – это подстава, отвлекающий маневр террористов. Гамадов понял, что до Москвы ему не добраться, и нацелился на другой объект.
Ворон закончил говорить и перешел на прием. Но в ответ раздавались лишь шорохи и треск. На этот раз пауза длилась дольше. У него даже вспотела рука, держащая рацию. Ворон с ужасом подумал, что тепловоз со штурмовой группой Овчинникова вышел из зоны уверенного приема и Антон попросту не услышал его сообщение. Но именно в этот момент в динамике вновь зазвучал голос Овчинникова:
– Я уже докладывал генералу твои соображения... террористы могли отцепить цистерну со взрывчаткой от поезда. Он их разделяет, но... операции оставил без изменений. Там задействованы... У нас просто нет свободных бойцов, которых... тебе на помощь. Но...
Не услышав окончания фразы, Ворон снова попытался связаться с Овчинниковым, однако это ни к чему не привело. Он вызывал друга еще несколько раз, но каждый раз слышал в ответ все те же шорохи и треск. Постоянно прерываемая шумами связь окончательно оборвалась. Ворон понял, что произошло именно то, чего он опасался – тепловоз вышел из зоны приема. Друзья отъехали слишком далеко, и он не может с ними связаться. Он вновь остался один против банды взбесившихся маньяков, планирующих убийство тысяч людей. Но, по крайней мере, теперь у него есть оружие. Оружие и машина, которую он оставил в квартале от вокзала. И, значит, его пока рано сбрасывать со счетов.
Развернувшись, Ворон кратчайшим путем бросился обратно к вокзалу.
В отличие от опустевшего и погрузившегося в тишину вокзала в Арзамасе главный железнодорожный вокзал Нижнего Новгорода гудел, как растревоженный улей. Ритмично стучали колесами заходящие на станцию поезда. Лязгали переводящиеся по командам диспетчеров путевые стрелки. Сигнализируя о движении, подавали гудки маневровые тепловозы, отводящие на запасные пути товарные поезда, чтобы освободить основные для прибывающих пассажирских. Пищали рации путевых обходчиков, смазчиков и составителей поездов. Надрывали голосовые связки железнодорожные диспетчеры и дежурные вокзальных справочных, нагрузка которых неожиданно резко возросла. По помещениям вокзала, перрону, железнодорожным платформам слонялись прибывшие и ожидающие отправления пассажиры. Процеживая профессиональными взглядами толпу, патрулировали территорию милицейские наряды и оперативники в штатском. А поезда все продолжали прибывать...
В 12.45 с западного направления прибыл очередной состав. Миновав входной семафор, локомотив провез по станции три однотипных, выкрашенных светоотражающей серебристой краской вагона-рефрижератора и остановился на основном дальнем пути. Три пути перед прибывшим составом и два после него оставались пусты. Еще дальше начинались сплошные вереницы разнокалиберных товарных вагонов, собранных со всей станции. На четвертом пути, если считать от принятого состава, стоял прибывший рано утром на вокзал и давно высадивший всех людей пассажирский поезд. Остановив состав, ни машинист, ни его помощник из кабины локомотива не вышли, а остались внутри, что было довольно странно для уставшей за время перегона локомотивной бригады. На вторую странность необычного поезда обратил внимание машинист проходящего мимо маневрового тепловоза, с удивлением для себя отметив, что, вопреки указанию начальника станции, диспетчеры отчего-то не поставили прибывший рефрижераторный состав на запасные пути ко всем остальным товарным поездам, а отвели ему основной путь, хотя и дальний. Долго не раздумывая, машинист тут же решил, что девчонки-диспетчеры попросту забыли про указание своего непосредственного начальника, и – ошибся.
Прибывший на станцию состав направлял не рядовой диспетчер, а сам начальник дежурной смены, сделавший это по личному указанию начальника вокзала. Вторым полученным начальником диспетчерской смены указанием было распоряжение поставить принятый состав отдельно от всех остальных поездов.
Странным было и то, что за его прибытием пристально наблюдали сам начальник железнодорожного вокзала, военный комендант станции и ответственный сотрудник нижегородского управления ФСБ. Причем старший смены диспетчеров мог только догадываться, что состав особенный, раз его прибытие проходит под столь пристальным вниманием. Начальник вокзала был в курсе того, что прибывший состав является литерным поездом № 005, который должен быть отправлен в первую очередь. Военному коменданту было известно, что литерный поезд 005 осуществляет спецперевозку Министерства обороны. И лишь ответственный работник управления ФСБ знал, что на поезде находятся две пятисоткилотонные термоядерные боеголовки, следующие под специальной охраной на сборочное предприятие в город Саров.