Я понятия не имела, как долго он там стоял. Раузер был из тех, кто мог запомнить место преступления в мельчайших деталях, закрыть глаза и позже представить его дюйм за дюймом. Место преступления было для него полно смыслов. Он был следователем от бога, и инстинкт редко подводил его.
— Он оберегал жертву. Пытался свести к минимуму его унижение, для чего не стал оставлять его голым, — ответила я. — Это может указывать на наличие отношений. Или же жертва символизировала кого-то значимого для убийцы — родителя, супругу, брата, кого-то, о ком он думает с искренней любовью. Это жест любви и защиты.
— М-да, чертовски странный способ продемонстрировать любовь, — пробормотал Раузер. — Даже я мог бы сделать лучше.
— Ну-ну, — сказала Джо Филлипс, не отрываясь от работы.
Раузер усмехнулся и сказал что-то на тот счет, что еще ни разу не нарушил данного им слова, а затем не торопясь оглядел спальню.
— Согласно информации со стойки регистрации, Брукс заселился около одиннадцати. Никакого бронирования. И, похоже, был один. — Раузер опустился на четвереньки, достал из кармана ручку с чернильным пером, подцепил ею бокал, осмотрел его и положил на прежнее место на полу. — Поздновато для заселения. Возможно, они сначала куда-то сходили, где-то поужинали, а потом пришли сюда.
— Отчет судмедэксперта о содержимом желудка расскажет нам об этом. — Я огляделась по сторонам: шторы задернуты, радио настроено на местную джазовую станцию, бутылка вина. — Это определенно было свидание. Оно наверняка есть в чьей-то записной книжке или, по крайней мере, имеются звонки на его мобильный. Это не спонтанная встреча. Она была запланирована.
— Согласен, — сказал Раузер, но в этот момент кто-то окликнул его снизу. А когда вернулся, он сказал нам следующее: — Уильямс допросил портье, которая нашла тело. Заметив, что дверь приоткрыта, она просунула голову и позвала. Когда никто не ответил, она забеспокоилась, поднялась наверх и вошла в спальню. Обнаружив тело, бросилась со всех ног вниз. Клянется, что ничего не трогала, кроме двери и перил. — Раузер на минуту задумался. — Он оставил дверь открытой. Ублюдок позаботился, чтобы убийство было немедленно обнаружено. Почему? — Он помолчал, а затем ответил на свой же вопрос: — Так что он вполне мог околачиваться где-то поблизости, чтобы посмотреть, как мы подъезжаем, как зажигается свет, как мы лезем из кожи вон, убирая то, что он тут натворил. Вероятно, сделал ноги, как только мы начали съемку. Но будем надеяться, что нет, или как?
Прошло два с половиной часа, прежде чем Джо Филлипс сообщила нам, что произвела замеры и можно убрать простыню. Кен Лэнг надел на руки Дэвида Брукса коричневые бумажные пакеты и закрепил их резинками, чтобы уменьшить потерю улик, пока труп будут перемещать и в конечном итоге доставят в морг. Значимые улики из-под ногтей найти не так-то просто. В телевизионных передачах ученые получают из-под ногтей массу ДНК-клеток и волоконных доказательств. В жизни же там обычно бывает куча всякой грязи и дерьма, которые невозможно отличить от реальных улик.
Раузер убрал простыню, и мы впервые увидели характерные колото-резаные раны на ногах и ягодицах мертвеца. Джо Филлипс напряглась.
— Думаю, это ответ на наш вопрос, — тихо сказал Раузер. — Кто-нибудь, выключите это чертово радио.
Прибыл еще один криминалист и начал видеосъемку места убийства. Кен Лэнг делал снимки и наговаривал свои комментарии на диктофон:
— Ранения с применением неожиданной силы, колото-резаные ранения ягодиц, задней поверхности бедра, боков и поясницы. Минимум крови и синяков. Вероятно, нанесены посмертно. Следы укусов сзади на шее, плечах, ягодицах, нижней части спины и внутренней поверхности бедер.
Все элементы почерка убийцы были на месте. Колотые раны и следы укусов были в тех же местах, что и у предыдущих известных нам жертв, а также положение тела, обстановка сцены убийства. Да, это дело рук Уишбоуна, но эта жертва была другой. Я была в этом уверена. Рубцов от лигатур не было. Никакой борьбы, подумала я. Почему? Что-то подсказывало мне, что это ответит на массу других вопросов.
— Господи, — прошептал Раузер, когда Лэнг закончил осматривать спину Брукса, и тело наконец перевернули. В области яремной ямки зияла уродливая колотая рана. Это объясняло количество крови, пропитавшей матрас. Выражение лица Брукса ничего нам не сказало, не выдало никаких секретов. Казалось, что он просто уснул. Вокруг паха виднелись множественные колото-резаные раны, а на мясистых участках тела, как с правой, так и с левой стороны, между ребрами и тазовым поясом — глубокие следы укусов.
Кто-то вновь позвал Раузера снизу, и на этот раз я последовала за ним. Мне срочно требовался воздух. Я хотела поскорее выйти из этой комнаты. Кто-то из детективов нашел на стоянке незапертую машину Брукса, из чего мы сделали вывод, что Дэвид и его убийца приехали на разных машинах, или же убийца ушел пешком, или, если нам повезет, уехал на такси или автобусе. Раузер расстегнул пиджак Брукса и с любовью, словно опытный вор-карманник, руками в перчатках достал из внутреннего нагрудного кармана бумажник.
— И кто бы мог подумать: на визитке написано, что он адвокат…
Наши взгляды встретились, мы оба установили связь. В следующее мгновение я уже потянулась за телефоном, чтобы разбудить Нила. Дэвид Брукс не был первым адвокатом среди жертв Уишбоуна. Мое сердце забилось быстрее. Теперь я точно знала: мы впервые нашли нечто общее в том, что касалось выбора жертвы. Что если это то самое звено, которое наконец широко раскроет дело?
— Привет, лейтенант, — поздоровался детектив Брит Уильямс и протянул газету. — Ранний утренний выпуск.
Раузер выхватил газету у него из рук, посмотрел на нее и сунул мне.
— По крайней мере, на этот раз им хватило совести замазать часть письма.
Заголовки гласили: «Вы знаете Дэвида? Новое письмо обещает еще больше убийств».
Глава 13
Когда я оставила место убийства Дэвида Брукса в распоряжении криминалистов и следователей, уже рассвело. Я слышала, как Раузер громко жаловался судмедэксперту на то, как его люди неумело обращаются с телом и как они своей безалаберностью портят место преступления. Я знала, что лейтенанту Аарону Раузеру предстоит еще один долгий день. День третий, и Дэвид Брукс уже мертв. День третий, и в «Атланта джорнал конститьюшн» появилось второе письмо. Тик-так, лейтенант.
На обратном пути домой я поймала такси. Известие об убийстве и втором письме доносилось из всех автомобильных радиостанций. Водитель тоже был не прочь обсудить эту тему. Он опасался за свою безопасность. По его словам, он научился неплохо оценивать возможного пассажира, знает, кого забрать, а кого оставить, кто может его ограбить, а кто — дать чаевые. Теперь же он не знал, чего ему ожидать. В новостях говорилось, что убийцей может быть парень из соседнего дома, кассир в продуктовом магазине, человек, стоящий у банкомата позади вас…
Таксист высадил меня перед отелем «Джорджиэн». Едва передвигая от усталости ноги, я забрела в кафе рядом с вестибюлем.
Рассказ об убийстве Брукса крутили по телевизору в кофейне, и я, пока ждала свой двойной латте, слушала, как и все остальные в очереди, навострив уши. То, что эти жестокие убийства казались случайными, что мотив убийцы был неизвестен и, следовательно, непредсказуем, и от него нельзя было защититься, казалось, посеяло во всех семя ужаса. Дурное предчувствие отравляло воздух, которым мы дышали. Тридцатисекундный ролик местных новостей с криминологом из Южной Джорджии сообщил нам, что никто не знает, кто будет следующим, но это произойдет снова, причем скоро. Для любителей бега, которые хотели сформировать группы, а не бегать в одиночку, был показан контактный номер. Было также предложено, чтобы родители ждали на автобусных остановках вместе с детьми. Прозвучали также предупреждения в адрес владельцев скутеров и велосипедов — им было рекомендовано избегать поездок после наступления темноты. На станциях городской железной дороги и подземки была усилена охрана.
Атланта имеет долгую историю массовых и серийных убийств. Черный мясник в начале 1900-х годов. «Детские убийства» в семидесятых и восьмидесятых годах, когда были убиты двадцать один ребенок и подросток. Кровавая бойня, устроенная Брайаном Николсом, начавшаяся в здании суда округа Фултон и выплеснувшаяся в пригороды. Или то, как биржевой трейдер Марк Бартон расстрелял семью и коллег из Бакхеда. Все мы выросли, слыша или читая истории о кровавом прошлом Атланты, но это было другое. Этот убийца писал нам — вернее, живописал, — как он истязает своих жертв. Он сообщал нам, что разговаривает с ними, что постоянно спрашивает их, что они чувствуют. Эта жуткая картина его обращения с жертвами и последнее письмо подняли тревогу города на новый уровень.
И, как если бы нам и без того не хватало паники, передача «Доброе утро, Америка» началась со слов:
«Серийный убийца в Атланте, известный как Уишбоун, вновь нанес удар после того, как в местной газете были опубликованы письма, в которых он насмехался над городской полицией и подробно описывал свой план. Неужели, чтобы предотвратить это последнее жестокое убийство, политика помешала полиции Атланты задействовать свой лучший ресурс — общественность? Этим утром известный профайлер Джейкоб Доббс дает оценку ходу расследования и угрозе, известной как Уишбоун…»
Я опустилась в мягкое кресло и со злостью посмотрела на телеэкран. Я работала с Джейкобом Доббсом в Бюро. На мой взгляд, он был еще тот сукин сын, не способный объективно оценить ни один аспект расследования, поскольку не располагал инсайдерской информацией, а «давать оценку» на самом деле означало обычные домыслы. Интересно, смотрел ли убийца телевизор? История уже стала вирусной. Наверняка это было пьянящее ощущение для того, кто позволил СМИ дать себе имя.
KNIFEРLAY.COM
Блоги вашего интернет-сообщества для взрослых Edge Fetish