— Достанешь мне этого парня?
Я пожала плечами.
— Смотря за сколько.
— Да ладно тебе. — Он рассмеялся, и ямочки на щеках не заставили себя ждать. — Не надо со мной так. — Он поднял со стола плотный конверт и протянул его мне. — Парня зовут Харрисон. Бери это дельце, а я позабочусь о том, чтобы в следующий раз тебе досталось что-то получше.
В деле говорилось, что Линдон Харрисон был остановлен на шоссе I‑75 внутри границ округа Фултон. Он согласился выдохнуть в трубку, и тест показал наличие алкоголя в крови чуть выше допустимого уровня. Когда полицейский сказал, что ему нужно приехать в участок, парень заартачился, и полицейский тут же добавил к обвинению в вождении в нетрезвом виде сопротивление аресту. Его мать заложила свой дом, чтобы гарантировать залог. Дом был бы неплохой добычей для Тайрона в обмен на шесть тысяч долларов залога, но он не такой парень, заявил он мне и осклабился.
Я доехала по Митчелл-стрит до Кэпитал-авеню, свернула возле клиники Грейди на Декалб-авеню и покатила на восток, в направлении Окхерстского квартала Декейтера. Когда-то Окхерст был захудалым районом разного рода затворников и наркоманов, кишел наркоторговцами и был опасен. В последние несколько лет он претерпел своего рода подтяжку лица. Расширение города вширь в сочетании со стремительным ростом стоимости недвижимости в Атланте и Декейтере, которые теперь сходятся в нескольких точках, изменило жизнь многих давних жителей Окхерста. Крошечные каркасные домики на участках в четверть акра внезапно стали стоить сотни тысяч, и жители начали выставлять на своих дворах объявления «Продается». Постепенно эти кварталы обновлялись, или же их сносили.
Тем не менее некоторые из старожилов остались, поэтому по соседству с потемневшими от непогоды лачугами, находящимися в ужасном состоянии, нередко можно было увидеть отремонтированные дома с возвышающимися над ними башнями и обнесенные от посторонних глаз высокими заборами.
Дом Харрисонов стоял на Уинтер-авеню, рядом со станцией Ист-Лейк городской железной дороги, — маленький, из белого кирпича с черными ставнями и ухоженным квадратом зеленой лужайки. Под передними окнами цвела лаванда, вокруг почтового ящика были посажены герберы. Когда я позвонила в звонок, меня через переднее окно заметил золотистый ретривер и свирепо залаял, однако виляя при этом всем телом.
Парню, открывшему мне дверь, я бы дала не больше восемнадцати. Он плохо вписывался в мое представление о Линдоне Харрисоне, парне, выпущенном под залог. Сквозь сетчатую дверь я почувствовала запашок «травки».
— Привет, — сказал я. — Линдон дома?
Он улыбнулся.
— Подождите, ладно?
— Хорошо, — сказала я и, как только он исчез, шагнула в маленькую прихожую с каменным полом, вешалкой для одежды, зеркалом и золотистым ретривером, который тыкался носом мне в руку до тех пор, пока я не согласилась уделить ему толику внимания. Опустилась рядом с ним на колени и почесала ему за ушами.
— Чем я могу вам помочь? — спросил мужской голос.
— Привет, Линдон, — сказала я самым безобидным тоном, на какой только способна. Когда я встала, моя левая рука переместилась в задний карман, где у меня была пара наручников. — Меня зовут Кей Стрит. — Я протянула Харрисону правую руку, но он ее не взял.
— Да, и что?
Линдон Харрисон был этакий дрищ, высокий и как будто недокормленный. Я улыбнулась. Я все еще надеялась, что он будет вести себя приветливо, но кислое выражение его лица свидетельствовало об обратном.
— Мне просто интересно, вдруг ты забыл дату своего суда.
— Да кто ты такая, черт возьми? — спросил он, и парень, открывший дверь, вошел в комнату.
— Что не так, малыш? — спросил он и склонил голову Линдону на плечо.
— Она пытается затащить меня в суд, — проскулил Линдон и обнял паренька за талию. Его глаза были ярко-синими и налиты кровью, а волосы обесцвечены на кончиках до белизны. На нем были мешковатые синие джинсы с мотней почти до колен и веревкой вместо ремня — этакий любитель шмоток «Олд нэйви», сидящий на «травке».
— Вы заберете его в тюрьму? — пожелал узнать парень, и у него загорелись глаза — я тотчас узнала в нем того, кто ценит хорошую драму.
Я покачала головой.
— Ему просто нужно прийти со мной в офис, чтобы мы могли составить новое соглашение и перенести кое-какие дела на новые даты.
Нет, конечно.
— Сегодня у меня нет настроения, — заявил Харрисон.
О господи! Не было печали…
— Твоя мать заложила ради тебя свой дом, — напомнила я ему. — Ты в курсе, что она может его потерять?
Харрисон посмотрел на меня сверху вниз так, как будто я была самой большой занудой во всем белом свете.
— Я сделаю это завтра, — сказал он, лениво моргая, и отвернулся.
Я схватила его правое запястье и надела наручники, а когда он развернулся, сделала то же самое и с левой рукой.
— Извини, но завтра у меня по графику другие дела.
— Ты кто?
— Принудительное исполнение, — коротко ответила я. — Пойдем.
— Круто, — восхищенно выдохнул его бойфренд, когда я вытолкнула Линдона за дверь.
— Клиффорду можно с нами? — осведомился Линдон.
Мы шли по тротуару с его парнем и плетущимся за нами псом к моей машине, припаркованной у обочины.
— Разве твой парень не может о нем позаботиться?
Линдон презрительно усмехнулся.
— Клиффорд — мой парень… Ха!
Открыв пассажирскую дверцу, я помогла ему сесть на переднее сиденье, пропустила ремень безопасности через цепочку наручников и пристегнула его на тот случай, если у него возникнут блестящие мысли о стремительном бегстве.
— Как зовут собаку? Джон? — спросила я.
— Умней придумать не могла, — надулся Линдон.
В зеркале заднего обзора мне были видны Клиффорд и пес, стоящие посреди обсаженной дубами улицы. Когда мы отъехали, Клиффорд слегка помахал полусогнутыми пальцами.
Дорогая, я дома!
Голос прозвучал довольно громко. Он прокатился по полированному дереву и через весь тихий дом в районе Морнингсайд. Поставив портфель на стол рядом с дверью прихожей, убийца открыл его и надел пару тесных хирургических перчаток. Из незащелкнутого кармана легко выскользнул четырехдюймовый рыбацкий нож.
Как прошел твой день?
Вопрос был задан громко, но приятно, у холодильника с открытой дверцей, со свежей бутылкой воды в одной руке, в поисках перекуса. Действительно, какой длинный день! Даже нет времени, чтобы толком поесть или что-то сделать.
Незнакомец несколько раз топнул по кухонному полу, довольно сильно и довольно громко, чтобы его услышали внизу.
Почему так тихо? Все еще злишься из-за прошлой ночи?
Что-то шевельнулось. У кухонной двери стоял толстый кот, наблюдая за незнакомцем, которого он знал только по улице. Кот открыл пасть, и из нее вырвался тихий писк, не более того.
Где ты прятался?
Незнакомец опустился на колени, снял перчатку и протянул тыльную сторону ладони. Кот не колебался — просто подошел и боднул его.
У тебя есть еда и вода? Давай тебя накормим. А потом я позабочусь о твоей мамаше, твоей бедной, несчастной, глупой, тупой гребаной мамаше.
Убийца сел за кухонный стол, выпил из бутылки воды, отрезал несколько кусочков острого белого чеддера, попытался стряхнуть с себя дневные труды, немного расслабиться, наблюдая, как серый полосатый кот хрустит сухим кормом.
Извини, что оставил тебя одного, приятель, но у меня слишком много дел. Так много людей ждут… Время доставки.
Мелисса Дюма была привязана к старому стулу с прямой спинкой в частично оборудованном подвале, где хранились стиральная машина, сушилка и все садовые инструменты. День назад ее стащили за волосы сюда вниз по твердым ступеням. Почти без сознания, она ударялась головой о каждую ступеньку и тихо стонала. Она не знала, сколько раз ее ударили ножом, так как после второй раны то теряла сознание, то снова приходила в себя. Она просила воды и получила всего несколько капель, ровно столько, чтобы поддержать в ней жизнь.
От звука Мелисса приоткрыла глаза. И то, что она увидела, наверняка поразило ее — незнакомец стоял перед ней в одном только бумажном чепце, бахилах и хирургических перчатках.
Ты знаешь, как долго ты была здесь? Ты меня понимаешь?
На что это похоже? Ты слышишь меня? ЧТО ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ?
Голова Мелиссы безвольно поникла. Тогда убийца запрокинул ей подбородок вверх, посмотрел в глаза и нежно улыбнулся. Улыбка была искренней, не насмешливой и не злобной. Иногда за проведенное вместе время у него развивалась к ним некое подобие любви — за то, что они отдавали ему от самих себя, за их время и терпение.
Так устала, бедняжка… Не переживай. Я покормил твоего котенка.
Вздох, червячок сожаления. Не о том, что там произошло. Не о том, что вот-вот произойдет, а о том, что это почти закончилось.
Ладно, пора двигаться дальше. Пора метить территорию. И привести в порядок комнату.
Глава 31
— Полный гонорар плюс расходы, — сказал мне Ларри Куинн. Послышался глухой звук, за которым последовали мертвые паузы между словами. Из чего я сделала вывод, что разговариваю по громкой связи. Я взглянула на Нила. Тот откинулся на спинку стула, а ноги закинул на стол. Я включила громкую связь, чтобы ему тоже было слышно.
— Но тебе придется отправиться в Эллиджей, — сказал Куинн.
Эллиджей. Сельское захолустье на севере Джорджии. Фу! У меня в голове пронеслись дуэли на банджо и актер Нед Битти на четвереньках. Но мне нужны были деньги, и, если честно, я была рада, что у меня появилась причина уехать из города. Во-первых, я пропущу ужин с родителями в субботу вечером. А еще я подумала о том, как нашла дома у Чарли фото, и то, что он написал у меня на лице. «Лживая сука». Я подумала об ужасной посылке, которую мне доставили в отель «Джорджиэн». Пока что пресса не связала меня с убийством Доббса, но это ненадолго.