Я устроила демонстративное шоу с закатыванием глаз, а Джимми был вынужден отвернуться. На протяжении большей части нашей жизни мы создавали проблемы за столом, мой брат и я. Обычно во время благословения я смешила его, а Эмили Стрит не терпела смех во время благословения.
Раузеру не потребовалось много времени, чтобы практически уничтожить своего цыпленка и начать накладывать себе добавку. Он потянулся за очередной горкой рагу из зеленой фасоли. Мать приготовила его на южный лад, под жирным грибным соусом, панировочными сухарями и с жареным луком-шалотом. Ее рагу всегда были сердечным приступом на тарелке. В чашке «Крискo» и то меньше жира.
— Кей, неужели ты никогда не готовишь для такого мужчины? — спросила мать и добавила, обращаясь к Раузеру: — Я ведь научила ее кое-чему.
Раузер промокнул губы салфеткой.
— Мы большие любители еды навынос, — сказал он, повернулся и с улыбкой посмотрел мне в глаза. — Меня это вполне устраивает. — К моему удивлению, наклонился и очень нежно поцеловал меня в уголок рта. Я почувствовала под столом его руку на моей ладони.
— Такой человек, как вы, не должен есть еду навынос, — услышала я голос матери, не в силах оторвать глаза от Раузера.
В воцарившейся тишине мой отец внезапно объявил:
— Хочу вам кое-что показать после ужина.
— Он не подпускает меня к гаражу даже на пушечный выстрел, — пожаловалась мать и погрозила отцу пальцем. Раузер сжал мою руку, затем отпустил и снова сосредоточился на своей тарелке.
Итак, после ужина и кофе все мы вышли во двор и стали ждать, пока откроется дверь гаража. Рядом со мной, обняв меня за плечи, стоял Раузер. Я посмотрела на него, и он поцеловал меня в лоб. Я оторопела. Весь день он просто лип ко мне.
Мать обняла Джимми за талию, а тот взял Мики за руку. Соседи из домов с обеих сторон вышли и присоединились к нам, пока мы ждали, когда мой отец раскроет свой последний проект.
Гаражная дверь начала подниматься, и когда в поле зрения появилось новое папино хобби — все шесть отвратительных металлических ног, — мы все дружно ахнули. Посмотрели на него, прищурились, переглянулись и вновь посмотрели на это чудо-юдо. Никто не сказал ни слова.
Отец, похоже, был озадачен.
— Это скульптура, — сказал он нам. — Орел с крысой во рту.
Кто-то сказал: «Фу!» Наконец у Джимми хватило здравого смысла поаплодировать. И тогда мы все тоже зааплодировали, а мой отец отвесил церемонный поклон.
— Идиот, — прошептала мать и закрыла лицо руками. — Мало того что он каждый год рождественской гирляндой выкладывает имя Леон… А теперь это!
Мой отец страдает дислексией, но никогда не признавал этого.
— Не хочешь прогуляться? — спросил меня Раузер после церемонии открытия.
Мы молча дошли до конца Дерридауна и пересекли Шэдоу-Мур-драйв.
— Кстати, — сказал Раузер, когда мы шли по деревянному пешеходному мосту к игровой площадке за начальной школой Виннона-Парк, — я навсегда порвал с Джо.
— Кто такая Джо? — сказала я и хитро улыбнулась ему.
— Кей, в ту ночь на автомагистрали, когда ты съехала с дороги, я думал, что мое сердце не выдержит и остановится.
Мы стояли возле качелей на футбольном поле за школой. В домах на Инмен-драйв и Поплар-серкл, двух улицах, граничащих со школой, сверкали огни. Это был старый район, где ранее было полно молодых семей, отреставрированных домов и новых денег. Я увидела, как возле парка притормозила машина и вырубила фары. Подростки приезжают сюда тискаться и целоваться. Люди паркуются на школьной стоянке в сумерках и пускают своих собак бегать по футбольному полю.
Раузер повернулся ко мне лицом и взял обе мои руки в свои.
— Просто я всегда думал, что еще будет время. Но в ту ночь я начал больше думать о том, как его мало, времени. Я настоящий осел, Кей. Я слишком долго ждал, чтобы сказать, что люблю тебя.
Я посмотрела на морщинки в уголках его глаз, те, которые всегда создавали впечатление, будто он вот-вот рассмеется, такие знакомые мне, такие милые и родные… Я посмотрела на его густые, серебристо-черные волосы, на широкие плечи и поняла: я больше не чувствую себя онемевшей. Нисколечко. Я была в восторге от этого человека, который так хорошо меня знал и любил — несмотря ни на что.
— Когда я позвонила той ночью и Джо ответила на твой звонок… — начала я.
— Я знал, ты была готова взорваться от ревности, — сказал он с лукавой улыбкой.
— Неправда, я нисколько не ревновала.
— Понятно… И, наверное, к нам подойдет Джоди Фостер прямо сейчас, прямо здесь, в этом гребаном парке.
— И?.. А где та часть, где она танцует у тебя на коленях или трясет задницей или что-то в этом роде? Я обожаю эту часть.
Раузер посмотрел на меня так, будто я только что спустила в церкви трусы.
— Это Джоди Фостер, ради всего святого, Кей. Прояви хоть капельку уважения.
Я прильнула к нему, и мы рассмеялись. Он обнял меня, и я уткнулась лицом ему в грудь. От Раузера пахло холодным воздухом и лосьоном после бритья, и мне подумалось, что я не видела, чтобы он закурил за весь день хоть одну сигарету.
Я услышала, как от него донесся какой-то звук, такой слабый, такой едва различимый, как дуновение ветерка. Посмотрела на него и увидела странное выражение: шок и недоумение.
— Раузер? В чем дело?
Он нахмурил брови, отнял руку от груди и протянул ладонью вверх. Наши взгляды встретились лишь на долю секунды, секунды понимания и ужаса. Кровь. Боже! Кровь! Какого черта?
Второй выстрел был столь же бесшумным, быстрым и безжалостным — и попал Раузеру в висок. Его ноги подкосились, и он упал. Я повалилась на него сверху.
О боже, о боже, о боооже!
Правой рукой я сорвала с себя шарф и куртку, а левой нащупала мобильник и большим пальцем набрала номер 911. Затем прижала куртку к ране на груди Раузера и надавила всем своим телом.
— Раузер, говори со мной. Раузер, ты меня слышишь? Оставайся со мной. Черт возьми, оставайся со мной…
Кровищи было море. Она вытекала с такой силой, что, прежде чем впитаться в сухую землю, собиралась в лужу. Пожалуйста, Господи, не дай ему умереть, я никогда больше не буду пить, я никогда не буду жаловаться, я никогда не буду грызться с матерью. Я окинула взглядом улицу и подняла ему голову лишь затем, чтобы обернуть ее моим шарфом-косынкой. Мое сердце колотилось о его слабый пульс, его кровь просачивалась в мою куртку, в мою кожу.
— «Девять-один-один», что у вас случилось и где вы находитесь?
— Стреляли в полицейского. — Похоже, я кричала, но не могу в этом поклясться. Время, звук, свет — все это как будто сошло с ума. Я слышала собственное дыхание, как будто я была под водой в ванне. — Начальная школа Виннона-Парк, детская площадка за школой.
Бог мой, мы на детской площадке… Его руки обнимали меня всего мгновение назад. О боже…
— Стрелял неизвестный, — добавила я. В груди было ощущение, будто на меня рухнул поддон с кирпичами. Я не могла нормально дышать. — Полицейский — лейтенант Аарон Раузер, отдел расследования убийств полицейского управления Атланты… О боже, он едва дышит. Раузер, оставайся со мной.
Я еще сильнее надавила на его грудь. Мой шарф промок насквозь и стал малиновым.
Кровотечение не останавливалось. Оператор пытался удержать меня на телефоне. Она хотела знать, что я видела. Она хотела знать мое имя. Ей требовалось, чтобы я четко и ясно сообщила детали. Она посылает полицейских в опасную ситуацию?
— Я не знаю, где стрелявший. Думаю, на Поплар-стрит. Меня зовут Кей Стрит. О боже, главное поторопитесь…
А потом я увидела. Вспыхнули фары, и машина задним ходом, мимо школы помчалась от нас и вылетела на Эйвери-стрит.
Я по-прежнему кричала на Раузера и плакала. Оставайся со мной. Раузер, я тоже тебя люблю. Оставайся со мной…
— Автомобиль на всей скорости покидает место происшествия по Эйвери-стрит и уезжает в сторону Кирк-роуд, — сказала я оператору.
— Вы можете определить марку машины?
— Нет, боже, слишком темно… Где, черт возьми, «скорая помощь»? Раузер, не вздумай умереть тут, рядом со мной…
Мой телефон запищал, докладывая мне, что пришло сообщение, и я отняла его от уха, чтобы посмотреть на экран. Чистой воды привычка. Я больше не думала, просто реагировала. Я чувствовала себя совершенно отстраненной, будто наблюдала чью-то разрушенную жизнь, замечая только это обостряющееся, сюрреалистическое ощущение нереальности.
Мои пальцы были такими скользкими от крови Раузера, что я едва не выронила телефон.
Теперь нас только двое,
Сообщил мне экран.
Самые теплые личные пожелания.
Глава 35
Шеф Коннор был в ярости. Он одержал колоссальную общественную победу и не собирался никому ее отдавать. Шеф посмотрел на недавно назначенного лейтенанта отдела расследования убийств Брита Уильямса так, будто у того на лбу торчало ухо.
— Этого никогда не будет! — рявкнул он. Уильямс был назначен главным в ту ночь, когда в Раузера стреляли.
— Шеф Коннор, — попыталась я. Я стояла рядом с Уильямсом перед огромным столом из красного дерева в кабинете начальника. — Текстовое сообщение, которое я получила, его ритм и построение фраз, — это очень, очень в духе Уишбоуна. Да, Чарли Рэмси преступник. Да, он должен оставаться в тюрьме. Но…
— Доктор Стрит, вы всерьез ожидаете, что полиция Атланты возобновит расследование после всего того, через что прошел этот город? Знаю, у вас есть личный интерес. Я это ценю. Мы хотим покарать этого человека так же сильно, как и вы. И я абсолютно ясно дал понять, что мы задействуем все и любые ресурсы, какие только полиция Атланты сможет собрать, чтобы привлечь этого монстра к ответственности, но я не буду вновь вскрывать эту болезненную рану на основе теории, которая не имеет ни малейшего подтверждающего доказательства. Мы нашли в доме Рэмси оружие, которое дало положительный результат на кровь двух жертв, оружие, которое присутствовало в месте каждого убийства. Наука в этом тверда. Мы знаем, что это то самое оружие. Не в одном месте, не в двух — оно присутствует везде.