я ли этим Уишбоун, подставил ли Чарли, чтобы сбить полицию со следа? Чарли в любом случае бандит. Отправить его за решетку, получить передышку, отдохнуть, заняться планами — и вновь начать убивать. Неужели Уишбоун и вправду не поленился и нарочно подложил зазубренный рыбацкий нож, унесший столько жизней? Или же просто оставил его там, где его наверняка подобрал бы Чарли?
Игра для этого типа убийцы была всем, более соблазнительной и азартной, нежели примитивные порывы жестокого серийного преступника. Играть, уклоняться, дразнить тех, кто пытался его остановить… Это был крючок. Это было единственной причиной убийства Доббса, выстрела в Раузера. Потеха. Щекотка нервов. И не важно, кто стоял на пути. Убийцу больше не интересовал конкретный тип жертвы, кто-то, кто что-то там символизировал. Он мог оставаться невидимым. Чарли Рэмси прекрасно исполнял роль козла отпущения. Уишбоуну не было нужды всплывать на поверхность и пытаться убить Раузера. И все же он был где-то поблизости, с такой силой движимый своим ненасытным эго, что не мог оставаться в тени…
На светофоре, на перекрестке Четырнадцатой улицы и Пичтри, у меня зазвонил телефон.
— Ты в порядке, Кей? — Это была Дайана. — Надеюсь, ты бережешь себя? Что я могу для тебя сделать?
— Я в порядке. Правда. Я возвращаюсь в больницу. Думаю, Раузеру становится лучше.
— О Раузере заботятся врачи. А ты должна позаботиться о себе, — настаивала она тихо, но твердо.
Я молчала.
— Мы все соскучились по тебе здесь. Может, тебе не стоит так много времени проводить в больнице, как ты считаешь? Отвлекись. Маргарет говорит, что у нас для тебя есть куча работы. И я так скучаю по тебе…
Мой телефон звякнул, сообщая мне, что у меня есть непрочитанная электронная почта.
— Ладно, мне пора. Не волнуйся, Дайана, со мной все в порядке. Честное слово. Я позвоню тебе, если ты мне понадобишься, хорошо? Люблю тебя.
Я проехала светофор и остановилась в зоне высадки пассажиров перед Колониал-сквер. Брит Уильямс прислал электронное письмо, в котором говорилось, что полицейское управление связалось с фетиш-сайтом, публикующим блог пользователя BladeDriver. Они запросили все данные об этом пользователе, включая имя и пароли, адреса, номера телефонов, но чтобы все это получить, потребуется повестка в суд, а это займет время. Уильямс согласился с тем, что блог был посвящен убийствам Уишбоуна, но не согласился с тем, что у нас есть доказательства того, что это писал сам Уишбоун. Любой, кто внимательно следил за ходом расследования, мог сочинить эту небылицу и опубликовать ее.
Тот факт, что стиль и интонация были практически идентичны письмам Уишбоуна, которые получили мы с Раузером, Брит не был готов принять в качестве довода. В конце концов, письма были опубликованы в прессе, и им мог подражать любой. Он сообщил шефу про блог, в котором в ночь, когда стреляли в Раузера, была сделана запись, достаточно подозрительная, чтобы повлечь расследование. Но, как сказал мне Уильямс, в расплывчатых бреднях этого блогера не было ничего, что связывало бы покушение на убийство Аарона Раузера с Уишбоуном. По его мнению, Уишбоун пойман, находится под стражей и нейтрализован. Стрельбу в парке мог открыть любой бандюган, у которого были личные счеты с Раузером или, возможно, с кем-то видным в правоохранительных органах.
Я перевела дыхание и поняла, что дрожу. Воздух был свежим, но все еще слишком теплым, чтобы содрать с нас зимнюю одежду; листья на деревьях не опали и, вероятно, будут висеть до Рождества. Череда японских кленов на Пятнадцатой улице уже стала вишнево-красной. Колониал-сквер и Музей искусств Хай с ног до головы были украшены к празднику. Национальное радио передавало речь президента о реформе здравоохранения. Группа людей стояла в очереди в соседний ресторан. Жизнь шла своим чередом, не останавливаясь, несмотря на чью-то душевную боль или трагедию. Я чувствовала себя вне всего этого. Боль способна сделать с вами такое. Полное самопоглощение.
Я была зла на Уильямса. Он подвел меня. Я ответила на его письмо.
Полная хрень, Брит. Как бы поступил Раузер, окажись на больничной койке ты? Чего бы это ни стоило, независимо от того, что сказал шеф, вот что он сделал бы.
Мой телефон звякнул через пару секунд после того, как я нажала «Отправить», — оповещение о новом сообщении, с неизвестного адреса.
Приятно получить от тебя весточку, Кей. Пожалуйста, отдохни, моя дорогая девочка. Какой скучной была бы жизнь, если б кто-то не бросал мне вызов?
Сообщение, которое я разместила в блоге BladeDriver, очевидно, было доставлено.
Я посидела минуту, пытаясь взять себя в руки, прежде чем вернуться в больницу. Я скучала по Раузеру. Мне хотелось еще раз поговорить с ним об этом. Хотелось услышать его голос, когда он дразнил меня за мою одержимость. Я не успокоюсь, пока не найду тебя.
Я понюхала лосьон после бритья, который нашла в его ванной, мускусный и спокойный, не слишком приторный. Этот запах вернул меня в те моменты, когда он забирался в мою машину или я забиралась в его, когда он приходил на ужин или посмотреть телевизор, и от него пахло именно так. Я также захватила его бритву и крем для бритья.
Я остановилась у сестринского поста, чтобы поздороваться. Затем еще один привет полицейскому в форме у двери палаты Раузера. Департамент полиции Атланты охранял ее круглосуточно. У меня вошло в привычку приходить поздно, стараясь не мешать, когда дети были с Раузером. Его бывшая жена приехала на день, и мы понятия не имели, что сказать друг другу.
Раузер лежал в постели точно так же, что и прошлой ночью, и позапрошлой, и всеми предыдущими ночами, вот уже две недели. С закрытыми глазами. Свежие повязки на голове, синее больничное одеяло, натянутое до подбородка. Сегодня вечером его дыхание показалось мне сильным, что не всегда было так. В первую пару дней оно был таким слабым и разряженным, как зимний воздух.
Я нашла медицинский лоток, наполнила его горячей водой, смягчила ею его густую щетину и нанесла на нее крем для бритья. Очень осторожно провела бритвой по его далеко не идеальному лицу. «Я устала видеть тебя таким затрапезным, словно бродяга», — сказала я ему и прошептала, что мне страшно, после чего теплым полотенцем вытерла с его лица остатки крема для бритья, испуганная и злая-презлая. Вернись ко мне.
Глава 37
Я проснулась около четырех утра и обнаружила в комнате медсестру. Она улыбнулась и извинилась за то, что разбудила меня. Ей нужно взять у Раузера анализы, проверить аминокислоты, глюкозу и электролиты, которые текли через катетер прямо в одну из толстых подключичных вен, что извивались в сложном лабиринте мышц и кровеносных сосудов, доставляя его организму достаточно питания, чтобы поддерживать в нем жизнь. Когда она разбудила меня, я спала рядом с ним: вжавшись в кровать с одной стороны, прижавшись головой к его груди, положив руку ему на живот. Прежде чем встать, я прислушалась к его дыханию.
Я кивнула, поздоровалась с дежурным копом за дверью, затем побрела к лифту и спустилась вниз, чтобы вдохнуть свежего воздуха, пусть даже на скамейке под резким, флуоресцентным светом у входа в отделение экстренной помощи.
Пока я шла по главному вестибюлю, играла рождественская музыка.
«С праздниками, — подумала я. — Счастливыми, мать их, праздниками».
Что я делала, когда позвонил Нил? Я была близка к чему-то, пока блог не сбил меня с пути. Что это было? Ага, Университет штата Флорида, здание факультета криминалистики и его близость к корпусу факультета изящных искусств. Первая жертва. Но была ли Энн первой жертвой? Я уже начинала думать, что нет. Если убийца совершил свое первое убийство в шестнадцать лет, как он хвастался в блоге, то где они познакомились? Я проверила карман джинсов, чтобы убедиться, что ключи от машины при мне. Вся эта груда материалов об убийстве Чемберс все еще была в машине. Почему бы не выпить приличного кофе и не просмотреть их еще разок?
В больнице был киоск «Старбакса». «Пятьбакса», — снова подумала я и улыбнулась, хотя мне было больно вспоминать его шутки и смех, то, как он дразнил меня, его сердитый, хмурый вид, когда он сидел, склонившись над документами по делу Уишбоуна.
Больничное кафе было почти пустым — не было еще и пяти утра. Я отнесла свой двойной латте с обезжиренным молоком к столу, где разложила фотоальбомы Энн Чемберс, ее письма родителям, ежегодники — все, что дали мне ее мать и Мэри Дейли из Университета штата Флорида, — склонилась над картой кампуса и вновь задумалась, был ли кампус тем местом, где Энн Чемберс впервые встретила своего убийцу? Я столько раз листала ежегодник, но ничто не бросилось мне в глаза. Возможно, пришло время начать проверять каждое имя в этом кампусе в течение последнего года жизни Энн. Я представила себе, как она выходит из здания факультета изящных искусств и ее замечает убийца. Что было в ней такого, что разбудило в нем жестокость? Он преследовал ее? Они познакомились, подружились? Я снова вспомнила Старую Эмму, которая сказала мне, что Энн с кем-то встречалась. Может, это был не он. Может, она отвергла его ухаживания. Студент? Преподаватель? Или же ни тот, ни другой? Я ощутила всплеск досады.
В кафе ввалился интерн в бледно-зеленой форме и бахилах, выглядевший так, словно не спал целый месяц. Он заплатил кассиру за маффин и кофе, но как только зазвонил его телефон, торопливо ушел, оставив несъеденный завтрак на столе.
Я отправила Нилу электронное письмо с вопросом, не может ли он раздобыть информацию о зачислениях в университет, а затем вернулась к ежегоднику Колледжа криминологии и уголовного правосудия. На этот раз я записала имена на каждой странице, одно за другим. Это вынуждало меня сосредоточиться на каждом отдельном человеке, а не на групповых фотографиях, дурацких шутливых снимках на вечеринках и в клубах, и не позволяло мне кого-то упустить.