Александров вздохнул:
— Максим Сергеевич, дорогой, мы же говорили об этом. Местоположение ваших поселений — стратегическая ошибка. Я не отказываюсь от своей присяги, и племя с утра также принесет вам ее. Но мое твердое убеждение, центр цивилизации, что вы строите, должен находиться в Европе.
— Почему? — я и сам так пару раз думал, но хотел услышать ответ профессора.
— Макс, давайте дойдем до Эдема и там за ужином обсудим все детали. Пригласите на ужин и американца, мне кажется, он вполне здравомыслящий человек.
— Хорошо, — я прибавил шаг, оставив дочь с отцом, возможно, им хочется переговорить. Вопрос жениться или не жениться, передо мной не стоял: я волен поступать, как захочу. В конце концов, Сед красивая девушка, в ней половина русской крови, и, по словам отца, она просто кладезь знаний. Что касается женских прелестей, даже в пылу боя успел увидеть, что с этим полный порядок. Крепко сбитая, с выраженной талией и крепкой грудью, Сед могла считаться эталоном женской фигуры даже в начале двадцатого века. Что касается остальных деталей, то при мысли о них начинал понимать, что месячное воздержание трудно контролируется.
На ужин меня с Тиландером позвали через полчаса после возвращения в поселение. Санчо и Бер оказались в числе непрошенных гостей, но им здесь рады. В юрте горели два светильника, довольно хорошо освещая внутреннее пространство.
— У вас есть китовый или акулий жир? — я обратил внимание, что светильники не чадили.
— Нет, это растительное масло, — улыбнулся профессор, усаживая нас перед низким столиком, — его добывает Сед, но секретом не делится даже со мной. Я пропустил намек, подчеркивающий бесценность дочери, принимаясь за ужин. Приправленная специями запеченная рыба оказалась самой вкусной, что я ел в прошлой и настоящей жизни.
— Потрясающе вкусно, сэр, — похвалил Тиландер еду, вызвав довольную улыбку Гед. Когда подали чай, ученый нарушил молчание:
— Макс, ты говорил, у тебя есть две дочери-близняшки?
— Да, Анна и Алла.
— Ты думал, за кого их выдашь замуж, когда они вырастут? — Я чувствовал подвох, но тем не менее ответил честно:
— Да, у Германа и Уильяма растут сыновья, мы уже обсуждали возможность породниться.
— А почему бы тебе не выдать их за лучших воинов или охотников Русов? — Александров, прищурившись, ждал ответа.
— Вы сами знаете ответ, — немного грубовато отрезал я.
— Тогда ты понимаешь, Макс, почему я так заинтересован в тебе. Не потому, что ты строишь цивилизацию и будешь на вершине. Просто ты современный человек одной крови со мной, и отношение к жене у тебя не как у дикарей. Каждый отец хочет счастья для дочери, даже оказавшись в каменном веке. — Александров протянул пустую пиалу жене: — Гед, дорогая, налей еще.
— Если Сед не против, почту за честь породниться с вами, — я церемонно наклонил голову.
— Не против, — раздался веселый голос из темного угла, где новоявленная невеста сидела во время нашего разговора.
— Гед, повремени с чаем, неси самогон, это нужно отметить, — Александров живо вскочил на ноги.
Слово «самогон» вызвало гримасу страха на лице американца:
— Макс, мы много не будем пить? — прошептал с надеждой в голосе Тиландер.
— Только пару стопок, чтобы уважить старика, — обнадежил я, не особо веря в свои слова.
Пока Гед несла самогон, перевел разговор на тему переселения на Кипр племени Нака. Александров выслушал и спросил:
— Сколько цивилизаций зародилось на Ближнем Востоке и Египте в Древние времена?
Общими усилиями, мы насчитали ассирийцев, хеттов, шумеров, Вавилон, хурритов, Древний Египет и нумидийскую цивилизацию.
— Где они сейчас? Кто прямые потомки тех великих цивилизаций? — на вопрос профессора мы смогли сослаться только на Египет.
— В Европе было две значимые цивилизации, Древний Рим и Древняя Греция, которые с периодами упадка сохранились до наших дней. Ближний Восток — пороховая бочка, там сходятся многие пути. И какое бы сильное государство ты там не построил, тебе не дадут покоя тысячи лет. Европа в настоящее время мало заселена, это преимущественно неандертальцы и кроманьонцы первой волны миграции. Если ты перенесешь центр своей империи в Европу, у твоих потомков будут тысячи лет, прежде чем волны кроманьонцев доберутся до Южной Франции или Испании. За это время твоя цивилизация окрепнет, расширится и без труда сможет ассимилировать приходящих из Африки кроманьонцев.
— Но там вложено столько труда. Плаж — настоящая кладезь полезных ископаемых, на Кипре есть нефть. Кроме того, у меня в планах освоение Сардинии и Сицилии. До островов никто не доберется, и мы будем там, в безопасности, — привел я контраргумент.
— Нет, там вы окажетесь в ловушке. У вас не откуда взяться притоку свежей крови, через десять поколений начнется сплошной инбридинг, и Русы станут мельчать и болеть. Кроме того, не забывай про островную минойскую цивилизацию, погубленную вулканом. Твой Кипр тоже вулканического происхождения, и нет гарантии, что он не рванет.
Гед с самогоном появилась вовремя, давая время осмыслить слова ученого. Мне самому не очень нравилось расположение моих поселений: Ондон очень далеко, случись там нападение, мы можем просто не узнать. Плаж зажат на узкой полоске и лежит прямо на пути миграции кроманьонцев. Кипр хорош, но, если там произойдет извержение вулкана, а корабли будут в море, гибель грозит всем.
Первую стопку опрокинули за здравие молодых, которым предстояло стать мужем и женой. Вытерев губы тыльной рукой руки, Александров заговорил:
— Ты сказал, Плаж — кладезь полезных ископаемых. Но Ближний Восток — это нищий на паперти в сравнении с Европой, особенно Испанией и Францией. Недалеко от нас протекает Рона, в двадцатом веке она судоходна до Лиона, сейчас, думаю, можно по ней подняться до самой Швейцарии. Окрестности Марселя богаты бокситом, каменной и калийной солью, каменным углем. Есть небольшие месторождения железа и меди. На юге лионского залива, это примерно двести километров, в нашем мире располагается Барселона. Каталония богата железной рудой, кстати, процент содержания железа самый высокий в мире. Недаром толедские клинки так славились, да и дамаск тоже родом с Испании, появился во времена владычества арабов. Испания — это вся таблица Менделеева, медные пириты, олово, марганец, цинк, вольфрам, молибден, железо, — Александров перевел дух и разлил самогон. — Давайте выпьем, чтобы будущая империя Русов была основана на правильном, стратегически важном месте.
Против такого тоста возражения не последовало, выпили залпом, закусили.
— Убедили, Владимир Валентинович, но нас больше пяти тысяч человек, как мне переселить такое количество в Испанию или Францию? Даже тремя судами мы не возьмем больше пятисот человек, и то им придется стоять всю дорогу, словно кильки в банке. Кроме этого есть животные, материальные ценности, запчасти самолетов. Мне придется делать десятки рейсов на перегруженных кораблях. А если шторм? — Последняя фраза у меня получилась жалобной.
Профессор рассмеялся:
— Максим, речь не идет о мгновенном переселении. Это процесс нескольких лет, когда ты перевозишь людей и обустраиваешь здесь новые поселения. Тщательно отбираешь людей, которые составят костяк твоего будущего государства. Твои прежние поселения могут просуществовать десятки, а то и сотни лет. Но правда такова, что Ондон и Плаж неминуемо обречены. А здесь, обосновавшись на береговой линии от Барселоны до Неаполя, можно сотни лет развиваться в относительной безопасности. Кроманьонцев в Европе мало, а судьбу неандертальцев мы с тобой знаем по истории.
— Сэр, а если обосноваться на американском континенте? — Тиландер впервые прямо задал вопрос Александрову, но тот отрицательно покачал головой:
— Переход через Атлантический океан сопряжен с большими рисками, даже шторм средней силы может стать для вас гибельным.
— Верно, — смущенно пробормотал американец, налегая на закуску.
Несмотря на мои заверения, что пить будем мало, выпить пришлось изрядно. Захмелевший профессор рассказал очень много полезного: как обустраивать поселения, методы получения предметов первой необходимости, организация структуры будущего государства. Самогон оказался забористым, а закуска отменной. Наевшись до отвала, Санчо растянулся на шкурах, громким храпом вмешиваясь в нашу беседу. Бер ушел, сославшись на необходимость проверить выставленное против возможных непрошенных гостей охранение.
Тиландер спикировал на пол где-то после восьмой стопки, оттуда вскоре послышалось тонкое посвистывание спящего. Гед и Сед его переложили к Санчо, и храп стал двутональным.
Я держался из последних сил: в полутьме комнаты лицо Александрова пропадало из поля зрения, и мне приходилось фокусироваться, чтобы найти собеседника. Ученый говорил, периодически наполняя стопочки.
— Мне хватит, — попытался запротестовать, понимая, что доза спиртного для меня слишком большая.
— По последней, Максим Сергеевич, — физик убрал мою руку и налил: — За процветание государства Русов, — с некоторой торжественностью произнес Александров, поднимая свою стопку. Кажется, такой тост уже произносили, но возражать не стал. Когда алкоголь докатился до желудка, встал покачнувшись, и нетвердыми шагами пошел к выходу.
— Максим, уходишь? — догнал вопрос профессора.
Не отвечая этому злостному алкоголику, способному споить целую деревню, вышел на свежий воздух. Земля под ногами качалась, а весь мир вертелся. Бер подскочил ко мне, не дав мне рухнуть на землю.
— Бер, доведи меня до кустов, — опираясь, скорее даже повиснув на сыне, добрался до ближайших кустиков, где меня вырвало. Тошнило долго и мучительно, до боли в мышцах живота. К сожалению, лучше не стало: мир не перестал вертеться. — Мне нужно поспать, — проговорил, окончательно повисая на Бере. Засыпая, чувствовал, как меня несут, приглушенно слышался голос Бера, отдававший команды воинам.
Пробуждение выдалось неприятным: во рту сухо, как в пустыне Сахара. Язык практически прилип к небу, сглотнув, с трудом попросил воды. Санчо, дежуривший около меня, протянул пиалу с водой. Только после третьей опустошенной посудины почувствовал, что могу мыслить и говорить.