мфортного передвижения.
— А не рано, так, с ходу? Может пока можно обойтись и натоптанной почвой, посыпав ее песком? — Мой аргумент профессор отмел сразу:
— Типичное русское мышление. Нельзя откладывать на потом и надеяться, что все само собой образуется. Зачем перестраивать и делать дважды, когда все можно сделать на совесть с первого раза. Максим, вы покушайте голубчик, а потом начнем чертить план будущей столицы, — профессор пропустил меня вперед в дом, откуда доносились аппетитные запахи.
Обед длился недолго: изголодавшись по жидкой пище, я мгновенно осушил миску супа и осилил вторую, налитую мне Сед. Уже попивая чай, облачил в слова мысль, не дававшую мне покоя:
— Владимир Валентинович, как насчет электричества, мы сможем его получить?
— Сможем, только на данный момент времени оно нам ни к чему, — профессор отставил пиалу и продолжил, — а зачем вам электричество?
— Освещение, лесопилка, работа раций, мало ли областей применения. Вы же не станете отрицать, что с электричеством гораздо проще жить?
— Не стану, — Александров отхлебнул чай, — но электричество несет с собой массу опасностей, к которым наши люди пока не готовы. Им не объяснить, что ток будет убивать, ведь от него нет ни запаха, ни видимой угрозы. Идея, конечно, хорошая, но только для локального использования, главное, Максим, не ставить телегу впереди лощади. Развитие в этом мире должно проходить примерно по тому же сценарию, что и в нашем мире, потому что эволюция человечества и достижения прогресса, — это опыт и ошибки тысяч лет.
— И что, теперь нам тысячи лет ждать, не используя нормальных технологий? — мой вопрос прозвучал по-детски обиженно. Александров рассмеялся:
— Нет, но поспешай не торопясь. Для нас главное — сохранить и положить на бумагу наши знания, ведь с нашей смертью развитие общества остановится на многие тысячи лет. Твоя главная ошибка в том, что ты хочешь уже при своей жизни увидеть государство, империю. Но этого не случится, как бы мы не старались. Должно вырасти несколько поколений относительно здравомыслящих людей, что составят основу государства. Наша задача, заложить основы для появления таких прослоек населения, а это значит, что в первую очередь нужно дать людям образование, построить школу и организовать университет, где люди смогут получать знания и совершенствоваться.
— Университет? В каменном веке? — Я улыбнулся, представив аудиторию полную студентов с каменными топорами в руках и лектора с бронзовым копьем.
— Да, университет! Первые университеты Европы представляли собой жалкое помещение, где пытались учиться пара десятков человек. Начнем примерно так же. Если ты допил чай, пойдем, покажу тебе свой план Макселя, который нарисовал в твое отсутствие.
Сгорая от любопытства, поспешил за стариком, несшим в руках свернутый кусок светло-серой ткани. Выйдя на улицу, Александров разровнял руками песок у своих ног и аккуратно развернул ткань. Мне не удалось удержаться от изумленного восклицания, увидев нарисованный углем план города. В центре холста высилось большое здание с просторной площадью перед ним. Два здания поменьше примыкали к главному по бокам, образуя букву «П». Композиция из трех зданий находилась внутри четырехугольника стенс воротами в каждой стене, причем ворота устроены так, что проходят через удлиненные здания, пристроенные к стене.
— Это дворец, — палец Александрова уперся в центральное здание. — Здание слева — университет и школа, первое время они могут находиться в вместе. Справа — аналог нашего Совета Министров или Правительства. Здесь под твоим взором сосредоточатся все ключевые люди твоего государства. Здания, пристроенные к стенам — казармы, проникнуть внутрь периметра можно только пройдя сквозь них. В случае нападения охрана каждых ворот ложится на конкретную казарму, отпадает необходимость переброски воинов из одного конца города в другой.
— А почему все городские улицы радиально сходятся к дворцу? — задал вопрос, всмотревшись в план.
— Это сделано с целью усилить обороноспособность города. Представь, что город атакуют превосходящие силы противника, и твои воины вынуждены отходить. Отступая с широких предместий, они ссужают кольцо обороны, уплотняя свои ряды. И весь городской гарнизон автоматически окружает крепость со всех сторон, препятствую проникновению неприятеля внутрь крепости.
— Последний вопрос, — я показал на здание, стоявшее особняком, но имевшее проход внутрь крепости, — что это такое?
— Это Храм. Здесь разместятся священнослужители, и в случае необходимости это здание послужит запасным выходом для отступления. Проход внутрь дворца сделаем скрытным, от самого Храма, стоит предусмотреть еще один подземный ход.
— Отлично, Владимир Валентинович, вы нарисовали прекрасный план города. Города-крепости.
— Это будет город-сад, потому что вот эти широкие аллеи засадим деревьями, дающими плоды и тень. А в случае длительной осады деревья послужат топливом для костров. Город-сад, который должен спасти от голода, а значит, Максим, нам нужны все фруктовые деревья, что мы сможем найти, — улыбнувшись, закончил мысль Александров.
Глава 17. Неугомонный Александров
Заканчивался третий месяц, как мы приступили к строительству Макселя. Неугомонный Александров вмешивался во все: его познания в различных сферах просто ошеломляли: профессор знал все, если не на практике, то имел теоретические знания. Первый наш спор вышел при обсуждении материала, из которого строить дворец. Я склонялся к мысли построить из бревен, ведь строили же из них в Древней Рус княжеские хоромы. Александров категорично возражал: только камень и никакой другой материал.
— Владимир Валентинович, я не собираюсь жить в доме, где куча камней может обрушиться на голову в любой момент, — категорически отказывался я от каменного дома.
— Эти камни будут скреплены цементом, и простоят века. Максим, тебе нужно просто довериться, — убеждал меня Александров, приводя математические расчеты, в которых я мало что понимал. Этот разговор состоялся на следующий день после моего прибытия, а спустя всего день профессор, заполучив в распоряжение моих кузнецов и гончаров, принялся за строительство доменной печи. На мой вопрос, что у нас с избытком железного оружия и орудий труда, Александров лишь хитро улыбнулся.
Тем временем Тиландер со своей бригадой занимался строительством пристани, а остальные расчищали площадку под строительство дворца, рубили лес и копали фундаменты. В чем я соглашался с Александровым, так это в необходимости фундамента.
Построив доменную печь, Александров с несколькими рабочими пропал на пару дней, а вернувшись, целый день колдовал возле печи. На следующий день за мной прибежал один из кузнецов со словами, что профессор хочет показать что-то важное.
Торжествующую улыбку Александрова можно было заметить издали. Проследив за его взглядом, заметил высившеюся у угла печи горку серо-синеватой пыли высотой до колена.
— Максим, голубчик, позволь тебе представить цемент, которым будем скреплять камни.
— Это цемент? — Я недоверчиво потрогал горку: вроде как мелкодисперсный песок с вкраплениями податливых уплотнений размером с горошину.
— Он самый, и, смею заверить, не худшего качества. Сейчас продемонстрирую, — с этими словами профессор в старой глиняной миске смешал часть цемента с водой. Получилась однородная жидкая масса, которую он загустил, добавляя и помешивая песок. Оглядевшись по сторонам, Александров нашел несколько кусков известняка и наскоро сложил из них пирамидку, скрепляя самодельным раствором. Выпрямившись, профессор окинул взглядом свое творение:
— Думаю, через пару часов поймем, насколько удачным получился раствор. Песок, правда, не самый подходящий, но рядом с моим поселением видел выход на поверхность желтоватого песка, думаю он для кладки лучше подойдет, так как в его составе есть глина.
— Если ваш раствор скрепит камни, Владимир Валентинович, я просто сниму шляпу и больше не вступлю с вами в спор, — мои искренние слова шли от самого сердца. — Но как вам удалось получить цемент? Разве это не сложный химический процесс?
— Скорее, физический и термический, ничего сложного, — отмахнулся от комплимента Александров и замолчал, давая себе время насладиться триумфом, затем продолжил: — Нагреваем известняк и глину до полутора тысяч градусов. Получается клинкер, который смешиваем с небольшим количеством гипса или любыми формами сульфата кальция и перемалываем. Вот и получается цемент. Главным показателем качества полученного мной материала является процентное содержание алита — это трекальциевый силикат, получаемый благодаря температурному режиму. Вот и все, — демонстративно развел руками Александров.
— Вы нашли природный гипс?
На мой вопрос Александров покачал головой:
— Я не скажу, что это гипс, скорее, это осадочная порода, где содержатся различные формы сульфата кальция, но в нашем случае это не имеет никакого значения, потому что конечный продукт мы получаем тот, что нам нужен.
— Владимир Валентинович, пока сохнет ваш раствор, прогуляемся к пристани. У Тиландера возникли определенные трудности со строительством. Берег реки осыпается, и есть опасения насчет долговечности пристани. Может как-то укрепить берег, используя раствор?
— Это возможно, но я уверен, что американцу и в голову не пришло использовать сваи, только и могут, что лопать свои гамбургеры, — съехидничал профессор, поднимаясь с земли. Пока шли до пристани, находившейся почти в километре от места строительства дворца, Александров вспоминал обиды на американцев. Его обиду и дух соперничества с американской державой не смогли выветрить даже тридцать пять лет проведенные в этом мире.
Уже на подходе слышалась ругань Тиландера распекавшего рабочих за неповоротливость.
— Хороший парень, но буржуйское так и прет из него, — вполголоса беззлобно проговорил профессор, — советские люди не позволяли себе такого хамства по отношению к рабочему классу.