В этот самый момент, «Аризона» вышла из молочного тумана: впереди простирался невысокий холмистый берег, была видна дельта небольшой реки. Но не это привлекло внимание агентов ЦРУ, а фигуры полуобнаженных людей светло-шоколадного цвета, угрожавших им копьями, зайдя в воду по пояс.
— Черт побери, где мы, — прозвучал вопрос Пинчера, бросившего руль от удивления. Не получив ответа, прославленный яхтсмен вгляделся в берег и уверенно заявил:
— Это не бермудские острова!
Глава 30. Адаптация
«Стрела» третьи сутки шла на северо-восток мимо восточного побережья Франции. Заходя в бухты, встречающие по пути, пытался отыскать следы человеческого присутствия на земле. Пару раз встречались следы от костров, но судя по золе, им было не меньше года. Вчера к вечеру зашли в бухту, где в моей реальности располагался Сан-Тропе. Не мог себе отказать в удовольствии сойти на Лазурный берег, кто знает, когда еще смогу посетить эти знаковые места.
Сан-Тропе был обитаем, по-крайней мере мы наткнулись на деревушку из восьми хижин, где в двух местах еще клубился дымок, от наспех погашенных костров. Хижины хранили человеческий запах, несколько шкур осталось на местах. Санчо и Бер пришли к выводу, что поселение покинуто полчаса назад. Эти полчаса ушли на маневрирование «Стрелы» и высадку на берег на шлюпках.
Поселение дикарей располагалось на опушке леса, что начинался в ста метрах от береговой линии. Бухта с этого места просматривалась отлично, дикари заметили корабль задолго до нашей высадки. Но что могло их так напугать, что они не забрали с собой шкуры? Многочисленные следы босых ног вели вглубь лесной чащи: опасаясь засады, запретил идти по следам убежавших дикарей. Мы разбили временный лагерь на самом берегу, отойдя от опустевшего поселения на триста метров к северо-востоку. Бер расставил часовых, предупредив о близком соседстве с дикарями: вряд ли они ушли далеко. Скорее всего наблюдают за нами из лесной чащи.
Нападения мы не опасались: по следам босых ног, Бер определил, что в племени всего пятеро взрослых мужчин. Предполагать, что они нападут на десятикратно превосходящие силы, было абсурдно. На охоту не стали ходить, использовав сушеное мясо и рыбу, что Тиландер наловил на свою удочку.
Удочка была предметом его гордости: длинная жердь, тонкая нить, сплетенная из шерсти коз, крючок, сделанный Лайтфутом по его чертежу и поплавок из дерева. Клевало в бухте так, что американец не успевал насаживать наживку. Пока он возился с пойманной рыбой, ради интереса закинул удочку в море без наживки и сразу поплавок ушел под воду. Рывком подсекая, чуть не сломал удилище, но вытащил из моря тунца, размером с мой локоть.
— Герман, это без наживки, — смеясь проговорил, бросаясь на рыбу и придавливая ее к песку.
— Почему рыба такая голодная? — недоуменный вид американца меня рассмешил.
— Это не рыба голодная, это мы русские так умеем ловить.
— Русы? Тогда и я поймаю, — Тиландер забросил удочку и спустя секунд десять, поплавок ушел под воду. Аккуратно подсекая, американец потянул удилище и вытащил невиданную мной ранее, красноперую рыбку размером с ладонь.
— Что это? — Я с интересом рассматривал необычную рыбу, которая на глазах меняла цвет плавников с красного на зеленый.
— Я не знаю, но есть это мы не будем, — наклонившись, Тиландер взял рыбу в руки и вскрикнул:
— Твою мать! — рыба выпала из его рук, а на ладони появилась красная точка.
— Она уколола меня.
— Дай руку, — не слушая возражения американца, схватил его за ладонь и приник ртом к красной точке, с силой высасывая кровь. Всасывая кровь, молился, чтобы во рту у меня не было ссадин и изъязвлений: сдохну сам, если рыба ядовитая.
— Макс, прекрати. Если она ядовитая, пусть лучше сдохну я, чем ты, — Тиландер вырвал руку и опустил ее в соленую воду. — я ничего не чувствую, будь она ядовитая, были бы признаки. Разве не так?
— Смотря что за яд, механизм и время действия, — я прополоскал рот, стараясь избавится от ощущения вкуса крови. Экзотические ядовитые рыбы вроде любят теплые воды, Средиземное море не относится к такой категории, но боязнь потерять Тиландера, заставила забыть об этом.
Рыбы и сушеного мяса оказалось достаточно, чтобы каждый наелся вволю, даже Санчо. Бер еще раз прошелся по часовым, пока, лежа на шкуре я тщетно пытался уснуть. Мне не давала покоя мысль о дикарях, удравших в лес, едва корабль показался в бухте. Неужели им приходилось раньше видеть корабли, или они восприняли его за чудовище. Никогда мы не бывали ранее в этих местах, корабли Амонахес также не могли пересечь море, чтобы напугать дикарей. Или в этих местах обитает племя, имеющее корабли и освоившее мореплавание. Взвесив все аргументы, поведение дикарей отнес к обычной осторожности: они могли видеть, как шлюпки идут к берегу и просто банально испугаться неведомого.
Утром не стали заниматься приготовлением завтрака, наскоро пожевав сушеного мяса. Был соблазн отрядить отряд разведчиков, чтобы прошерстить окрестности на предмет убежавших дикарей, но осторожность взяла верх. Неизвестно чем они вооружены, если у дикарей в ходу яд, даже пятеро мужчин могут нанести непоправимый ущерб.
«Стрела» снялась с якоря, дул несильный попутный северо-восточный ветер, дававший ход в шесть узлов. Еще дважды приставали к берегу, чтобы осмотреться: по мере продвижения на северо-восток следы жизнедеятельности человека встречались чаще. Наткнулись на поселение из пяти хижин, от которых остались только ветки. Пройдя около ста пятидесяти километров, остановились на ночлег, бросив якорь в небольшой бухте. Сходить на берег не стали, с суши слышался волчий вой. Высаживаться вечером перед стаей волков — не самая умная затея. С первыми лучами солнца, выбрали якорь, чтобы продолжить плавание к берегам Италии.
— Макс, как далеко мы пойдем на северо-восток? — передав штурвал матросу, Тиландер подсел ко мне.
— Дойдем до Италии, может пройдем по ее западному побережью до пролива с Сицилией. А потом можно и навестить пигмеев на Сицилии, если ты по ним соскучился, — при упоминании пигмеев, Тиландер помрачнел:
— Нет, давай без этих карликов с их ядом. Меня устраивают неандертальцы, а эти мелкие говнюки меня вгоняют в животный страх. — Американец вернулся к штурвалу, давая мне возможность поразмыслить, но буквально через полчаса, Тиландер окликнул меня:
— Макс, впереди по курсу крупное поселение, возможно даже очень крупное. — Рывком поднявшись, всмотрелся: прямо по курсу «Стрелы» на два часа к северо-востоку, виднелось селение. С первого взгляда было ясно, что селением это назвать трудно. Не менее пяти десятков хижин было видно с нашего местонахождения. Все новые хижины открывались по мере того, как Стрела заворачивала на восток, следуя вдоль береговой линии.
— Это похоже на город в каменном веке, — не удержался я от фразы вслух.
— Как наш старый добрый Плаж, только размерами больше, — Бер внимательно смотрел на берег, где корабль заметили и у кромки воды собирались люди. Расстояние до поселения сократилось до трехсот метров: хижин было под сотню, возможно, что часть поселения скрывал невысокий кряж, заросший лесом.
— Герман, становись на якорь в ста метрах от берега. Надо высадиться на берег, попробуем завязать отношения.
Тиландер сменил курс, направляя «Стрелу» к берегу. Наш маневр заметили, толпа стала еще больше, несколько рыбачьих лодок заполнились людьми.
— Они хотят напасть? — в голосе Бера сквозило удивление.
— Не знаю, но страха они не выказывают, словно к ним каждую неделю наведываются парусники. Объяви боевую тревогу, но не стрелять без моей команды, попробуем наладить мирные отношения.
«Стрела» стала на якорь, три рыбачьи лодки бойко двинулись нам навстречу. Облокотившись о фальшборт, я внимательно наблюдал за дикарями в лодке, одетыми как и все дикари каменного века: шкуры, в руках копья, а за спиной… А за спиной висели луки, самые настоящие луки. До сих пор луки встречались только у народа Выдр, и у Амонахес. Но Выдры и Амонахес давно уже Русы.
— Внимание, у них есть лучники, никому не высовываться, — прозвучала команда Бера. Лодки тем временем подплыли к кораблю и застопорили движение в пяти метрах. В передней лодке сидел молодой парень, цветом кожи ближе к белым людям, нежели к черным. Он встал и продемонстрировал рукопожатие, подняв руки над головой. Его слова на неизвестном языке ничего нам не дали, но жест и интонация говорили о многом. Парень явно демонстрировал дружелюбие и показывая рукой в сторону поселения, произносил непонятные фразы.
— Он приглашает нас в гости, — я был согласен со словами Бера, поэтому, поколебавшись, дал команду Тиландеру:
— Герман, спусти две шлюпки, нас приглашают на берег.
— Это не Бермуды, — повторил свою фразу Пинчер, оглядывая берег. Картер и сам понял, что высокий строевой лес, подступавший вплотную к воде, не мог расти на Бермудах. Такой лес ему приходилось видеть в Виргинии, в Кентукки, но такой лес не мог расти на крошечных островах в тропиках.
— Пристанем к берегу, разберемся. Не видно где нашего объекта в воде? — Вопрос был риторический, водная гладь изумрудной воды была гладкой как зеркало и просматривалась далеко. Но на ней не было видно ни пятнышка. Пинчер, направил яхту к берегу, в небольшую бухточку. Малая осадка дала возможность подойти к берегу вплотную. Мендоса первым спрыгнул в воду и выбравшись на берег, поймал конец, брошенный Пинчером. Надежно привязав веревку к валуну, торчащему из песка, он глубоко вздохнул.
— Какой здесь воздух чистый, опьяняет, — Пинчер с громким криком прыгнул за борт и поплыл кролем в сторону открытой воды. Картер вытащил пистолет, спрятанный возле мачты, засунул его за пояс. На первый взгляд место выглядело безопасным и пустынным, но от Советов можно было ожидать любой хитрости. То, что случившееся было на совести проклятых коммунистов, Картер не сомневался ни минуты.
— Мендоса, вооружись, на нас могут напасть в любую минуту, — голос Картера не оставлял сомнений в его серьезности. Его напарник даже опешил от такого заявления, но не стал пререкаться: