Анталийские греки поселились в основном в Афинах и даже основали там сообщество, которое называлось «Атталос».
Новые поселенцы
Была создана специальная комиссия по обмену населением, которая занималась всеми проблемами мигрантов. Было очевидно, что людям понадобятся еда, жилье и вещи. Главные приготовления велись в прибрежных городах Анталье, Мерсине, Измире и Самсуне, где должны были выгрузиться иммигранты.
Одной из задач стало предупреждение возможных эпидемий, для чего везде понаоткрывали комитеты медицинской помощи, где хранились различные лекарства и вакцины.
Иммигрантам, прибывшим в Анталью в период с 1924 по 1933 год (1087 семей, 4015 человек), было передано 1033 дома, 228 магазинов, 106 780 акров земли и 939 декаров виноградников.
Если это был кто-то полезный для города, вроде ремесленников, их заселили в дома, оставленные греками. Но 90 % прибывших были фермерами, поэтому их селили за пределами крепостных стен, выделяя им земли вдоль ручья Дюден.
Одним из мест, где селили новоприбывших, стала деревня Чиркиноба, что можно перевести как «безобразное место». Поговаривают, что во время очередной войны оттуда призвали всех мужчин, некому стало обрабатывать землю, и местность превратилась в малярийные болота, отчего и получила свое название. Сейчас это анталийский район Гюзелоба, что переводится как «красивое место». И почти никто из жителей города не знает об этом забавном переименовании.
Мы с вами уже знаем, что массовая миграция, вызванная обменом населением, была не первой встречей Антальи с иммигрантами. В первые годы республики Анталья даже в официальных документах фигурирует как «город иммигрантов». Логичным следствием всех этих войн, оккупаций и вынужденных переселений стала всеобщая и абсолютная бедность. Которая, в свою очередь, породила рост числа преступлений и нарушений общественного порядка в Анталье в 1924 году, когда в город интенсивно прибывали иммигранты. Можно сказать, что в городе случился настоящий криминальный бум.
Еще одним местом, где в 1925 году были построены дома для иммигрантов, стала деревня Зейтинкёй, что значит «оливковая деревня». Сейчас это район с наихудшей славой в Анталье. Там живут какие-то странные люди, полиция предпочитает не заглядывать туда без необходимости, это место, где всегда можно найти наркотики, а также словить случайную пулю. Не настолько криминально, как в американских фильмах, но довольно неприятно. Не слишком принципиальные риелторы за последние пару лет продали там некоторое количество квартир русскоязычным иммигрантам, которых не смутила подозрительно низкая цена на недвижимость.
Самым странным в этой эмиграции было то, что прибывшие в Грецию греки не знали греческого, а прибывшие в Турцию турки – турецкого. Вам может казаться это удивительным, но ведь эти семьи столетиями жили там, где жили. А язык забывается мгновенно. Например, мой сын говорит на русском, но если он не будет жить в России и женится на какой-то иностранке, то уже мои внуки вряд ли будут говорить на русском. У меня есть друг армянин в Москве, который не говорит на армянском. Я думаю, и среди ваших знакомых таких примеров множество.
А теперь задумайтесь, радушно ли принимали турки своих собратьев-эмигрантов, которым «правительство все дало, а нам ничего», из-за которых росли цены и которые говорили между собой на языке недавних оккупантов, то есть на греческом. Считается, что только третье поколение этих людей смогло почувствовать себя в Анталье своими.
В 1933 году была подписана греко-турецкая конвенция о ликвидации в 9-месячный срок смешанной комиссии по обмену населением в связи с завершением ее работ.
Кому мешала стена?
Как только была основана Анталья, первым делом здесь появилась крепостная стена. И за тысячелетия существования города эту стену постоянно достраивали, перестраивали и реставрировали. Поэтому городские стены стали невероятным миксом абсолютно всех империй за все 2000 лет с момента основания города.
Когда вы будете гулять по центру, вам то тут, то там будут попадаться какие-то непонятные куски стены с торчащими из них разными элементами вроде круглых колонн, виньеток с крестами или плит с затейливой арабской вязью. Самые внимательные исследователи смогут с легкостью найти на обломках стен надписи и на греческом, и на персидском (времен сельджукского султаната), и на османском, и даже гербы лузиньянов.
И вот в один прекрасный день турки решили, что стены, спокойно простоявшие столько лет, нужно снести к чертям собачьим. Случилось это в 1930-е годы, но уже в 1874-м прибывший в Анталью немецкий археолог Хиршфельд пишет: «Правительство Турции в настоящее время стремится снести укрепления, которые оно считает непригодными или ненужными, и продать принадлежащие им материалы».
Впрочем, если отмотать еще немного раньше, в 1844 году тогдашний анталийский губернатор Мазхар-паша уже снес ворота Тиберия. А в 1867 году начали сносить крепостные стены в Стамбуле. Так что это мода была такая. К 1880-м в Анталье был снесен кусок стены у моря и построены здание таможни и пассажирский терминал.
Но глобально даже во времена основания республики стены все еще были довольно хороши. О чем пишет, например, египетская принцесса Кадрийе Хюсейин, в 1921 году побывавшая в гостях у Ататюрка в Анкаре и возвращавшаяся домой через Анталью, где она задержалась на несколько дней. По словам принцессы, замок Антальи в полном порядке и абсолютно целый, включая замковый мост (калекапысы).
Принцесса Кадрийе, гостившая в Анкаре у Ататюрка больше месяца, написала книгу под названием «Письма из священной Анкары». В том же 1921 году она вышла замуж за турецкого пашу и с 1922 по 1930 год жила в Стамбуле в особняке Хубер. После своего отъезда в Каир принцесса передала этот особняк монахиням собора Парижской Богоматери. С 1985 года особняк был национализирован, и сейчас в нем располагается резиденция президента.
В начале 1930-х муниципалитет нанял крепкого мужика, которого звали Цыган Хасан, чтобы снести стены. Официальной причиной этого странного решения по разрушению культурного наследия стала борьба с малярией. По мнению муниципалитета, стены в жару удерживали стоячий воздух и влагу, помогая распространяться болезни.
И вот Хасан с гигантским железным ломом в руке крушил стены под любопытными взглядами зевак. В это сложно поверить, но говорят, что у него одного было достаточно сил, чтобы снести стены, которые веками не могли захватить и разрушить целые армии.
Но замок жестоко отомстил своему разрушителю – Хасан погиб во время работы, его завалило камнями где-то в районе нынешнего пляжа Мермерли. Если бы этого не случилось, скорее всего, мы не могли бы сейчас любоваться теми несколькими башнями и даже прекрасными воротами Адриана, не успевшими попасть под раздачу. После смерти Хасана стены больше не трогали.
А в отчете о деятельности муниципалитета за 1937 год говорится, что «общее здоровье людей улучшилось благодаря сносу большинства крепостных стен, которые задерживали воздух в городе и были признаны экспертами бесполезными». Ох уж эти эксперты!
Конечно, были и те, кому идея с разрушением стен не казалась удачной, ведь к тому моменту турки уже начали интересоваться археологией и осознавать ценность древних построек. Но это не помешало десяток лет спустя, в 1947 году, тогдашнему губернатору Антальи снести еще и Девичью башню в порту. Весьма, кстати, живописную – ее можно увидеть на старых фото.
«Самый красивый город в мире»
Безусловно, за последние 100 лет в Анталье происходило много разных административных событий вроде выборов, создания разных организаций, федераций, партий и прочего. Но мне нравится оценивать историю в ретроспективе, и будто бы сто лет кажется недостаточно отдаленным сроком, чтобы рассуждать о каких-то политических событиях. Или я просто не люблю новую историю и современные политические перипетии. Как бы там ни было, да простит меня читатель, но в моей книге не будет скучного перечисления всех этих бесконечных комитетов, мэров, партий и так далее.
Но уж об одном политике я никак не могу умолчать. Над Антальей красуется его 35-метровая голова и цитата: «Без сомнения, Анталья – самый красивый город в мире». Этот памятник был открыт 10 ноября 2008 года, в 70-летие со дня смерти Ататюрка.
Мустафа Кемаль был в Анталье четыре раза в жизни. Хотя, возможно, только три.
Впервые он прибыл в город 6 марта 1930 года. К тому моменту он был уже семь лет как первый президент, человек-легенда, люди радовались и кричали: «Наш паша! Наш отец! Наш спаситель!» Улицы были украшены и максимально наводнены страждущими увидеть своего лидера. От Топхане до особняка, который жители Антальи подарили Мустафе Кемалю, был уложен ковер (это примерно 1,2–1,5 км).
Президент приехал в Анталью уставшим, только вечером он вышел на балкон, чтобы поприветствовать жителей города, посмотреть развлекательное вечернее шоу, которое для него приготовили, и поблагодарить анталийцев за теплый прием.
Долгое время 6 марта было большим праздником, который отмечали каждый год, – день первого визита Ататюрка в Анталью. Не знаю, в какой момент его перестали праздновать, но в 1965 году он точно еще был.
На следующий день Мустафа Кемаль прогулялся по городу, в парках Караалиоглу и Топхане, посмотрел, как работают местные чиновники.
8 марта президент спустился с делегацией в порт и отправился на пароме сначала в Коньяалты осмотреть там образцово-показательную ферму, которая ему, конечно же, понравилась, а потом доплыл до Дюденского водопада. После все пошли гулять по высокому скалистому берегу в Ларе, где Ататюрк, любуясь городом и заснеженными вершинами Тавр, и произнес те самые слова про самое красивое место на земле. Когда он спросил, как называется эта местность, ему сказали – Румкуш. Название президенту не понравилось, ведь «рум» значит «греческий». И по его указанию его изменили на Эренкуш.