дущий за дверью
Глава 1
Хорошо летом в деревне! И пусть со мной спорят сколько угодно, приводя в примеры дорогие разрекламированные загранкурорты, но я не променяю домик своей бабушки ни на какой пятизвездочный отель. Когда-то здесь прошли мои детские годы, самые незабываемые и самые счастливые. И теперь, вернувшись сюда на каникулы, я будто снова окунулась в детство. Здесь все такое… живое и настоящее – цветы, деревья, травы! И люди.
Хотя буду откровенна, не была бы поездка в это село для меня столь радостной, если бы не ждал меня здесь мой друг Петро… ну ладно, больше чем друг. Бабушка, на нас глядя, уже свадебные рушники втайне вышивает. Конечно, этим рушникам придется подождать еще несколько лет, но я не сомневаюсь, что когда-нибудь они обязательно пригодятся.
А пока мы с Петром просто встречаемся. Он милый и простодушный, с ним легко и в то же время чувствуешь себя под защитой. Нам вместе пришлось пройти через опасные испытания, которые показали, кто есть кто, и с тех пор я поняла – Петро тот самый, настоящий. Не из тех, кто сбежит при виде опасности. За что его и ценю.
Сегодня он полушутя спросил меня, встречалась ли я с кем-нибудь прежде. Была ли у меня первая любовь? Я, тоже шутя, сказала, что нет, и Петро мне поверил.
Но это была неправда, теперь только понимаю, что неправда! Тогда, год назад, мне и в голову не пришло бы назвать свои чувства к Славику Килинскому любовью, но сейчас понимаю – это оно самое и было, то, что называют первой любовью.
Славик Килинский… Я его уже больше никогда не увижу. Поэтому у Петра не будет повода для ревности. А раз так – незачем ему и знать о некоторых вещах.
Впрочем, расскажу все по порядку.
Меня зовут Таня Незванова, мне почти шестнадцать лет, а тогда – тогда – я была на год моложе и порядком глупее, чем теперь.
Славик Килинский появился в моей жизни тихо и незаметно, можно сказать – случайно. В нашем магазине не оказалось картошки, и мне пришлось идти в другой, через дорогу. Это маленький, сколоченный наспех и обитый железом магазинчик на углу у начала Девятнадцатого поселка, в нем всегда найдется все, что нужно. Я купила картошки, но на выходе из магазина у моего перегруженного пакета оторвалась ручка, и картошка рассыпалась по мокрому тротуару. Я не рассчитывала ни на чью помощь, но худенький светловолосый мальчишка, выходивший из магазина вслед за мной, не только помог собрать картошку, но и дотащил ее до моего дома. По дороге мы разговорились.
Как вам сказать, с большинством мальчишек мне разговаривать просто не о чем, слишком уж разные у нас интересы, но Славик оказался особенным. Не по годам серьезный, он никогда не отпускал шуточек, как это часто делают мальчишки, чтобы казаться «прикольными», вот именно это мне в нем и нравилось. О чем бы я ни заводила речь, Славик умел внимательно выслушать и поддержать разговор. Вдобавок был таким начитанным, что иногда у меня создавалось впечатление, будто я разговариваю не с ровесником, а со взрослым, много повидавшим человеком. Я тогда задавалась вопросом – это что, любовь? И отвечала себе – вряд ли, скорее просто дружба, просто встретились два понимающих друг друга человека, и только. Но мне хотелось его видеть снова и снова, и это многое значило.
Перед тем как распрощаться, мы обменялись номерами телефонов, и на следующий день ноги сами понесли меня к тому же магазину…
Вскоре мы стали встречаться. Оказалось, Славик тоже любит фолк, и я рискнула познакомить его с моими друзьями. И хотя Славик был совершенно не похож на хулиганистых Кольку и Егора, общий язык они нашли быстро. Славик стал часто бывать вместе с нами на заброшенной стройке, где мы постоянно собирались поболтать, послушать музыку. Как выяснилось, он жил в Девятнадцатом поселке, а это не так уж далеко от нашего микрорайона, только дорогу перейти да миновать квартал, где живет Ника Черная.
А в мае случилась неприятность… или, может быть, катастрофа? Началось с того, что у нашей стройки, а заодно и у двух других, стоявших брошенными уже давно, нашлись хозяева, решившие все достроить. Это, конечно, было хорошо, но вот нам деваться стало совершенно некуда. На стройку путь теперь был заказан, в квартире музыку громко не включишь, да и на лавочке у подъезда тоже. Мы несколько раз собрались вечером в школьном дворе, но были изгнаны оттуда бдительным сторожем. И вот тогда Славик, немного подумав, осторожно предложил:
– Есть у нас в поселке одно местечко, там нам никто не помешает, можно хоть музыку на всю громкость включать, хоть из пулемета стрелять – никто не услышит. Правда, там надо высокий забор перелезть.
– Тоже мне, проблема! – пренебрежительно сказали, наверное, все хором. Для нас это действительно была не проблема – одно время наша компашка в полном составе увлекалась паркуром. Правда, надолго нас не хватило, но кое-какие навыки остались у всех.
Разумеется, мы тут же решили посмотреть, что это за местечко. Признаться, в Девятнадцатом поселке я практически не бывала, Славик почему-то не хотел, чтобы я там появлялась, и в гости к нему я тоже не ходила ни разу. Он то ли стыдился, то ли боялся чего-то. И теперь, когда я увидела этот поселок, то пришла к выводу, что имел место скорее первый вариант. Если в начале поселка имелись асфальтовые дорожки, клумбы, а старые домишки были в большинстве своем перестроены в двухэтажные особнячки и коттеджи, то в глубине… Да уж, не хотела бы я тут жить! Большинство домов, похоже, были построены еще до войны, а то и вовсе в позапрошлом веке; среди них встречалось немало брошенных. Облупившаяся штукатурка, покосившиеся заборы, на месте одного вконец развалившегося дома росла нешуточная стихийная свалка, которую мы обошли стороной. Славик смотрел на меня виновато, и я, желая его подбодрить, улыбнулась и сказала:
– Ах, как здесь веет патриархальной стариной!
– Вот уж действительно! – подхватил Колька, зажимая нос рукой и отворачиваясь от свалки.
Тут я поняла, что брякнула глупость, и попыталась ее исправить:
– Я хотела сказать – здесь все дышит памятью прошлого, самой историей. Эти домишки, наверное, многое повидали…
– Да, – вдруг серьезно кивнул Славик. – К сожалению, даже в большей степени, чем хотелось бы. Впрочем, этот поселок знал и лучшие времена, раньше здесь все выглядело совсем по-другому.
– А по-моему, здесь страшно! – сказала вдруг Наташа Кремнева. Все недоуменно оглянулись на нее, но никто ничего не ответил. Все мы знали Кремневу как весьма впечатлительную и слабонервную девочку.
– И где тут можно потусоваться? – поинтересовалась Ника, оглядываясь по сторонам.
– Уже почти пришли, – ответил Славик. – Вон там.
Мы обошли свалку вокруг, и под нашими ногами оказалась старая, растрескавшаяся асфальтовая дорожка, ведущая через пустырь куда-то вправо, где возвышался забор никак не ниже двух метров. Сразу было видно, что сюда давным-давно никто не ходит. Через трещины в дорожке, рассчитанной на автомобили, обильно проросли сорняки, а под воротами, к которым она вела, успели вырасти молодые деревца. По всему выходило, что перелезать через забор нужно именно здесь, так как по бокам он граничил с участками, на которых стояли жилые дома. Правда, дом справа стоял заколоченным, а слева красовался коттедж – задуманный грандиозным, но недостроенный и забытый.
– Нам туда? – указала Лиля на этот коттедж.
– Нет, там такая сигнализация, что лучше не шутить, – ответил Славик. – Уже давно так стоит – охраняют, но не достраивают. А в доме справа тоже никого, но за ним соседи присматривают, еще начнут орать…
– Значит, сюда! – сделал вывод Стас и, не дожидаясь ответа, первым лихо махнул через забор около ворот, где было удобнее. За ним немедленно последовали Ника и Колька, остальные замешкались.
– Да подождите вы! – воскликнул Славик и достал откуда-то из кустов длинное суковатое бревнышко, которое тут же приставил к забору. Видимо, он готовился к приему «гостей» в этой заброшенной обители. Изнутри оказалось приставлено другое такое же бревнышко, и мы легко перебрались на ту сторону.
Это был дикий, заброшенный двор, усаженный старыми деревьями и заросший кустарником. В глубине виднелось какое-то строение. А недалеко от нас обнаружилась детская площадка – качели, карусели, горки, песочница, засыпанная не одним слоем прошлогодней листвы, похоже, тут уже давно не ступала нога человека. Чуть сбоку стояло небольшое строеньице – не то павильон, не то беседка.
– Интересно! – протянула Лиля. – Что здесь такое было?
Славик замялся, зато ответил Егор:
– Наверное, какое-то детское заведение – садик или школа.
– Скорее садик, – заявил Стас. – Где вы видели возле школы карусели и песочницу? Или, может, интернат какой-нибудь.
– А там что? – двинулся в направлении строения Колька. Мы с Никой немедленно рванули за ним, а следом подтянулись и остальные. И только Славик медлил, он явно хотел что-то сказать, но никак не решался; выражение его лица было тревожным. В конце концов он присоединился к нам со словами:
– Да ничего там интересного, не надо туда ходить, пошли лучше в павильончик…
Валежник здесь напоминал лесную чащу, но по центру двора шла дорожка, когда-то мощенная камнем, и она была более-менее проходимой. За деревьями мы увидели длинное одноэтажное строение с наглухо запертой металлической дверью и решетками на окнах. Старые деревья и разросшийся кустарник окружали его со всех сторон. Колька подошел поближе, убедился, что железная дверь заперта плотно и надежно.
– И правда, ничего интересного, – махнул он рукой, и все повернули обратно.
Я заметила, что на заборе, отделяющем этот двор от соседних, поверху красуется ржавая колючая проволока, хотя со стороны улицы ее почему-то не было.
Глава 2
Целое лето мы коротали свободное от разъездов по курортам и бабушкам время в этой беседке. Там было хорошо – под сенью старых деревьев создавалось ощущение уединенности и таинственности, словно мы находились в каких-нибудь графских развалинах, – примерно такое у меня было чувство. Обычно в таких заброшенных местах полно мусора и надписей на стенах, но, как я теперь вспоминаю, в беседке не было даже намека на подобное безобразие. Ни разу за все это время никто посторонний там не появлялся, с местной молодежью мы не сталкивались, видимо, высокий забор был серьезной преградой. Ни мне, ни моим друзьям это тогда не показалось странным…