Я начиналъ сердиться. Но, не выказывая еще своихъ чувствъ, спросилъ:
— Но чѣмъ же плохъ этотъ?
— Чѣмъ? Тѣмъ, что онъ въ такомъ запущенномъ состояніи. Здѣсь жители совсѣмъ не заботятся о своихъ ледникахъ. Они засыпали его щебнемъ и всякою грязью.
— Но жители вѣдь не могутъ этому помѣшать.
— Жители? Скажите лучше, что они не хотятъ. Могли бы, если бы захотѣли. На протестантскомъ ледникѣ вы не увидите ни одного пятнышка. Посмотрите на Ронскій ледникъ. Длина его пятнадцать миль, а толщина семьсотъ футъ. Если бы это былъ протестантскій ледникъ, онъ не выглядѣлъ бы такъ, какъ теперь, могу васъ увѣрить, — что за безсмыслица! Что же бы они съ нимъ сдѣлали?
— Они выбѣлили бы его, какъ всегда и дѣлаютъ.
Я не повѣрилъ ни одному слову, но промолчалъ, чтобы не подымать исторіи, да и не стоитъ спорить съ фанатикомъ. Я даже не былъ увѣренъ, точно ли Ронскій ледникъ находится въ католическомъ кантонѣ, - не протестантскій ли онъ? Но съ достовѣрностью я этого не зналъ и потому не рѣшился спорить съ этимъ изувѣромъ, которому ничего не стоитъ зажать мнѣ ротъ какимъ-нибудь вымышленнымъ доказательствомъ.
Миляхъ въ девяти отъ св. Николая намъ пришлось переходить мостъ, перекинутый надъ ревущимъ потокомъ, по имени Висдъ.
За мостомъ мы увидѣли тонкія и жиденькія перила, имѣющія претензію ограждать путниковъ отъ паденія съ отвѣснаго обрыва, идущаго на довольно большое протяженіе, на высотѣ сорока футъ надъ рѣкою. Навстрѣчу намъ шли два мальчика и дѣвочка лѣтъ восьми, которая побѣжала, но, почти поравнявшись съ нами, споткнулась и упала, при чемъ ноги ея, проскользнувъ подъ перила, на мгновеніе повисли надъ пропастью. Мы были поражены и думали, что дѣвочка погибла, такъ какъ обрывъ былъ почти отвѣсный и спастись казалось невозможнымъ, однако же, она удержалась, сейчасъ же выкарабкалась и убѣжала съ веселымъ смѣхомъ,
Подойдя и оглядѣвъ это мѣсто, мы нашли длинную борозду, которую провели ея ноги по землѣ, когда она скользила по началу обрыва. Если бы она не удержалась, то, упавъ въ пропасть, ударилась бы о большіе камни, лежащіе у самой воды, а затѣмъ попала бы въ потокъ, который увлекъ бы ее внизъ по теченію, гдѣ тѣло ея въ какія-нибудь двѣ минуты было бы истерзано въ кашу среди валуновъ, до половины выглядывающихъ изъ воды. Мы едва не сдѣлались свидѣтелями ея гибели.
Благодаря этому случаю, еще разъ обрисовался вздорный характеръ и враждебный эгоизмъ Гарриса. Чувство самоотверженія ему недоступно. Въ продолженіе цѣлаго часа разсыпался онъ въ выраженіи своего восторга по поводу спасенія ребенка. Никогда я не видѣлъ подобнаго человѣка. Это такъ на него похоже. Только бы онъ былъ доволенъ, а до другихъ ему нѣтъ никакого дѣла. Неоднократно приходилось замѣчать мнѣ въ немъ эту черту. Конечно, часто это было не болѣе, какъ легкомысліе, недостатокъ вниманія, но и въ такомъ случаѣ переноситъ подобное отношеніе было не легко. Однако же, подкладкою этого легкомыслія все-таки былъ эгоизмъ, что ни говори. Въ настоящемъ случаѣ, мнѣ кажется, ему слѣдовало бы понять все неприличіе такой радости; однако же, онъ не понималъ; ребенокъ спасся и онъ радовался, до остального же ему не было дѣла; онъ не обращалъ вниманія на мои чувства, на то, что у меня, можно сказать, изо рта вырвали возможность прибавить въ свою книгу нѣсколько великолѣпныхъ страницъ. Его эгоизмъ былъ настолько великъ, что онъ не подумалъ обо мнѣ, своемъ товарищѣ, о томъ, сколько матеріала — и какого матеріала — получилось бы у меня, если бы дѣвочка погибла. Подумать только! Вылавливаніе дѣвочки изъ потока, удивленіе родителей, ихъ ужасъ, возбужденіе среди мѣстныхъ жителей, затѣмъ швейцарскія похороны, затѣмъ монументъ около дороги, на которомъ будутъ начертаны наши имена. Мы попали бы въ Бедеккеръ и были бы безсмертны. Я молчалъ. Я былъ слишкомъ огорченъ, чтобы жаловаться. Если онъ способенъ на такую неделикатность, если онъ можетъ быть такъ грубъ и эгоистиченъ и послѣ того, какъ я столько сдѣлалъ для него, видитъ во всемъ этомъ происшествіи только одну хорошую сторону, я скорѣе отсѣку себѣ руку, чѣмъ покажу ему, что я огорченъ.
Мы приближалась къ Зермату, а слѣдовательно къ прославленному Маттергорну. Мѣсяцъ назадъ имя это было для насъ пустымъ звукомъ, но по мѣрѣ того, какъ мы подвигались къ этой горѣ, изображенія ея все чаще и чаще попадались намъ на глаза, пока, наконецъ, путь нашъ не превратился во что-то вродѣ картинной галлереи, на стѣнахъ которой по обѣ стороны висѣли одно около другого эти изображенія, исполненныя всевозможными способами: маслянными красками, акварелью, карандашемъ, фотографіей, на деревѣ, стали, мѣди и прочее, благодаря чему мы настолько ознакомились съ видомъ Маттергорна, что были увѣрены, что узнаемъ его при какихъ бы обстоятельствахъ онъ предъ нами ни появился. И мы не обманулись. Монархъ былъ еще далеко, когда мы въ первый разъ распознали его; впрочемъ, трудно было и ошибиться: онъ стоитъ совершенно отдѣльно, что встрѣчается довольно рѣдко, и имѣетъ чрезвычайно крутые склоны и своеобразныя очертанія. Онъ поднимается къ небу подобно громадному лезвію, верхняя треть котораго наклонена нѣсколько влѣво. Широкое основаніе этого чудовищнаго клина покоится на обширной, заполненной ледниками плоской возвышенности, лежащей на высотѣ десяти тысячъ футовъ надъ уровнемъ моря. Такъ какъ высота самаго конуса не менѣе пяти тысячъ футовъ, то полная высота горы достигаетъ пятнадцати тысячъ футовъ надъ уровнемъ моря.
Весь чудовищный монолитъ, возвышающійся надъ своимъ подножіемъ, цѣликомъ лежитъ выше линіи вѣчныхъ снѣговъ. Въ то время, какъ сосѣднія горы выше извѣстной линіи кажутся состоящими изъ одного снѣга, Маттергорнъ почти круглый годъ стоитъ черный, обнаженный, отталкивающій; только мѣстами виднѣются на его склонахъ бѣлыя пятна снѣга. Крутизна его настолько велика, что снѣгъ не можетъ держаться на немъ сплошнымъ покровомъ. Его странная форма, его величавая обособленность и замкнутость, все это дѣлаетъ его какимъ-то Наполеономъ горнаго міра. «Великій, мрачный и оригинальный» — вотъ эпитеты, подходящіе къ нему такъ же хорошо, какъ и къ великому полководцу.
Представьте себѣ монументъ въ одну милю высотою, стоящій на пьедесталѣ въ двѣ мили! Таковъ Маттегорнъ. Отнынѣ и на вѣчныя времена его назначеніе стоять на-стражѣ надъ таинственнымъ мѣстомъ успокоенія молодого лорда Дугласа, который въ 1865 году, сорвавшись съ вершины горы, удалъ въ пропасть глубиною въ четыре тысячи футъ и исчезъ безслѣдно. Ни одинъ человѣкъ не имѣетъ подобнаго монумента; всѣ остальные монументы, даже самое величественное, но сравненію съ этимъ, не болѣе, какъ атомы; всѣ они исчезнутъ рано или поздно и будутъ забыты, но этотъ останется вѣчно [11].
Весь путь отъ св. Николая до Зермата чрезвычайно поучителенъ. Создавая эту область, природа дѣйствовала по чудовищному плану. Все время путнику приходится идти между отвѣсными стѣнами, поднимающимися къ самому небу, на голубомъ фонѣ котораго мрачно и непривѣтливо вырисовывается изрытый непогодами верхъ стѣны; то тамъ, то здѣсь на вершинѣ отвѣсныхъ обрывовъ виднѣются во всемъ великолѣпіи громадные ледники, а по зеленымъ склонамъ несутся и пѣнятся красивые водопады. Здѣсь нѣтъ ничего лицемѣрнаго, жалкаго, посредственнаго, все здѣсь величественно и великолѣпно. Эта маленькая долина есть не что иное, какъ замѣчательнѣйшая картинная галлерея, гдѣ нѣтъ мѣста посредственности! изъ конца въ конецъ Создатель украсилъ ее своими лучшими произведеніями.
Въ Зерматъ мы пришли въ три часа пополудни, проведя въ дорогѣ отъ самаго св. Николая девять часовъ. Разстояніе, до путеводителю, двѣнадцать миль, а по ведомстру — семьдесятъ двѣ. Теперь мы находились въ самомъ центрѣ всевозможныхъ горныхъ экскурсій; все окружающее показывало намъ, что именно здѣсь онѣ зарождаются и подготавливаются. Снѣжные пики виднѣлись не вдалекѣ, какъ въ другихъ мѣстахъ, но поднимались чуть ли не надъ самыми нашими головами; проводники съ веревками, топорами и прочими орудіями своего опаснаго ремесла, висящими у нихъ за плечами, длиннымъ рядомъ сидѣли на каменной стѣнкѣ передъ гостинницей въ ожиданіи нанимателей; обожженные солнцемъ туристы, одѣтые въ горный костюмъ и сопровождаемые проводниками и носильщиками, время отъ времени проходили по улицамъ, возвращаясь изъ головоломныхъ экскурсій среди вершинъ и ледниковъ Верхнихъ Альповъ; по направленію къ гостинницѣ тянулся нескончаемый рядъ этихъ героевъ какъ мужчинъ, такъ и женщинъ, ѣдущихъ верхомъ на мулахъ и приключенія которыхъ при каждомъ новомъ пересказѣ у веселаго огонька каминовъ, гдѣ-нибудь въ Америкѣ или Англіи, будутъ дѣлаться все болѣе и болѣе грандіозными, пока не перейдутъ границы возможнаго.
Да, мы не грезили, окружающая насъ обстановка была не плодомъ разгоряченной фантазіи; здѣсь находюіся самъ м-ръ Джирдльстонъ, знаменитый англичанинъ, безъ проводниковъ побывавшій на самыхъ опасныхъ, самыхъ недоступныхъ Альпійскихъ вершинахъ. Я былъ положительно неспособенъ представить себѣ м-ра Джирдльстона, въ чемъ я и убѣдился, увидѣвъ его весьма близко. Что касается до меня, то я скорѣе бы согласился предстать передъ всей артиллеріей Гайдъ-Парка, чѣмъ видѣть смерть въ такой ужасной формѣ, въ какой не разъ видѣлъ ее м-ръ Джирдльстонъ среди скалъ и пропастей недоступныхъ высотъ. Вѣроятно, нѣтъ удовольствія, равнаго тому, которое доставляется опасными экскурсіями, но удовольствіе это несомнѣнно такого рода, что не каждый способенъ къ его воспріятію. Къ такому заключенію я пришелъ не сразу, если можно такъ выразиться, не скачкомъ, а при помощи медленнаго, тяжелаго размышленія. Я долго думалъ надъ этимъ и теперь знаю, что я несомнѣнно правъ. Страсть прирожденнаго любителя карабкаться по горамъ не знаетъ границъ: охваченный своею страстью, такой человѣкъ похожъ на голоднаго, передъ которымъ стоитъ обильная ѣда; у него могутъ быть другія, очень спѣшныя дѣла, но ему не до нихъ, они могутъ подождать. Все свое свободное время м-ръ Джирдльстонъ проводитъ въ Альпахъ, изыскивая случай такъ или иначе сломать себѣ шею; въ настоящее время вакаціи его кончились, и багажъ былъ уже запакованъ для отсылки въ Англію, но внезапно онъ услышалъ о какой-то новой и совершенно уже невозможной дорогѣ на Вейсгорнъ и у него возгорѣлось непреодолимое желаніе еще разъ взойти на эту гору. Багажъ былъ раскупоренъ и въ данную минуту онъ вмѣстѣ со своичъ пріятелемъ, нагруженный ранцами, топорами, веревками и бутылками для молока, готовился выступить въ новую экскурсію. Ночь они разсчитывали провести гдѣ-нибудь