— Черезвычайно радъ съ вами познакомиться, чрезвычайно радъ, увѣряю васъ. Я читалъ всѣ ваши произведенія, страшно восхищенъ ими. Услышавъ, что вы здѣсь, я…
Я указалъ ему на стулъ, и онъ усѣлся. Этотъ вельможа оказался внукомъ одного американца, въ свое время довольно знаменитаго и не вполнѣ забытаго и по сіе время человѣка, до того близкаго къ тому, чтобы быть великимъ, что при жизни онъ и пользовался этимъ титуломъ.
Я медленно расхаживалъ по комнатѣ, раздумывая о научныхъ задачахъ, и подслушалъ слѣдующій разговоръ:
Внукъ. Первый визитъ въ Европу?
Гаррисъ. Мой? Да.
Внукъ (съ легкимъ вздохомъ, который долженъ былъ показать, что онъ сожалѣетъ о томъ, что второе путешествіе не можетъ уже дать такого удовольствія, какъ первое). О, я знаю, какое впечатлѣніе онъ производитъ на васъ! Первый визитъ! О, сколько въ немъ прелести! Какъ бы я хотѣлъ снова пережить эти впечатлѣнія!
Гаррисъ. Да, это превышаетъ все, о чемъ я могъ даже мечтать. Это восхитительно. Приходишь…
Внукъ (съ изящнымъ жестомъ руки, который говорилъ: «Избавь меня отъ изъявленій своего восторга, пріятель»). Да, знаю, знаю; вы входите въ соборъ и восклицаете; вы идете по картинной галлереѣ въ цѣлую милю длиною и восклицаете; вы идете туда и сюда, вездѣ оказываетесь на исторической почвѣ и ахаете отъ удивленія; вы получаете первоначальное понятіе объ искусствѣ и вы счастливы и гордитесь этимъ. О, да, вы счастливы и горды. Да, да, наслаждайтесь же, любуйтесь всѣмъ, оно стоитъ того, восторгъ вашъ вполнѣ понятенъ!
Гаррисъ. А вы? Вы развѣ не наслаждаетесь теперь этимъ?
Внукъ. Я! О, вотъ это хорошо! Мой дорогой сэръ, когда вы сдѣлаетесь такимъ же старымъ путешественникомъ, какъ я, вы не зададите подобнаго вопроса. Чтобы я сталъ посѣщать эти заурядныя галлереи, или кружиться по какому-нибудь шаблонному собору, или любоваться зауряднымъ видомъ! Нѣтъ, прошу извинить меня!
Гаррисъ. Хорошо, но что же тогда вы дѣлаете?
Внукъ. Что дѣлаю? Я летаю, и летаю, потому что я постоянно, какъ на крыльяхъ. Сегодня я въ Парижѣ, завтра въ Берлинѣ, а еще черезъ день или два въ Римѣ. Но тщетно будете вы искать меня въ галлереяхъ Лувра или въ другомъ какомъ общеизвѣстномъ пунктѣ какой-либо столицы. Если вы хотите найти меня, то должны искать по такимъ уголкамъ, куда никто даже и не подумаетъ завернуть. Сегодня вы найдете меня среди семьи какого-нибудь незначительнаго обитателя хижины, завтра въ развалинахъ всѣми забытаго замка, гдѣ я буду наслаждаться какимъ-нибудь произведеніемъ искусства, которое просмотрѣли невнимательные глаза другихъ; затѣмъ вы можете меня найти въ святомъ святыхъ какого-нибудь дворца, тогда какъ остальная толпа считаетъ за счастье бросить хоть бѣглый взглядъ на одну изъ нежилыхъ комнатъ его, пользуясь подкупностью прислуги.
Гаррисъ. И вы являетесь гостемъ въ подобныхъ мѣстахъ?
Внукъ. И даже весьма желаннымъ.
Гаррисъ. Это удивительно. Чѣмъ же это объясняется?
Внукъ. Имя моего дѣда служитъ мнѣ пропускомъ при всѣхъ европейскихъ горахъ. Мнѣ стоитъ только назвать это имя и всѣ двери раскрываются предо мною. Я переѣзжаю отъ одного двора къ другому, смотря по тому, куда влечетъ меня въ данный моментъ капризъ, и вездѣ я навѣрно буду принятъ съ удовольствіемъ. Среди любого дворца Европы я чувствую себя такъ же свободно, какъ вы среди своихъ родственниковъ. Я думаю, что въ Евронѣ я знаю всѣхъ титулованныхъ особъ. Карманъ мой постоянно полонъ приглашеніями. Въ настоящее время я ѣду въ Италію, гдѣ буду гостемъ въ самыхъ знатныхъ домахъ страны. Въ Берлинѣ моя жизнь представляла непрерывныя развлеченія въ императорскомъ дворцѣ. И такъ вездѣ, куда бы я ни пріѣхалъ.
Гаррисъ. Это должно быть очень пріятно. Но когда вы возвращаетесь въ Бостонъ, то онъ кажется вамъ, вѣроятно, чрезвычайно скучнымъ?
Внукъ. Да, конечно, вы правы. Но я недолго живу дома. Тамошняя жизнь, знаете, не можетъ удовлетворить человѣка съ высшею натурою. Бостонъ, знаете, очень узокъ. Тамъ этого и не подозрѣваютъ, конечно, да и убѣдить ихъ въ этомъ нельзя; я даже и не пробовалъ, да и къ чему? Да, Бостонъ слишкомъ мелокъ, но онъ такого самъ о себѣ хорошаго мнѣнія, что не замѣчаетъ этого. Человѣка, много путешествовавшаго, какъ, напримѣръ, я, и видѣвшаго свѣтъ, конечно, не обманешь, но что же, я васъ спрашиваю, можетъ онъ сдѣлать? Ему не остается ничего другого, какъ предоставить ихъ самимъ себѣ и искать иной сферы, которая болѣе бы гармонировала съ его вкусами и развитіемъ. Я заѣзжаю туда, быть можетъ, не болѣе одного раза въ годъ, когда у меня нѣтъ въ виду ничего лучшаго, но и то долго тамъ не остаюсь. Я почти все свое время провожу въ Европѣ.
Гаррисъ. Понимаю. Вы составляете планъ я…
Внукъ. О, нѣтъ, прошу извинить меня. Я не составляю никакихъ плановъ. Я просто слѣдую прихоти минуты и не желаю накладывать на себя никакихъ узъ. Я слишкомъ старый путешественникъ, чтобы стѣснять себя заранѣе намѣченными цѣлями. Я просто путешественникъ — старый путешественникъ, словомъ, человѣкъ всесвѣтный, иначе я не знаю, какъ и назвать себя. Я никогда не говорю: я поѣду туда или сюда. Я ничего не говорю, я только дѣйствую. Черезъ недѣлю, напримѣръ, вы найдете меня въ Испаніи въ гостяхъ у какого-нибудь гранда, а, можетъ быть, и въ Венеціи, или же по дорогѣ въ Дрезденъ. Вѣроятно, я поѣду затѣмъ въ Египетъ. Въ то время, когда всѣ будутъ говорить: «онъ теперь на Нильскихъ водопадахъ», я уже давно буду гдѣ-нибудь въ Индіи. Этимъ я постоянно всѣхъ удивляю, такъ что про меня теперь стали говорить: «да, когда мы слышали о немъ въ послѣдній разъ, онъ былъ въ Іерусалимѣ, но, Богъ знаетъ, гдѣ онъ теперь находится».
Наконецъ, внукъ поднялся, чтобы уходить, вѣроятно, онъ вспомнилъ, что его ожидаетъ какой-нибудь императоръ. При прощаніи повторилось то же, что и при рекомендаціи: царапая мою руку своими когтями и прижимая шляпу къ желудку, онъ трижды переломился пополамъ и пробормоталъ:
— Весьма счастливъ, весьма счастливъ съ вами познакомиться. Желаю вамъ всякаго успѣха!
Съ этимъ онъ избавилъ насъ отъ своего присутствія. Великое дѣло имѣть знаменитаго дѣда!
У меня нѣтъ причины преднамѣренно выставлять въ смѣшномъ видѣ этого малаго; легкое негодованіе, которое онъ во мнѣ возбудилъ, прошло очень скоро и оставило послѣ себя только чувство презрительнаго сожалѣнія. Нельзя серьезно сердиться на абсолютную пустоту. Я только постарался буквально передать слышанное, и если это мнѣ и не вполнѣ удалось, то сущность, смыслъ его словъ переданъ мною все-таки вѣрно. Этотъ малый вмѣстѣ съ тою трещеткой, которую я встрѣтилъ на одномъ изъ озеръ Швейцаріи, представляетъ единственный курьезный образчикъ представителей Юной Америки, попавшейся мнѣ за все время моихъ странствованій заграницей. Этотъ внучекъ, имѣя двадцать три года отъ роду, въ теченіе разговора пять или шесть разъ отнесся о себѣ, какъ о «старомъ путешественникѣ» и не менѣе трехъ разъ назвалъ себя (съ невозмутимой увѣренностью, которая приводила меня въ ярость) «человѣкомъ всесвѣтнымъ». Недурно также было его заявленіе, что онъ махнулъ рукой на «узкость» Бостона и не старался исправить ее.
Построивъ караванъ въ походный порядокъ и обойдя его изъ конца въ конецъ, чтобы удостовѣриться, хорошо ли всѣ связаны общей веревкою, я отдалъ сигналъ къ выступленію. Вскорѣ дорога привела насъ на открытый лугъ. Лѣсъ, доставившій намъ такъ много затрудненій, остался позади, и предъ нами поднималась цѣль нашей экспедиціи — вершина Риффельберга.
Мы подвигались по дорогѣ, проложенной для муловъ; она шла зигзагами и, поворачивая то вправо, то влѣво, поднималась все выше и выше; намъ сильно мѣшало то обстоятельство, что дорога эта просто кипѣла отъ множества туристовъ, изъ которыхъ одни поднимались, другіе спускались; къ нашему удивленію всѣ они шли совершенно свободно, не связываясь другъ съ другомъ веревкою. Мнѣ пришлось употребить все вниманіе, такъ какъ мѣстами дорога была не шире двухъ ярдовъ и притомъ проходила по довольно крутому склону, кончавшемуся обрывомъ въ восемь или девять футовъ. Поминутно мнѣ приходилось подбадривать своихъ людей и увѣщевать ихъ не поддаваться ужасу.
Мы могли бы достигнуть вершины до наступленія ночи, но произошла задержка отъ потери зонтика. Я уже хотѣлъ махнуть на него рукою, но между людьми поднялся ропотъ, впрочемъ, вполнѣ основательный, такъ какъ на этой открытой мѣстноcти мы въ особенности нуждались въ защитѣ отъ могущей упасть лавины; поэтому я приказалъ стать лагеремъ и послалъ сильный отрядъ для розысканія потерянной вещи.
На слѣдующее утро мы снова встрѣтили немало затрудненій, но мужество не покидало насъ, такъ какъ цѣль была уже близка. Съ полудню мы побѣдили послѣднее препятствіе и достигли, наконецъ, вершины, и не потерявъ при томъ ни одного человѣка, за исключеніемъ одного мула, который наѣлся нитроглицерину. Великое наше предпріятіе счастливо исполнено, возможность невозможнаго доказана, и мы съ Гаррисомъ гордо прогуливались по большой столовой Риффельбергской гостинницы, поставивъ тутъ же въ углу свои альпенштоки.
Да, я совершилъ великое восхожденіе; но отправиться въ такое путешествіе въ вечернемъ костюмѣ было большою ошибкой. Шляпы наши были изорваны, фалды фраковъ висѣли лохмотьями, а прилипшая всюду грязь совсѣмъ не придавала намъ изящества; вообще говоря, видъ нашъ былъ совсѣмъ не эффектенъ и не представителенъ.
Въ гостинницѣ собралось около 75 туристовъ, по большей части дамы и маленькія дѣти, и всѣ они съ удивленіемъ смотрѣли на насъ, что хоть отчасти наградило насъ за понесенные труды и страданія. Итакъ, восхожденіе удалось, и имена наша вмѣстѣ съ датою были высѣчены на каменномъ монументѣ, воздвигнутомъ нa память объ этомъ событіи.
Я прокипятилъ термометръ и опредѣлилъ высоту; результатъ получился весьма странный: в_е_р_ш_и_н_а о_к_а_з_а_л_а_с_ь н_и_ж_е т_о_г_о м_ѣ_с_т_а н_а с_к_л_о_н_ѣ г_о_р_ы, г_д_ѣ я о_п_р_е_д_ѣ_л_я_л_ъ в_ы_с_о_т_у в_ъ п_е_р_в_ы_й р_а_з_ъ. Подозрѣвая, что сдѣлалъ важное открытіе, я рѣшился провѣрить себя. Недалеко отъ гостинницы находилась вершина еще болѣе высокая (называемая Горнеръ-Гратомъ), и вотъ, несмотря на то, что она круто вздымалась надъ ледникомъ на ужасную высоту и подъемъ на нее былъ чрезвычайно труденъ и опасенъ, я рѣшился на рискъ восхожденія, чтобы еще тамъ прокипятить свой термометръ. Предварительно занявъ нѣсколько мотыкъ, я послалъ большую партію подъ предводительствомъ двухъ проводниковъ, чтобы вырубить въ почвѣ на протяженіи всей дороги ступени. Когда эта работа была исполнена, то при помощи проводниковъ, съ которыми я былъ связанъ веревкою, поднялся и я. Такъ какъ пикъ этотъ былъ настоящей вершиной горы, то я выполнилъ даже болѣе, чѣмъ предполагалъ вначалѣ. Этотъ безразсудно-смѣлый поступокъ былъ увѣковѣченъ вторымъ монументомъ изъ камня. Я кипятилъ свой термометръ и увѣрился, что вершина эта, повидимому, лежащая на 2.000 футовъ выше мѣста, занимаемаго гостинницей, на самомъ дѣлѣ лежитъ 9.000-ми футовъ ниже его. Фактъ этотъ ясно доказываетъ, ч_т_о в_ы_ш_е и_з_в_ѣ_с_т_н_а_г_о п_р_е_д_ѣ_л_а, ч_ѣ_м_ъ в_ы_ш_е к_а_ж_е_т_с_я к_а_к_о_е-л_и_б_о м_ѣ_с_т_о, т_ѣ_м_ъ н_и_ж_е в_ъ д_ѣ_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_с_т_и л_е_ж_и_т_ъ о_н_о. Восхожденіе наше уже само по себѣ было великимъ предпріятіемъ, но оно совершенно стушевывается передъ тою пользою, которую мы принесли наукѣ.