– Двадцать два процента? – опять удивился Демарко. – У меня зубы болят только от одной мысли.
– Чуть-чуть бурбона из Кентукки и щепотка мяты превратят это в джулеп, – сообщил ему Висенте.
– Вопрос в том, – ответил Демарко, – во что это превратит меня?
Висенте приподнял свой стакан и чокнулся со стаканом Демарко.
– Добро пожаловать, сержант, – сказал он, – на ежемесячное собрание «Отступники пещеры Да Винчи».
Часть III
Точно зная лучший путь, мы выбираем худший.
Глава тридцать пятая
По приезде Джейми увидела, как библиотекарша разложила перед собой карты Таро, Хойл раздумывал над чем-то своим, а Висенте и Демарко разговаривали. Они оба встали, когда Джейми подошла к столику, пожилой мужчина поднялся быстрее, протянул руку и представился. Джейми извинилась за свой наряд – шорты, босоножки и майка.
– Наверное, я пахну как бабушкин подвал, – сказала она.
– Вы пахнете как весна, дорогая, – сказал Висенте. – Прошу, присаживайтесь. Не хотите выпить чего-нибудь холодного?
– Зиа мне сейчас что-то принесет, спасибо.
Демарко сел подальше, чтобы освободить место для Джейми. И только тогда Висенте занял свое и тут же вернулся к разговору:
– Как я уже говорил сержанту, мы трое называем себя «Отступники пещеры Да Винчи». Раньше это была любительская организация из шести человек, созданная примерно двенадцать лет назад мужем миссис Туми.
– Одиннадцать лет и семь месяцев, – сказала Туми. – Первое собрание состоялось в нашей гостиной в декабре, через четыре месяца после того, как наш отдел расформировали из-за отсутствия финансирования. Вынужденная отставка Кертису пришлась не по душе.
– Как и всем нам, – сказал Висенте. – У нас у всех есть богатый опыт и личные связи, благодаря которым мы слаженно работаем, не говоря уже о разных темпераментах и интересах.
– Включая нераскрытое убийство семи девушек, – сказала Джейми.
– Раньше мы часто помогали местным властям, – кивнул Висенте. – Разумеется, анонимно. Но это особенный случай. Ни одно из наших усилий до сих пор не принесло плодов.
Зиа молча подошла к Джейми и поставила перед ней высокий стакан с ледяной водой и долькой лимона. После того, как Джейми ее поблагодарила, Зиа удалилась столь же незаметно.
– Итак, – сказала Джейми. – Библиотекарь, судмедэксперт… а вы, сэр?
– Бывший преподаватель права в Университете Вандербильта, – ответил Висенте. – А до этого генеральный прокурор штата в течение восьми лет.
– Впечатляет, – сказала Джейми. – Не меньше, чем удивляет, что же вас заинтересовало в парочке кочующих рядовых.
– В первую очередь, – бодро ответил Висенте, – молодость и все ее плюсы.
– «Если бы молодость знала, – сказал Хойл, цитируя Анри Этьена, – если бы старость могла».
– Да, давно я о себе не думал как о молодом, – протянул Демарко.
– Также мы ценим вашу подготовку, – сказал им Висенте. – И то, что здесь вас почти не знают. Мы уже давно о вас знаем. Через вашу бабушку, разумеется, – улыбнулся он Джейми. – Она очень ждала вашего визита в следующем месяце. Как и мы. Я соболезную вашей утрате. Абердин без нее опустеет, но она успела очень много для него сделать.
– Моя бабушка была членом вашей организации?
– Да, она и еще несколько избранных членов нашего сообщества почтили нас своим доверием.
– Не уверен, что понимаю, – сказал Демарко. – Вы же уже долго планировали эту встречу? Никто из местных не может вам помочь?
Висенте еще какое-то время улыбался, а потом повернулся к миссис Туми. Она посмотрела сначала на Демарко, затем на Джейми.
– Те вырезки из газет о семье Хьюстон, что вы прислали. Она показала их нам. Мы все были очень впечатлены.
– Девушка-репортер написала «упорный», – сказал Висенте. – Упорный сержант Демарко.
– На Севере мы говорим «репортерша», – нахмурился Демарко.
– И мы подумали, – добавила Туми, – учитывая ваши проблемы в отношениях, работа могла бы вам помочь…
Она осеклась, когда Демарко повернулся к Джейми. Она положила руку ему на бедро и сказала ему:
– Мы с бабушкой говорили примерно раз в неделю. И я разговаривала с мамой. Я уверена, что они это между собой обсуждали. Просто я и подумать не могла, что об этом узнает кто-то еще. Клянусь, я не знала.
Демарко наклонился вперед, пристально разглядывая полумрак между плечами Висенте и Туми.
– Так она вас втянула в какое-то тайное сватовство?
Он немного повернул свой подбородок вправо, но так и не встретился взглядом с Джейми.
– Ты тоже в этом участвовала?
– Нет! – воскликнула Джейми. – Я рассказала ей, через что ты проходишь. С чем тебе пришлось столкнуться. Она предположила, что если мы останемся у нее ненадолго, в этом маленьком городке…
– Это была только наша уловка, – сказал Висенте. – Мы очень давно застряли с этим делом. Мы испробовали все, что только приходило в голову, включая… – он замолчал, обдумывая свои слова, – формы слежки, которые были столь же неэффективны, сколь и неуместны. Поэтому, когда мы увидели возможность привлечь две новые пары глаз, двух хорошо подготовленных, проницательных профессионалов, борющихся за справедливость…
– Два копа из Пенсильвании, – резюмировал Демарко. – Чего такого мы можем увидеть и узнать, что не смогли вы? Кто вообще работал над этим делом? Без сомнения, отдел шерифа и полиция штата. Возможно, еще и ФБР. Полагать, что мы найдем что-то новое – безумие. Это уже паханое поле.
– И все же, вас интригует это дело, – сказал Хойл.
Демарко накрыл руку Джейми своей, убрал их со своего бедра и повернулся к ней.
– Думаю, нам пора идти.
Туми взяла одну карту Таро и показала ее Демарко.
– Это ваше будущее, – сказала она. – Одиночество. Но это не застывшая точка. Все зависит от ваших решений.
– Я пришел сюда не для того, чтобы мне гадали на будущее, – сказал он.
Она положила эту карту и взяла другую.
– А это ваша настоящая жизнь. Кто-то пытается привлечь ваше внимание.
– Джейми, – сказал он спокойно и отвернулся от карты, – мы уходим.
Когда она начала выходить из-за стола, Хойл снова заговорил, его слова были медленными и гипнотическими и слегка разлетались эхом по пустой комнате.
– Когда да Винчи был молод, еще до того, как его талант полностью проявился, он обнаружил пещеру где-то в тосканских холмах. Он писал, что это была огромная и таинственная пещера, она его завораживала. Он ужасно боялся, что там находится какой-то чудовищный монстр, который разорвет его на части, но также чувствовал, что она хранит великолепные тайны. Все, что известно о его пребывании в пещере – то, что вскоре после этого расцвели его необыкновенные таланты художника и мыслителя. Некоторые считают, что он изменился благодаря тому, что нашел в той пещере. Если взглянуть на многие его картины с использованием техники зеркального отражения, можно заметить поразительное сходство с пещерным искусством, обнаруженным в Южной Франции в 1994 году. Считается, что этому искусству около тридцати тысяч лет.
После этого повисла тишина. Демарко с Джейми остались на своих местах. Затем Висенте мягко сказал:
– Обширный круг интересов доктора Хойла часто включает в себя мистику и эзотерику, как вы наверняка заметили. Для всех остальных наша маленькая пещера представляет собой место, где мы сталкиваемся с тайнами и открытиями – некоторые из них, к сожалению, довольно ужасны. Мы надеялись, что, по крайней мере в этом случае, вы двое присоединитесь к нашим поискам. Уверяю вас, никакого заговора не было, кроме как заручиться вашей помощью. Боюсь, нам надоели наши ограничения.
Демарко положил руку на плечо Джейми и мягко ее подтолкнул. Она встала, как и Демарко. Затем поднялся Висенте.
– Прошу прощения, сержант, если наши методы оскорбили вас или вам показалось, что мы обманули вас или вторглись в ваши личные дела. Мы не хотели никого обидеть.
– Кроме темных сил, которые нас окружают, – добавил Хойл.
Демарко перевел взгляд с одного на другого. Затем он взял Джейми за руку и повел ее к выходу.
Туми поднялась со своего места с третьей картой в руке и сказала ему вслед:
– Вы приближаетесь к опасному перепутью, молодой человек. Пожалуйста, будьте внимательны и посмотрите в обе стороны.
Глава тридцать шестая
Она наблюдала за его лицом, пока они возвращались в Абердин – челюсть сжата, рот превратился в угрюмую линию. Она понимала, что он должен чувствовать: предательство. Он был одним из самых замкнутых людей, которых она когда-либо знала, и, возможно, одним из самых раненых. Он держал себя в руках много лет, заворачивая эти раны в бинты слой за слоем, а затем скрывая их за грубым поведением, чередуя сарказм со стоицизмом. А теперь он чувствовал, как все эти бинты сорвали перед тремя незнакомцами, и все это руками женщины, которая утверждала, что любит его. Для такого человека, как он, это было самым большим унижением.
И все же он любил ее. Она это знала, несмотря на его нежелание произносить это слово. Знала по тому, как он касался ее, по тому, как он смотрел на нее, когда ему казалось, что она спит. Иногда посреди ночи она чувствовала на своей шее его теплое дыхание, быстрое и рваное, и тогда он скользил рукой под простыню до тех пор, пока его пальцы не оказывались под ее бедром, нуждаясь лишь в контакте, не более того. Только тогда его дыхание замедлялось и становилось глубже, а тело расслаблялось для сна.
Она не знала подробностей его тревожных снов, но понимала, что он находит в ней утешение. Утешение от декатексиса, его неисчерпаемой скорби. По Райану младшему и, возможно, по Ларейн тоже. Конечно, и по Томасу Хьюстону. Вся эта скорбь и чувство вины… Они мешали ему открыто и беззаветно любить. А теперь он чувствовал себя преданным, потому что некоторые их секреты были раскрыты. Он был человеком, который мерил себя по своим секретам и тому, насколько успешно он их скрывал.