Крестовский остров. Воссозданный дворец Белосельских-Белозерских. Северный фасад. 2014 год
Крестовский остров. Воссозданный дворец Белосельских-Белозерских. Восточный фасад. 2014 год
Долгое время Белосельские-Белозерские приезжали на свой остров только летом, проводя зиму в городских апартаментах у Аничкова моста. Но после того как городской дворец был продан владельцами великому князю Сергею Александровичу, Крестовский остров стал постоянной резиденцией Белосельских-Белозерских в столице.
Крестовский остров. Воссозданный дворец Белосельских-Белозерских. Южный фасад. 2014 год
К концу XIX века от былого богатства владельцев острова, Белосельских-Белозерских, увы, оставалось не так уж много. Князья погрязли в долгах. И князь Константин Эсперович Белосельский-Белозерский, генерал-майор свиты Его Императорского Величества, обратился в 1903 году к Николаю II с просьбой «установить над ним особое, вне общих правил, опекунское управление». То есть князь фактически признавал свою неспособность управлять родовым имуществом, включавшим не только Крестовский остров, но и горные заводы на Урале. Опекунскому управлению удалось каким-то образом извлечь доход из княжеских владений и частично погасить его огромные долги. И тогда Белосельский-Белозерский вновь обратился к императору с прошением об изъятии Крестовского острова из опекунского управления и передаче в его личное использование. То есть, сначала князь путем установления опекунства отсрочил продажу своего имущества за долги, а затем, пользуясь связями при дворе, освободил наиболее ценную его часть от обязательств по долгу. Дело было громкое.
В 1914 году Крестовский остров (за исключением дворца и парка вокруг него) все же пришлось продать. И опять здесь проявилась неординарная предусмотрительность князя Константина Эсперовича – трудно представить, что бы делали Белосельские-Белозерские с островом через три года? А так они успели вовремя перевести за границу часть капиталов и благополучно уехать из революционной России. Мало того, старый князь ухитрился, уже будучи в Финляндии, выправить доверенность на имя своего внука. Тот перешел границу, распродал находящееся в революционном Петрограде имущество и вернулся к поджидавшему его деду.
Упомянем еще одну представительницу рода Белосельских-Белозерских – Ольгу, в замужестве княгиню Орлову. Она вошла в историю, благодаря знаменитому портрету работы В. А. Серова. Он написан в последний год жизни художника. Замечательно передан изломанный, надменный характер аристократки, подробно выписаны детали платья княгини, слывшей образцом элегантности, и особенно – ее модная шляпа. Кстати, в разговоре с княгиней Серов заявил, что для него весь интерес портрета заключен в необычной парижской шляпе. В результате Ольга Орлова заказала свой портрет другому художнику, а работу Серова подарила Русскому музею.
А вокруг дворца Белосельских-Белозерских текла совсем другая жизнь. Постепенно Крестовский остров стал не только местом охоты князя и его гостей, но и местом развлечений для более демократической публики. Здесь издавна существовал так называемый «немецкий трактир», который особенно любили петербургские немцы. На Крестовском даже праздновалась «Иванова ночь». На лодках и яликах на остров перевозились корзины с припасами, разбивались палатки, ставились самовары, и варился кофий. Празднование иногда продолжалось 2–3 дня. Прыгали через костры, танцевали, слушали музыку, ну и закусывали, естественно. Кстати, поскольку остров был в частном владении, на нем разрешалось курить, в то время как на петербургских улицах в то время курить не разрешалось (недаром был такой романс «Папироска, друг мой тайный…).
М. И. Пыляев пишет, что на острове открыли и «Русский трактир», особенно процветавший в 40–50-е годы XIX века. Перед трактиром выступали фокусники, акробаты, в том числе знаменитый канатоходец Вейнерт, тот ходил всегда пьяный по высоко натянутому канату, нередко со связанными ногами, да еще неся в корзинке за спиной своего престарелого отца.
А в 1815 году возле Крестовского острова появился первый пароход Чарльза Берда, на него, как на диковинку, съезжалась смотреть публика. Называли его пироскафом.
Имелись здесь и другие развлечения. Район напротив Аптекарского и Каменного островов был очищен от леса, и там соорудили качели, карусели и другие увеселительные аттракционы. Тогда в моду входило «пешеходство» – и по приказу владельца острова расчистили и посыпали песком дорожки, поставили скамейки. Какое-то короткое время остров начала посещать и петербургская знать, но все же основными посетителями оставались представители среднего класса – купцы, мелкие чиновники, ремесленники, русские и немецкие. Для их развлечения строились так называемые «русские горы». Катались парами в деревянных колясках или специальных креслицах на колесиках, причем дамы сидели на коленях у кавалеров. Зимой заливались ледяные горы.
Не чуждалась Крестовского острова и «золотая молодежь». Так, Сергей Волконский вспоминает, как после хорошей выпивки, они с товарищами по полку отправились на Крестовский и стали выбивать санки из под катающихся на ледяных горах немцев. Те летели кубарем, смеху было! Немцы пожаловались на офицеров генерал-губернатору, и в результате Волконский получил от государя высочайший выговор. Неплохо развлекались будущие декабристы!
К началу 1870 года на острове появилось увеселительное заведение «Крестовский сад», как бы «вобравшее» в себя оба трактира – русский и немецкий. Здесь же находился кафешантан, устраивались и другие, экзотические по тому времени, развлечения. Американец Вельс и его партнерша показывали полет на воздушном шаре. А в апреле 1877 года здесь устроили патриотическое представление в двух картинах «Взятие турецкой крепости», в котором участвовало более 200 человек с кавалерией, пехотой и артиллерией. Интересно, что «в штурме» принял участие и дамский оркестр – очевидно, для полной деморализации турок.
Словом, понятие «Острова», как место увеселений не слишком высокого пошиба, прочно закрепилось в словаре петербуржцев. Как писал несколько позже Николай Агнивцев:
И каждой ночью, час от часа,
в «Крестовском», в «Буффе», у «Родэ»
одни и те же ананасы,
одни и те же декольте.
Появлялись на Крестовском и спортивные сооружения. Так подле «Немецкого трактира» стояла карусель с конными фигурами. Молодые ремесленники, подмастерья садились на этих «коней», карусель начинала вращаться, а «всадник» должен был сбить шпагой кольца, подвешенные на столбах, и при этом усидеть в седле.
На Крестовском был основан в 1860 году Речной яхт-клуб (он находился у Большого Петровского моста). Здесь летом происходили гонки на парусных и весельных судах, давались танцевальные вечера. Был на острове (с 1846 года) и Императорский яхт-клуб. Причем, его основатели считали, что продолжают петровскую традицию, и таким образом родиной парусного спорта является не Англия, а Россия.
Долгое время Крестовский остров оставался окраиной Петербурга, темным таинственным местом. Здесь, в имении Белосельских-Белозерских, в июне 1908 года состоялась дуэль между наследником княжеского рода Юсуповых Николаем и мужем его возлюбленной. Николай был убит. В очередной раз сбылось старинное проклятие рода Юсуповых – в живых может остаться только один сын. Наследником стал младший сын – Феликс, будущий убийца Григория Распутина. И в декабре 1916 года именно на Крестовском острове с Большого Петровского моста в полынью было сброшено тело «старца». Следствие установило, что в Юсуповском дворце его отравили мадерой и пирожными с цианистым калием, изрешетили пулями, но дышать он перестал только подо льдом.
В нашем сознании Крестовский остров неразрывно связан с театром Александра Блока. Именно здесь на Большом Крестовском мосту появляется Незнакомка – нездешняя голубая звезда. Помните? «Конец улицы на краю города. Последние дома, обрываясь внезапно, открывают широкую перспективу: темный пустынный мост через большую реку. По обеим сторонам моста дремлют тихие корабли с сигнальными огнями».[80] Это описание Большой Зелениной улицы и Большого Крестовского моста через Малую Невку.
Наряду с дворцом Белосельских-Белозерских, «Крестов ским садом» и кафешантаном, на острове были и жилые дома, в которых селился не очень состоятельный люд. На удаленном от центра топком острове не было ни канализации, ни электрического освещения, ни трамвая, да и приличных мостовых почти не было. Словом, деревня деревней. Несколько высоких каменных домов – и скопище деревянных, одно– и двухэтажных со своими курятниками, сарайчиками, палисадниками. Воду брали из речек. Так, на Средней Невке была водокачка, стояла деревянная избушка, в которой жил сторож, за плату отпускавший воду. Здесь же рядом в речке полоскали белье. Неудивительно, что летом 1918 года на Крестовском острове и в Новой Деревне обнаружили очаги холеры.
Заброшенность Крестовского острова, его отдаленность от центра, то, что на острове находились брошенные, заколоченные дачи, создавали иллюзию, что там можно укрыться от революции, переждать ее. Так пытался поступить поэт Саша Черный. Это, конечно, – нереально, поэту пришлось покинуть Россию. В 1920 году он написал стихотворение «Весна на Крестовском».
О родине каждый из нас вспоминая,
в тоскующем сердце унес
кто Волгу, кто мирные склоны Валдая,
кто заросли ялтинских роз…
Под пеплом печали храню я ревниво
Последний счастливый мой день:
Крестовку, широкое лоно залива
И Стрелки зеленую тень.
Здесь же на окраинном Крестовском острове Алексей Толстой помещает таинственную лабораторию, где нашли труп двойника изобретателя и авантюриста инженера Петра Гарина. «В Ленинграде, на рассвете, близ бонов гребной школы на реке Крестовке остановилась двухвесельная лодка. Из нее вышло два человека…». Это роман «Гиперболоид инженера Гарина».