К сожалению, в позднесоветские годы возобладала идея уравниловки. Многие школы – в том числе и 116-ю в Одессе – перепрофилировали в обычные. В других уменьшилась строгость отбора, дабы вместить тех, кто считал спецшколу возможностью получить не знания, а престиж (и в угоду таким ученикам постепенно снизился уровень самого образования). В постсоветское время образование и вовсе провозгласили не производством важнейшего из средств производства – человека, а частью сферы услуг, где каждый может получить только то, за что готов заплатить сразу (а то, что умный и хорошо образованный человек способен сделать несравненно больше, нежели потрачено на его образование, понятно только способным взглянуть на весь мир как единое целое). Поэтому, например, в Москве то и дело предлагают объединить специализированные школы с обычными: незачем, мол, тратить особые силы на поиск и воспитание особых способностей.
По счастью, в последние годы мы понемногу снова учимся воспринимать мир как единое взаимосвязанное целое, понимать ценность долгосрочных планов и длинных цепочек сотрудничества. Возрождается и система раннего отбора тех, кто уже проявил заинтересованность в конкретных видах деятельности и способность к ним. Конечно, физиком и математиком можно стать и в зрелом возрасте – но тогда освоение накопленных знаний и методов оставит слишком мало времени на самостоятельное творчество. Поэтому во многих регионах и под руководством многих научных структур возрождается система специализированных школ. В частности, одному из авторов довелось осенью 2011-го участвовать в запуске системы «Школа нобелевского резерва», разработанной под руководством легендарного когда-то участника телеклуба «Что? Где? Когда?» первого – в 1984-м! – лауреата «Хрустальной совы» Нурали Нурисламовича Латыпова. От ранее существовавших спецшкол (в том числе интерната при Новосибирском университете, где учился сам Нурали), новая школа отличается доступностью всех своих учебных материалов через Интернет и возможностью также через Интернет направлять туда свои варианты решений для заочного обучения. К сожалению, уже через несколько месяцев сменился глава Свердловской области, где открылась пилотная школа, и развитие комплекса резко замедлилось. Надеемся, рано или поздно дело будет доведено до видимого невооружённым глазом успешного результата.
Для полноты картины делаем ещё один «противолодочный зигзаг» – назад по Торговой до Пастера. На углу – по диагонали от дома с тремя дворами – здание физического факультета университета им. И. И. Мечникова. Давайте дальше говорить просто – университет. На стене две таблички – физику Виктору Алексеевичу Преснову и, как ни странно, драматургу Фридриху Максовичу Вольфу. Сейчас это имя позабыто, хотя до войны и во времена Германской Демократической Республики было очень значимо. По самой знаменитой антифашистской пьесе Вольфа «Профессор Мамлок» в 1938-м году поставлен фильм в СССР. Сам Фридрих Вольф многогранен: врач, писатель, драматург, разведчик, дипломат. Свои способности он передал двум сыновьям: Конрад Фридрихович был крупным кинорежиссёром, а Маркус Фридрихович в течение 28 лет возглавлял разведку ГДР и сделал её – по признанию как друзей, так и врагов – одной из эффективнейших среди аналогичных служб всего мира.
Вернёмся к физику «с мемориальной доски». В. А. Преснов был «всего лишь» доктором технических наук, профессором и Заслуженным деятелем науки и техники УССР. Правда, вдобавок был он научным руководителем более чем 30 кандидатов наук, а также директором и научным руководителем НИИ полупроводниковых приборов Министерства электронной промышленности СССР.
В смежном с физфаком здании по Торговой – Одесское театрально-художественное училище. По недавней классификации – это высшее учебное заведение I-го уровня аккредитации. Готовит оно гримёров-художников, модельеров-художников театра и кино, художников-постановщиков, художников – мастеров театральной и кинокуклы, художников по свету, а также звукорежиссёров и режиссёров народных театров (вспомните режиссёра народного театра в фильме «Берегись автомобиля» в блестящем исполнении Евгения Александровича Евстигнеева). С учётом состояния кино и театра на постсоветском пространстве не думаем, что судьба выпускников училища очень завидна. Но слияние этого училища и одесского художественно-графического училища имени Грекова было недолгим – теперь они вновь самостоятельны и отдельны. «Независимость – вот основная забота» – как писал Наум Моисеевич Мандель – Наум Коржавин – в стихотворении «Братское кладбище в Риге».
Возвращаемся на улицу Елисаветинскую мимо красивого – так называемого «сталинского» – дома, занимающего ещё один угол Торговой и Пастера. Таких домов в Одессе немного, перед нами – один из красивейших. Поворачиваем направо по Елисаветинской и уже беспрепятственно идём по, фактически, университетскому кварталу.
До череды возврата исторических названий Елисаветинская называлась улицей Щепкина. Не только гости города, но и большинство одесситов было уверено, что названа она в честь знаменитого русского актёра Михаила Семёновича Щепкина. На самом деле улица называлась в честь его внука – профессора Новороссийского университета Евгения Николаевича Щепкина. Снова прибегнем к цитате из «Двенадцати стульев»:
– … Я не спрашиваю вас, зачем вы приехали из Парижа. Видите, я не любопытна.
– Но я вовсе не приехал из Парижа, – растерянно сказал Воробьянинов.
– Мы с коллегой прибыли из Берлина, – поправил Остап, нажимая на локоть Ипполита Матвеевича, – но об этом не рекомендуется говорить вслух.
Действительно, почему-то факт наименования улицы в честь профессора Щепкина, а не его деда, был, что называется, «не в ходу». Кстати, не очень известно и то, что нынешнее название – Елисаветинская – связано не с дочерью Петра Первого императрицей Елизаветой Петровной, а с тем, что на улице жили выходцы из города Елисаветград (нынешний Кировоград). Заметим здесь же, что и одна из крупнейших синагог Одессы на Пушкинской угол Жуковского (ныне – Областной архив) правильно называлась «Бродская синагога», т. к. построена в основном на средства выходцев из местечка Броды. Но большинство называло её «синагога Бродского», имея в виду крупнейшего сахарозаводчика и потомственного почётного гражданина Одессы Абрама Марковича Бродского.
Евгений Николаевич Щепкин прошёл путь, обратный классическому пути эволюции идеологических убеждений.
Он начинал как конституционный демократ (кадет) и даже был членом фракции кадетов в Первой государственной думе (делегат от Одессы). После того, как Николай II распустил эту думу, профессор Щепкин – среди многих её депутатов – подписал так называемое «Выборгское воззвание», призывавшее к мирному гражданскому неповиновению. Кроме политических, возможно, были и мотивы личного или «кастового» характера: в основе воззвания текст Петра Николаевича Милюкова, а ещё в 1880-м году Щепкина – студента Московского университета – арестовали за участие в сходке, собранной студентом Милюковым. Снова видим, как «узка прослойка».
Воззвание содержало классический набор ненасильственного сопротивления: не платить налоги, не идти на государственную службу и т. п. Но Россия 1906-го года – не Индия 1940-х годов: ненасильственное сопротивление не состоялось, а 167 из 180 «подписантов» были преданы суду. Отбыв несколько месяцев в одесской тюрьме, Щепкин уже, естественно, не мог работать в государственном университете. Он преподавал в частных учебных заведениях города, а в университет вернулся только после Февральской революции.
Начинается бурный финальный период его биографии со стремительной эволюцией взглядов. В 1917-м году он – левый эсэр, в 1919-м – уже большевик. В апреле – августе 1919-го (очередной период пребывания большевистской власти в Одессе) – профессор Щепкин – губернский комиссар народного просвещения. Умирает Евгений Николаевич 12-го ноября 1920-го года, и похороны его в окончательно советской Одессе 13-го ноября собрали, как говорится «полгорода». Все работы в учреждениях и организациях были прекращены в 12 часов дня, похоронная процессия проследовала от 1-го Дома Союзов (Воронцовского дворца) через весь город на Первое христианское кладбище. Возглавляли траурную процессию представители Губпарткома, Губревкома, Губпрофсоюза и Губувуза, затем шли районные партийные организации, студенчество и профессура, сотрудники Наробраза и профсоюзов предприятий[25].
Похороны стали «финалом – апофеозом» жизни Е. Н. Щепкина. Сначала разрушена его могила (кстати, так же, как могилы брата Пушкина – Льва, «героя Шипки» генерала Радецкого, других выдающихся деятелей), когда кладбище превратили в парк, затем и улице вернули историческое название. Поистине, sic transit gloria mundi.
Второй – и фактически последний – квартал улицы состоит из прекрасных в архитектурном отношении зданий. Они – как характерно для Одессы – замечательно смотрелись бы и на улицах любой европейской столицы. Там, конечно, состояние фасадов было бы лучше. Но мы эти здания любим и такими, какие они есть, и в другие города не отпустим.
Поскольку Елисаветинская – тихая и аристократичная улица в центре старой Одессы, практически в каждом из домов жил заметный деятель науки и искусства. Перечисление превратило бы наш рассказ в подобие телефонного справочника. Но не можем удержаться и, строго в рамках темы «впервые в России в Одессе» указать на дом № 7 – в 1859–1916-м годах здесь проживал организатор первой в Одессе и в России специализированной урологической клиники профессор Теофил Игнатьевич Вдовиковский, а в 1869–1877-м годах основоположник отечественной судебной медицины и криминалистики, профессор Н. С. Бокарице (увы, ныне даже всеведущий Интернет не содержит почти никаких сведений о нём).
На улице проживали также, как минимум, три ректора Новороссийского университета, знаменитый советский архитектор Борис Михайлович Иофан (вспомним хотя бы «Дом на Набережной»), одес