— Как дела у моего бывшего? — спросила она.
— Нормально, — осторожно ответил Антон.
Лина и Марик непрерывно цапались из-за коллекции, и он не желал оказаться между двух жерновов.
— Правда, что ты продал ему Хальса? — спросила Лина небрежно, делая глоток кофе.
Антон поставил чашку на стол.
— Откуда ты знаешь?
— Катерина обнародовала информацию на поминках.
— Ты была на поминках Николая Егоровича? — снова изумился Антон. — А почему я тебя не видел?
— Потому, что ты сбежал за полчаса до моего прихода, — ответила Лина, взяла бутерброд с «заморской икрой», откусила большой кусок. — Катерина пригласила меня, чтобы подложить Марику увесистую свинью. — Она сунула в рот остаток бутерброда и невнятно договорила: — Ей это удалось.
Антон с трудом сдержал смех.
— Слушай, когда кончатся ваши бесконечные свары? Отпусти душу на покаяние! Марк оставил тебе свою старую квартиру. Неужели этого мало?
— Мало! — отрезала Лина. — Этот кобель носился по бабам как наскипидаренный! Разве я не имею права на моральное удовлетворение?
— Ну предположим, ты тоже не святая…
Тут Антон быстро схватил чашку с остывшим кофе, глотнул и закашлялся.
— Рада, что у тебя хватило совести покраснеть, — заметила Лина. — Да ладно, не переживай! Мы, актерки, ко всему привычные!
Было, никуда не денешься… Лина подловила Антона в момент очередного домашнего кризиса. Когда же это случилось, дай бог памяти… Точно! Пять лет назад!
Марк, как обычно, носился по своим вечеринкам. Они с Линой уже балансировали на грани разрыва, но Антон себя не оправдывал. Он не имел права поддаваться на подобные провокации.
С другой стороны… Ну переспали разок, что тут такого? На дворе сексуальная революция! Ни Антон, ни Лина никаких серьезных планов друг на друга не имели. Тем более что Вера была еще жива… Тут Антон поспешно шикнул «брысь!», и мысли испуганно разлетелись в разные стороны.
— Та-а-ак, — насмешливо протянула Лина, не спуская глаз с его лица. — Терзаемся угрызениями совести. Я права?
Антон посмотрел ей в глаза.
— Есть немного. Скажи, а ты совсем не чувствуешь себя виноватой?
— Я прекрасно себя чувствую! — отрезала Лина. — Чего и тебе желаю!
Антон отнес пустую чашку в раковину, взял губку и начал не спеша отмывать коричневый налет с тонких фарфоровых стенок.
— Антон!
Он оглянулся.
Лина смотрела на него в упор.
— У тебя кто-нибудь есть?
Антон почувствовал, как у него краснеют уши. Это была больная тема, очень больная. Обсуждать ее не хотелось, тем более с Линой.
— Марк говорит, что ты завязал с бабами, — безжалостно продолжала она. — Это правда?
Антон закрыл кран, поставил чашки в сушку и вытер руки. Он твердо решил стать глухонемым.
— Нет, правда, — не отставала Лина. — Ты же красивый молодой мужик! Богатый, успешный… Марк говорил, что в молодости ты ему сто раз дорогу перебегал. Скажи честно, с чего ты вдруг в монашество ударился?
Антон молчал, стараясь не поворачиваться к Лине. Он открыл кухонный шкафчик, перебрал посуду, словно что-то искал, протер дверцу с внутренней стороны. А когда, наконец, повернулся, обнаружил, что Лина стоит совсем рядом. Сброшенное полотенце валялось на полу.
Она закинула руки ему на шею и прижалась всем телом. Ее глаза удивленно расширились.
— Ого! Антоша, у тебя, оказывается, все в порядке! Тогда в чем дело? Пошли в спальню.
— Я не могу, — прошептал Антон.
Лина, глядя ему в глаза, опустила руку, проверила еще раз и уверенно сказала:
— Можешь!
— Это всего лишь физиология.
— Тебе нужно что-то еще?
Антон молчал, с отчаянием чувствуя, как превращается в камень. Лина постояла еще немного, тесно прижавшись к нему, потом передернула плечами, подняла и накинула на себя полотенце.
— Очень глупо. Мы же взрослые люди.
— Прости, — сказал Антон. Он был согласен с Линой, это очень глупо. Но сделать ничего не мог.
Лина села и закинула ногу на ногу. У нее было прекрасное тело: стройное, сильное и одновременно легкое. Тело амазонки. Антон хорошо помнил все его заманчивые изгибы, прохладную гладкую кожу под своими ладонями, возбуждение, которое туманило голову. Лина отличная умелая любовница, с ней не скучно даже после того, как все закончится. Антон все это помнил, но поделать ничего не мог. Дурацкое положение, правда.
Зазвонил телефон, и Антон обрадовался звонку, как никогда раньше.
— Слушаю!
— Добрый день, — прошелестел смутно знакомый женский голос. — Антон, это Лена, ваша соседка.
— Лена? — переспросил он с удивлением. Тут же поймал насмешливый взгляд Лины и поспешно отвернулся. — Ах, да, Лена… Как вы себя чувствуете?
— Более или менее. Я хотела поблагодарить вас и извиниться. В прошлый раз я вела себя по-свински. Дело в том, что у меня была высокая температура, и я почти ничего не соображала…
— Пустяки, — великодушно перебил Антон. — Я все прекрасно понимаю. Врача вызвали?
— Врача? — переспросила Лена. — Нет, не вызвала. Да это не нужно, я знаю, что принимать. Еще раз спасибо, и извините меня.
С этими словами она разъединила связь. Антон положил трубку на место и повернулся к Лине.
— Ничего не говори! — предупредил он.
Но Лина чихать хотела на его предупреждения.
— Твоя новая пассия?
— Лина!
— Хорошенькая? Где работает?
— Лина!
— Сколько ей лет?
— Лина, умолкни! — не выдержал Антон. — Это… совсем не то, что ты думаешь. Лена — моя соседка с пятого этажа. Девочка загрипповала, я сходил в аптеку и в магазин. Она поблагодарила за помощь. Вот и все.
— Вот и все, — повторила Лина. — А где ее родители? Почему они не заботятся о больной дочери?
Антон вздохнул.
— Все-все! — заторопилась Лина. — Я тебе не жена, знаю, помню! Обычное бабье любопытство. Ладно, попытаюсь еще раз прорваться к моему благоверному. Антон, будь другом, набери его номер, проверь, он дома? Может, у Марка очередная баба, поэтому он меня не пускает?
Антон покачал головой.
— Уволь. Мое дело сторона.
— Как хочешь.
Лина сбросила полотенце, потянулась и неторопливо отправилась в ванную. Обычный жест римской патрицианки, купающейся в присутствии рабов. Вернулась она через несколько минут одетая в кошмарный старушечий наряд. Грим накладывать не стала, да этого и не требовалось. Жуткие тряпки в сочетании с париком состарили ее на двадцать лет.
— Новая роль? — спросил Антон.
Лина кивнула.
— Кстати, как ты в таком виде прошла мимо охранников?
— Я заехала в гараж, а оттуда поднялась на лифте, — объяснила она. — Марк как настоящий джентльмен внес мою машину в гостевой список. Ладно, Антон, не буду тебя задерживать, у меня мало времени. Было приятно повидаться.
С этими словами она открыла дверь и подошла к квартире Марика. Антон услышал долгий звонок, но чем кончится дело, ждать не стал. Запер дверь и вернулся за компьютер.
Харлем, октябрь 1615 годаПроклятие Хальса
Дирк мчался по улице, и деревянные башмаки чуть не соскакивали с его ног. Увидев длинный шест с желтым концом, выставленный возле одного из домов, он замедлил бег и на ходу перекрестился. Слава Создателю, наконец-то он нашел хирурга! Он взлетел на крыльцо, схватил дверной молоточек и отчаянно застучал в дверь.
— Мэтр, откройте! Прошу вас, откройте!
Дверь распахнулась, и служанка в опрятном белом переднике изумленно вытаращилась на растрепанного раннего посетителя.
— Мне… нужен… господин врач, — задыхаясь, пробормотал Дирк.
Навстречу ему уже спешил пожилой мужчина в круглых очках. Дирк немедленно вцепился в рукав коричневого камзола и потащил врача к выходу:
— Прошу вас, скорее! Моя невестка, госпожа Хальс, она… она…
— Что случилось? — спросил хирург, осторожно освобождая свой рукав из холодных нервных пальцев.
— Она… не может родить! — с рыданием выпалил Дирк.
— Давно начались роды? — быстро спросил хирург.
— Вчера вечером.
Врач, не теряя времени на дальнейшие вопросы, схватил сумку с инструментами и поспешил следом за Дирком.
В доме Хальсов царила тихая паника. Повивальная бабка встретила появление «грамотея» недовольной гримасой. Уплывала возможность получить вознаграждение за услуги. С другой стороны, может, и к лучшему. Если, не дай бог, что случится, пускай «грамотей» за все и отвечает. Роды оказались такие трудные, что она порядком устала. И ведь не первого ребенка принимает у госпожи Хальс, до этого все шло гладко!..
— Принесите в комнату горячую воду и чистые полотенца, — отрывисто приказал хирург, скрываясь в спальне.
Франсина бросилась выполнять приказание. Дирк сел рядом с братом. Франс был страшно бледен, похоже, он здорово напуган. Да и кто бы на его месте не испугался? Все шло очень плохо, не так, как раньше. Повитуха сначала упорно отказывалась от помощи врача, а потом нехотя согласилась. И то только потому, что не выдержала мучений роженицы.
— Как она? — спросил Дирк шепотом.
Франс разомкнул бледные губы:
— Не знаю. Кажется, без сознания.
Дирк сунул ладони между колен и втянул голову в плечи. Холодно в доме, а печку затопить некому, Франсина и без того с ног сбилась. Может, заняться самому? Хоть какое-то дело.
— Я затоплю печь, — сказал Дирк брату.
Франс кивнул, не поворачивая головы. Дирк поднялся со стула и на цыпочках отправился во внутренний двор.
«Неужели Анна умрет? — думал он, набирая аккуратно сложенные поленья. — Нет, только не это! Господи, помоги Анне Марии, она ведь добрая, богобоязненная женщина, хорошая жена и заботливая мать! Господи, спаси ее!»
Повторяя про себя слова молитвы, Дирк разжег огонь в печи, приготовил легкий завтрак. Никто в доме ничего не ел с прошлого вечера, а силы им еще понадобятся.
Он положил на поднос нарезанный хлеб, сыр, поставил кувшин пива с кружками и отнес его в переднюю комнату. Первый этаж дома состоял из двух жилых помещений: передней и задней комнат, разделенных узким коридором. Во многих голландских домах передняя комната служила одновременно торговой лавкой; здесь ремесленники выставляли на продажу свои товары. В задней комнате обычно устраивали спальню. Из коридора по деревянной лестнице можно было попасть в мастерскую Франса, расположенную между первым этажом и чердаком. Рядом с мастерской находилась гостевая комната. Маленькая кухня, спрятанная под лестницей, давно перестала вмещать разросшуюся семью. Франс начал поговаривать о новом доме, и вдруг такая беда…