самому. Но дочь не позволила ему идти одному, а он был настолько уверен в безопасности, что разрешил ей отправиться с ним. Что она и сделала. Я работал с катапультой, которая забросила шар в пятое измерение, но возвратить его почему-то не смогла. И он остался там.
— Но сама катапульта…
— Вы же видите, что катапульта поломалась, — горько сказал фон Хольц. — Для недостающих частей требуется специальный металл. Я знаю, как его сделать. Да. Я могу сделать металл, но не могу связать все части между собой. Я не могу построить второй дименсиоскоп! Г’ерр Римес, я не могу понять, как соединить все четыре фигуры под прямыми углами друг к другу! Я это не в силах понять! Именно поэтому я обратился к вам. Теперь вы знаете, что это можно сделать. Я знаю, что это можно сделать. Я могу получить металл и сделать из него необходимые детали. Но если вы сумеете соединить их, как надо, герр Римес, тогда мы, возможно, спасем герра профессора Денхэма. Если и вы не сумеете… Майн Готт! Он умрет ужасной смертью, страшно даже подумать об этом!
— И его дочь, — мрачно сказал Томми. — Его дочь тоже умрет!
Он опять зашагал взад-вперед по лаборатории. Фон Хольц отошел к рабочему столу Денхэма. Там была груда заметок, которые он перечитал уже много раз. И были пометки, оставленные его угловатым, четким почерком. Вычисления, предположения, безумные усилия как-то решить тайну, как разместить третье зеркало так, что на него больно глядеть, а четвертое так, чтобы со всех сторон было видно лишь его ребро.
— Я работал, герр Римес, — мрачно сказал фон Хольц. — Готт! Как я работал! Но герр профессор держал кое-какие вещи в секрете, и эта — одна из них. Улетевший в пятое измерение шар построен в этой лаборатории, — устало сказал он. — Он был установлен здесь, — фон Хольц махнул рукой. — Герр профессор смеялся и был взволнован во время отбытия. Его дочь улыбнулась мне из окна шара. У него есть шасси с колесами — их не видно через дименсиоскоп. Они вошли в шар и закрыли дверь. Герр профессор кивнул мне из окна. Я включил динамо-машину на полной скорости. Запахло горячей смазкой и озоном от электроразрядов. Я поднял руку, герр профессор снова кивнул, и я щелкнул выключателем. Вот этим выключателем, герр Римес. Все вспыхнуло, когда я включил его, и эта вспышка ослепила меня. Но я увидел, как шар помчался к гигантской катапульте вон туда. Он прыгнул вверх к безумно крутившейся катушке. Ошеломленный, я увидел, как шар повис в воздухе в двух футах от пола. Он дрогнул. Раз! Два! Три! Затем внезапно стал туманным и искаженным, так что на него стало больно глядеть. И затем он исчез! — Фон Хольф мелодраматично взмахнул руками. — Я помчался к дименсиоскопу и посмотрел через него в пятое измерение. И увидел, что шар плывет в воздухе вон в те заросли глянцевых папоротников. Он опустился на землю, покатился, затем остановился. Герр профессор вышел из него. Я смотрел, как он машет мне рукой. Его дочь присоединилась к нему, осматривая странную местность, в которой они очутились. Герр профессор взял образцы папоротника, сделал фотографии и вернулся в шар. Я ждал его возвращения в наш мир. Я видел, как шар слегка закачался, когда аппарат заработал в полную силу. Я знал, что когда шар исчезнет из поля зрения дименсиоскопа, он вернется в наш мир. Но он оставался на месте. Он не переместился. Через три часа мучительного ожидания герр профессор вышел из шара и принялся отчаянно жестикулировать. Жестами, потому что дименсиоскоп не передает звуки, он просил меня о помощи. А я был беспомощен! Беспомощен, потому что герр профессор не открыл мне свою тайну! Четыре дня и ночи я трудился, отчаянно надеясь вновь открыть то, что утаил от меня герр профессор. И, наконец, я подумал о вас. Я телеграфировал вам. Если вы сумеете мне помочь…
— Конечно, я попробую, — коротко ответил Томми.
Он зашагал взад-вперед, затем остановился и посмотрел в медную трубку дименсиоскопа. Гигантские деревья-папоротники, невероятные, но реальные. Стальной шар, лежащий на поломанных папоротниках…
Пока Томми говорил и слушал, то и дело то один, то другой обитатель шара выходили наружу. Дверь шара была распахнута. Потом вышла девушка и внезапно пошла в папоротники. Она что-то говорила, Томми казалось, что воздух звенел от ее слов. И она была очень взволнована.
Затем из шара вышел Денхэм с неуклюжей дубинкой в руке. Но Эвелин схватила его за руку и показала в небо. Денхэм взглянул туда и тоже стал дико, отчаянно жестикулировать, словно пытался привлечь к себе внимание.
Томми смотрел на них, затем стал поворачивать трубку дименсиоскопа, осматривая окрестности. Было дико сидеть в обычной лаборатории с кирпичными стенами и через латунную трубку изучать невероятный пейзаж чужой вселенной.
Лес папоротниковых деревьев отступил, и в поле зрения снова возникло болото. Вдали сиял ярким золотистым светом сказочный город. Томми обшаривал небо, надеясь увидеть в нем то, что заставило жестикулировать профессора с дочерью.
И он нашел это. Это был самолет, странно выглядевший из дименсиоскопа. Его вел один человек, неподвижно сидевший, словно скучающий, как будто утомленный водитель грузовика, ведущий машину по шоссе. Томми видел самолет достаточно ясно, чтобы разглядеть позу пилота. Он был не похож на земной самолет. Его держало в воздухе большое широкое крыло. Но это крыло было угловатым и неуклюжим, лишенным изящества крыльев земных самолетов. И у него не было никакого хвоста. Было лишь длинное прямоугольное крыло с кабиной внизу и чем-то мерцающим, что явно не было винтом, но все же, казалось, тянуло машину вперед.
Она летела устойчиво и стремительно, с неподвижным пилотом, сидящим на чем-то напоминающем перетянутый веревками тюк. Машина была похожа, скорее, на грузовой самолет, сделанный без всяких излишеств.
Он исчез в тумане над болотом, направляясь прямо к Золотому Городу на горизонте.
Томми смотрел на него, пока он совсем не скрылся из виду. Потом его привлекло какое-то движение на земле у края болота. Он переместил трубку и увидел, что это люди. Четыре человека, потрясая сжатыми кулаками, безумно прыгали, и можно было представить, как они выкрикивают оскорбления вслед улетевшей машине. Томми увидел, что они почти голы, а у одного было копье. Но еще он заметил мимолетную вспышку, отразившуюся от одного из них, когда на мгновение блеснуло на солнце какое-то металлическое снаряжение.
Люди скрылись в зарослях под толстой, перистой листвой, и Томми переместил трубку, чтобы снова увидеть стальной шар. Денхэм с дочерью смотрели туда, где Томми видел людей. Денхэм мрачно стискивал свою неуклюжую дубинку. Лицо у него было вытянутым, все тело напряжено. Внезапно Эвелин что-то сказала, и они оба нырнули в лес папоротников. Через несколько минут они вернулись, таща кучу ветвей папоротника, которыми стали маскировать свой шар. Они работали торопливо, отчаянно. Затем Денхэм напряженно посмотрел вперед, прикрывая рукой глаза от солнца, и они с девушкой снова ушли в лес.
Несколько минут спустя Томми очнулся от прикосновения руки фон Хольца к плечу.
— Что случилось, герр Римес? — встревоженно спросил тот.
— Оборванцы?
— Я видел мужчин, — кратко ответил Томми, — которые грозили кулаками вслед летящему самолету. А Денхэм с дочерью замаскировали шар листьями папоротника.
Фон Хольц снова облизнул губы.
— Оборванцы, — почти беззвучно сказал он. — Герр профессор назвал их так, потому что они не похожи на людей из Золотого Города. И они ненавидят жителей Золотого Города. Я думаю, это — бандиты, возможно — отступники. Они живут в папортниковых лесах и проклинают пролетающие в небе самолеты. Одновременно, они их боятся.
— А сколько времени Денхэм наблюдал за этим миром, прежде чем построил шар?
Фон Хольц задумался.
— Когда прошли успешно первые опыты, — сказал он, наконец, — он начал работать над маленькой катапультой. Ему потребовалась на это неделя. Он поэкспериментировал с ней несколько дней и принялся за работу над большим шаром. Это заняло почти два месяца — шар и большая катапульта. И все это время дименсиоскоп был под рукой. Его дочь провела много наблюдений, и я тоже.
— Но он же должен был знать, что там не безопасно, — нахмурившись, сказал Томми. — По крайней мере, он должен был взять с собой оружие. Он вооружен?
Фон Хольц покачал головой.
— Он собирался сразу же вернуться, — с отчаянием сказал он.
— Вы же видите, герр Римес, в каком я положении? Меня могут заподозрить в убийстве! Я помощник герра профессора. Герр профессор исчезает. Разве меня не обвинят в том, что виноват в этом я?
— Нет, — задумчиво сказал Томми. — Не обвинят. — Он снова поглядел в латунную трубку и зашагал по лаборатории. — Так вы позвоните механику, чтобы он отремонтировал мой автомобиль? — внезапно резко спросил он. — Я собираюсь остаться здесь и работать. У меня появились кое-какие идеи. Но мне нужен автомобиль на ходу на тот случай, если вдруг нам понадобится поехать за какими-нибудь материалами.
Фон Хольц натянуто поклонился и вышел из лаборатории. Томми удостоверился, что он ушел, затем подошел к столу, на котором были разбросаны заметки и вычисления, проделанные фон Хольцем. Но Томми не стал их листать, а сразу отложил в сторону груду промокательной бумаги. Он еще раньше заметил, что фон Хольц что-то сунул под нее, а Томми с самого начала не доверял фон Хольцу. Кроме того, было совершено ясно, что и Денхэм не доверял ему. Ведь помощник, которому доверяют, должен был досконально разбираться во всех экспериментах, проделанных в лаборатории.
Найдя сложенный листок бумаги. Томи пробежал его глазами:
«Вы все слишком запутали! Денхэм потерян, а у вас ничего нет. Ни чертежей, ни расчетов. Когда вы раздобудете их, тогда и получите свои денежки. А если не достанете, это плохо для вас кончится. Если этот парень, Римес, не сделает то, что вы хотите, то вам придется не сладко».
В конце не было ни прощания, ни подписи, кроме небрежно написанной «Дж.».
Томми Римес мрачно сжал губы. Потом сложил листок и вернул его обратно под промокательную бумагу.