Томми усмехнулся и дал ему чертежи и технические характеристики стального шара, в котором два человека могли бы быть заброшены в пятое измерение. Томми просидел всю предыдущую ночь над этими чертежами. Он рассказал Дэлзеллу достаточно для того, чтобы тот с энтузиазмом принялся за работу, но не усомнился в здравом уме своего приятеля. Дэлзилл знал Томми, как теннисиста-любителя, но вовсе не как ученого.
Он вначале сказал, что не верит своим глазам, но когда ему дали заглянуть в дименсиоскоп, он согласился, что все нужно держать в полном секрете, иначе спасательная экспедиция закончится помещением Томми и Смизерса в психушку. Он притворился, что восхищается фон Хольцем, который дошел уже до белого каления от бешенства, Он даже спросил фон Хольца, не хочет ли тот уехать, и фон Хольц стал заикаться, но все же приступил к работе над добычей металлического аммония.
Разумеется, это был электролитический процесс. Обычный нашатырный спирт разлагался под действием электрического тока. Аммоний образовывался на катоде и моментально превращался в газ, который растворялся в воде или пузырями выходил на поверхность. С ртутным катодом он растворялся и становился металлической амальгамой, которая также распадалась на газ, заставляющий ртуть пузыриться. Но Денхэм сумел задержать этот распад, и у него получился интересный белый, рыхлый металл, который можно расплавлять и делать отливки, но невозможно ни при каких обстоятельствах ковать или растягивать.
Фон Хольц работал над ним. На второй день он, рыча от бешенства, предоставил маленький слиток белого металла. Его заперли, как в тюрьму, в сарае под навесом, где он продолжал электролиз. Но у Томми все равно были подозрения, что он продолжал контактировать с Джекаро.
— Разумеется, — сухо ответил Томми Смизерсу, который выразил сомнения, — Джекаро послал кого-то, кто переговаривается с ним через стену. Но пока остается надежда на то, что фон Хольц выведает наши секреты, Джекаро не станет ничего предпринимать. Во всяком случае, ничего грубого. Нас нельзя убивать, пока то, что мы делаем, существует лишь в наших мозгах. Так что, пока мы в безопасности.
С мизере что-то проворчал.
— Нам нужен аммоний, — сказал Томми, — а я не умею его производить. Разумеется, я могу разгадать этот секрет, но на это потребуется время, а у Денхэма его нет. Дэлзилл ожидает, что наш шар прибудет сегодня самолетом. И к этому времени у нас должна быть готова большая катапульта. Кроме того, самолет принесет нас кое-что еще. Я заказал автомат, который пригодится в папоротниковых лесах. А пока что мы должны заниматься…
Поочередно они дежурили у дименсиоскопа, ожидая появления Денхэма или Эвелин. И в голове у Томми крутились совершенно не имеющие никакого отношения к науке мысли об Эвелин. Симпатичная девушка в затруднительном положении — что еще нужно человеку, чтобы настроить его на романтический лад?
За четыре дня упорного труда Томми трижды видел ее. Шар был разграблен и разрушен, все стеклянное было разбито, а остальное разломано и разорвано. Шар был поломан так основательно, что не было никакой надежды вернуть его, поскольку ничего в нем не подлежало ремонту. Томми был даже озадачен, поскольку никогда не видел грабежей, при которых все уничтожалось бы столь тщательно. Но когда он видел Эвелин, то думал не об этом.
Оборванцы ушли, но девушка и ее отец все еще где-то прятались неподалеку от шара. В первый день, когда Томми увидел ее, она была в норме, но встревожена. На второй день она выглядела хуже, в располосованной, словно шипами, одежде. У Денхэма была большая кровоточащая рана на лбу, пальто исчезло, а половина рубашки была разорвана на ленты. На глазах у Томми они убили неизвестное мелкое животное, воспользовавшись похожим на жезл оружием, которое было у Эвелин. И Денхэм торжествующе унес его в свое убежище в папоротниковом лесу. Но Томми стало казаться, что это убежище очень ненадежно.
В тот же день к стальному шару вернулось несколько Оборванцев, осмотрели его, а затем принялись злобно переговариваться, сопровождая разговор ударами и проклятиями. Они казались полусумасшедшими. Но все Оборванцы были такими. Ненависть к Золотому Городу казалась доминирующей эмоцией их существования.
Когда они ушли, Томми увидел, как Денхэм осторожно выглядывает из-за папоротника. Выглядел он нездоровым. Внезапно он поднял глаза, посмотрел куда-то вдаль, затем стал глядеть в небо над головой с выражением, которое было смесью желания и предельного отчаяния.
Томми направил трубку в небо потустороннего мира и увидел аэроплан. Это была машина с загнутыми назад крыльями, похожими на ласточкины, которая стремительно летела то выше, то ниже, короткими кругами почти над самым шаром. Томи видел пилота, который, высовываясь из кабины, смотрел вниз. Он был не более чем в ста футах над землей, почти что над самыми вершинами папоротниковых деревьев. Машина летела слишком быстро, чтобы Томми смог подробно разглядеть лицо пилота, но он видел, что это, по крайней мере, человек, ничем не отличимый от прочих жителей этой земли. Он, как мог, внимательно разглядывал шар.
Затем он внезапно взлетел вверх и направился к Золотому Городу.
А Томми поискал четырех Оборванцев, которые перед этим осматривали шар. Он нашел их, несущихся сквозь заросли. На этот раз они не грозили самолету кулаками. Вместо этого они, казалось, были преисполнены ужасной радостью. Они бежали вперед, словно спешили доставить очень важные новости.
А когда Томми вернулся к Денхэму, ему показалось, что тот, прежде чем скрыться в лесу, разочарованно развел руками.
На второй день работы, перед самым закатом, в земном небе над лабораторией послышалось гудение. Томми выбежал наружу, и кто-то выстрелил в него из леса, расположенного в четверти мили от кирпичной лаборатории. Поскольку владения Денхэма были в безлюдной местности, выстрел остался никем не замеченным. Пуля пролетела в нескольких футах от Томми, но он не обратил на нее внимание. Несомненно, это был один из наблюдателей Джекаро, но Джекаро не собирался пока что убивать Томми. Так что Томми остался ждать, пока самолет не спуститься ниже. Тот пролетел почти над самой крышей, и к ногам Томми упал хорошо упакованный сверток. Томми поднял его и бросился назад в лабораторию, поскольку из леса снова начали стрелять.
— Забавно, — сухо сказал он Смизерсу в лаборатории. — Они не смеют меня убить, а фон Хольц не посмеет уйти, пока я не отпущу его, но все же они продолжают огрызаться на нас.
Смизерс невнятно проворчал в ответ. Томми распаковал сверток. В нем оказалась в коробке мрачная, стального цвета штуковина.
— Автомат, — сказал Томми. — И боеприпасы. Джекаро со своими дружками попробуют войти сюда, когда решат, что у нас уже есть готовая к использованию установка. Они попытаются захватить ее прежде, чем мы ей воспользуемся. Так что эта штука уделит им внимание.
— В тюрьме они нас получат, — спокойно сказал Смизерс, — в течение следующих сорока лет.
— Нет, — усмехнулся Томми. — Мы будем в пятом измерении. Наша работа состоит в том, чтобы забросить туда катапультой все материалы, которые нам понадобятся, чтобы мы могли там построить другую катапульту и вернуться обратно.
— Ничего не получится, — категорично заявил Смизерс.
— Может, и нет, — пожал плечами Томми, — тем более что всякий раз, когда мы используем катапульту, разрушается карданная подвеска и пружины. Но я понял. Нам нужно пять катушек с двумя отверстиями каждая, которые…
Томми сделал набросок. Уже несколько дней он обдумывал эту идею, так что эскиз был готов у него в голове, оставалось лишь переложить его на бумагу.
— Что вы собираетесь делать?
— Нечто сумасшедшее, — сказал Томми. — Изменять углы можно не только с помощью зеркала.
— Вам виднее, — невозмутимо ответил Смизерс и принялся за работу.
Временами Смизерс озадачивал Томми. Например, он до сих пор не спросил, сколько ему собираются заплатить. Он работал без остановки и выказывал колоссальное спокойствие. Никакой человек не мог бы так пахать, тем более что у Смизерса не было никакой видимой мотивации. Но на четвертый день Томми узнал, что она все же была.
Были сделаны пять катушек, и Томми собрал их за ширмой, чтобы скрыть то, что он делал. К этому времени он уже обнаружил дырку в кирпичной стене, за которой работал фон Хольц. Его перестали запирать после того, как Томми нашел в его помещении автоматический пистолет и ключ. Когда он, теоретически, сидел под замком, этих вещей у него не было. Томми рассмеялся.
— Все это сплошной фарс, фон Хольц, — сказал он. — Вы притворяетесь, что готовите побег, но вы здесь для того, чтобы шпионить для Джекаро. И конечно, вы не посмеете причинить вред никому из нас, пока не решите, что узнали все, что я от вас скрываю. Интересно, сколько Джекаро обещал заплатить вам за катапульту, а, фон Хольц?
Фон Хольц что-то невнятно проворчал в ответ. Смизерс пошел на него, сжимая и разжимая кулаки. Фон Хольц посерел от ужаса.
— Ну, отвечай! — велел Смизерс.
— Э-э… миллион долларов, — сказал фон Хольц, отодвигаясь от рыжеволосого здоровяка.
— Было бы интересно узнать, как Джекаро собирается ее использовать, — сказал Томми. — Но чтобы заработать миллион, вы должны узнать то, что знаем мы. А чтобы это узнать, вы должны помогать нам в том объеме, в каком потребуется. Так что никуда вы не убежите, и я больше не буду вас запирать. Люди Джекаро приезжают и переговариваются с вами по ночам, не так ли?
Фон Хольц опять съежился. Это само по себе было признанием.
— Я не хочу никого из них убивать, — вежливо сказал Томми, — потому что, если это произойдет, нас всех могут посчитать сумасшедшими. Так что, фон Хольц, можете выходить и разговаривать с ними на дороге, когда захотите. Но если кто-нибудь из них подойдет к лаборатории, мы со Смизерсом убьем их. А если Смизерсу причинят вред, я убью вас. Но я не думаю, что Джекаро этого хочет, потому что он ждет, что вы построите для него другую катапульту. Но я вас предупреждаю, что если еще раз найду у вас оружие, то я убью вас.