— Займемся любовью? Ты используешь это слово чересчур свободно, не так ли? Ты мне даже не нравишься.
— Все в порядке. Это не играет значения, ведь так? Давай тогда скажем секс. Мы займемся сексом. Я всего лишь пытался не ранить твою чувствительность, но похоже у тебя ее нет.
Это высказывание не заслуживало внимания. Гораздо больше ее беспокоила тема секса.
— И это то, для чего ты меня выхаживал?
Он пожал плечами.
— Достаточно хорошая причина.
— Так, чтобы мы могли заняться сексом? — Она была потрясена. Абсолютно, крайне потрясена.
Или нет?
Она скрестила руки на груди.
— Я не буду принимать ванну. Думаю, тебе лучше держать дистанцию. Видишь ли, у меня полно вшей.
Он фактически улыбнулся на это. Его глаза сверкнули и уголок рта приподнялся в чертовски сексуальной манере.
Она продолжила перечислять свои дефекты.
— Язвенный гингивит заразен?
На этот раз он рассмеялся.
Очевидно, он не поверил в ее болезни. Тогда нет смысла упоминать про бешенство.
— Ты просто испорченный ребенок — сказал он — знаешь это?
Испорченный ребенок?
— Меня называли остроумной и злоязычной, но никогда — испорченным ребенком. По сути, меня называли…
Она все еще говорила, когда он пересек комнату.
Чувствуя угрозу, она сменила тактику.
— Никто не смеет говорить мне когда принимать ванну. Особенно такой неотесанный пещерный человек, как ты.
— У тебя даже не хватает здравого смысла поесть, так что я думаю требуется кто-нибудь, кто напомнил бы тебе о необходимости помыться.
— Пошел в жопу.
— Что ты сказала? — вопрос прозвучал с удивленным смехом.
— Ты меня слышал. Пошел в жопу.
Без комментариев он сгреб ее в охапку и поднял на руки.
Она взвизгнула.
— Опусти меня вниз!
Когда он не подчинился, она забрыкалась ногами. Жалкая, слабая девица в беде. Дрожаще-трепыхающееся существо.
Он пронес ее через дверь, вниз по коридору, в ванную и все это не стукнув ее головой о стену.
Темнота.
Это было первой вещью, что она заметила. Второй — зажженные свечи, в большом количестве расставленные вокруг. Что-то говорило ей о том, что это не будет одной из обычных «давай помоем тебя за ушами» процедур. He crossed to the claw-foot tub with its inviting curved back. Она держал ее над ванной.
Кто-то издал скрежет. И она боялась, что это был не Эдди. Она ухватилась за его руки.
— Не надо!
Он опустил ее в ванну. Вместе с футболкой, трусами и всем. Она погрузилась в теплую воду и ее окутал аромат чего-то похожего на эвкалипт.
Он выпрямился.
Водяные брызги темнели на его футболке и шортах.
Отлично.
— Постарайся не слишком намочить швы.
Затем он ушел.
Улыбаясь самому себе, Эдди спустился вниз по ступеням и выпустил малиновку из клетки. Она тотчас же пролетела через всю комнату к жерди над дверью и требовательно зачирикала в ожидании ужина.
Птичка жила у Эдди достаточно долго, чтобы тот успел привязаться к ней. И сейчас она была готова к тому, чтобы улететь. Вот так всегда и случалось с Эдди — все, кого он знал и любил уходили. Их жизни продолжались, когда его — оставалась на одном месте.
От открыл банку с насекомыми и вытащил моль. Птичка спикировала, приземлившись на его плечо, и заглотила моль целиком. Еще несколько насекомых — и малиновка была удовлетворена. Эдди пропустил палец под ее лапки и переместил птичку так, чтобы можно было ее осмотреть. Он погладил ее мягкие крылья.
— Да. Ты становишься настоящей болью в заднице. — прошептал он, безрезультатно пытаясь скрыть печаль в голосе.
Он поместил птичку обратно в клетку, затем поставил на крыльцо миску с сухой едой для Мерфи, одновременно прислушиваясь к звукам сверху.
Тихо.
Слишком тихо.
Что ты делаешь, Берлин? Держишь женщину в заложниках… Это было слегка чересчур даже для него.
Нет никаких заложников. Ради Бога — она проникла в его дом. Он вызвал доктора и накормил ее.
Зачем ты заботишься о ее здоровье? Для секса?
Да. И нет.
Черт, он не представлял себе, зачем все это делал. Все что он знал, так это женщина, о которой он фантазировал, была в его доме, его кровати, его ванной.
Он быстро взобрался по ступеням и постучал в дверь.
Тишина.
Он постучал снова.
Она убежала. Made a run for it.
Он открыл дверь, практически ввалившись внутрь.
Она все еще была в ванне.
Спящая.
Но прежде чем заснуть, она все же догадалась снять с себя его футболку.
Мгновенная эрекция.
Пламя свечей заколыхалось разбрасывая вокруг дрожащие тени.
Ее волосы, обычно кудрявые и непослушные, сейчас намокли и стали гладкими. Ее белая кожа выглядела, как алебастр. Ее грудь… боже, ее грудь. Совершенные, округлые с розовыми, острыми сосками, они дразнили его над темнотой воды.
Он чуть не осел на месте.
И все же он двинулся к ней; аромат мыла и эвкалипта заполнил его голову.
— Мадисон?
Это был мягкий шепот.
Вопрос.
Мольба.
Стоя у ванны и не отрывая от нее глаз он потянулся и снял футболку.
— Мадисон?
Ему нравилось ее имя. Он провел кучу времени пытаясь прикинуть какое у нее может быть имя и не смог придумать ничего подходящего. Мадисон подходило идеально.
Он упал на колени.
Ее веки затрепетали. Потом, он посмотрела на него своими темными, гипнотизирующими глазами.
— Ты.
Ее полные губы едва двигались. Ee веки дрогнули снова и закрылись; уголки ее рта приподнялись с намеком на удовольствие. Предвкушаемое удовольствие.
— Я.
Не открывая глаз, она подняла руку и медленно провела пальцами по нижней губе. Вода стекала вниз вдоль ее руки к локтю, по линии ее груди, касаясь сосков.
— Ты, — она провела языком по губам, пробуя на вкус, — внутри меня.
Он застонал.
С закрытыми глазами она уронила руку под воду.
To touch herself?
— Сбрось свою одежду, — прошептала она, словно из центра какого-то эротического сна. — быстрее.
Он оказался без ботинок, носков, джинсов и боксерских трусов в рекордное время, и пока он стоял около ванны, прохладный воздух ласкал его обнаженную кожу; жар струился по его венам.
Она открыла глаза. Ее взгляд переместился с его лица на грудь, вниз к его пульсирующей эрекции и сосредоточился там.
И первый раз за все время он заметил в ней легкую нервозность…
Она сглотнула.
— И-иди сюда, ко мне.
He might come right there. — Я сомневаюсь, что здесь достаточно места.
— Достаточно.
Она выпрямилась, открывая себя его взгляду.
Он опустился в ванну, так что они оказались лицом друг к другу; ее ноги обхватили его бедра.
— Сделай так, — сказала она — чтобы я оказалась сверху.
Он сделает все, что она скажет, все, что она захочет.
Каким-то образом, они сменили позицию; мокрые тела скользили друг о друга; одна из его рук повернула ее бедро, другой он ухватился на изогнутый грай ванны, перемещаясь на спину, пока она не оказалась на нем.
— Закрой глаза, — скомандовала она.
Он не закрыл. Он не мог. Не мог закрыть глаза и не видеть эротической картины перед собой.
— Эдди…
В этот момент ее пальцы сомкнулись вокруг его ноющего, пульсирующего ствола. Она медленно и мучительно провела рукой по все его длине.
Он сделал дрожащий вдох и закрыл глаза.
Ее рука замерла. Затем он почувствовал тепло ее тела, прислонившегося к его, ее дыхание на своем лице, легкое прикосновение ее губ к его. Ее дрожь. Услышал, как часто она дышит.
Она отодвинулась.
Он почувствовал всколыхнувшуюся волну воды, порожденную стремительным движением. Ощутил пустоту там, где только что была Мадди. Услышал шлепанье босых ног по полу.
Хлопнула дверь и раздался звук поворачивающегося ключа.
Проклятье.
Глава 15Моя горькая сладость
Мадди не стала тратить время на то, чтобы найти свою одежду. Трусы прилипали к попе; она рывком надела промокшую рубашку через голову, натягивая ее так, чтобы она закрывала бедра, пока бежала вниз по ступеням. Босая, она поспешила пересечь кухню и выбежала наружу в темноту.
Обогнув дом по периметру, и спотыкаясь о спутанную, чрезмерно разросшуюся растительность, она наконец достигла извилистой тропы. Она слепо бежала в ночи, ее сердце бешено билось, ее дыхание оглушало, так что она не могла слышать преследуют ее или нет.
Двумя минутами позже ей пришлось остановиться. Она была не в состоянии идти дальше. Уперев руки в колени, она старалась выровнять дыхание.
Когда сердцебиение немного замедлилось, она начала успокаиваться. Достаточно для того, чтобы поздравить себя с хорошо выполненной работой.
Она закрыла рот рукой, подавляя улыбку. Она сделала это. Она надула его в его же игре.
И что это была за игра.
Она присвистнула.
Тогда на какой-то отрезок времени она почти забыла, что это была игра. Тогда она почти доиграла ее до конца.
Она пошла.
Шагая, она продолжала прокручивать в памяти последнюю сцену с Эдди снова и снова. Эдди. Боже. Против таких парней как он должен существовать закон. Только недавно он держал ее в заложниках и она почти сделала это с ним. Опять.
Ее машина была там, где она ее оставила. Неужели это было всего двадцать четыре часа назад? Наощупь в темноте она нашла дверцу, открыла ее и проскользнула на водительское сидение. Она потянулась к зажиганию.
Ее сердце екнуло в неверии.
Нет ключей.
Ключи были в ее шортах.
И ее шорты были в доме.
В его доме.
О, Боже.
Она ударила кулаком по баранке руля. Какая же она идиотка! Полная идиотка!
Она прислонилась лбом к рулю и закрыла глаза.
И что теперь? Она вряд ли могла добраться до города одетой или еще хуже — неодетой, как сейчас.
Ей придется возвращаться обратно.
Нет!
Да.
Я не могу. Я так устала.
Ей придется идти.
Сейчас. Сделай это сейчас же.