«Здравствуй, Рано!
Я плохой утешитель, а наверное, оттого, что сам не люблю размягчающих слов. Всякое утешение, на мой взгляд, направлено на то, чтобы сломить волю отчаявшегося, заставить его смириться. Ты, конечно, не нуждаешься в этом. У тебя достаточно мужества. Меня встревожило другое в твоем письме. Ты становишься обозленной. Это плохо. Сейчас ты зла на одного человека, не столь важно, по какой причине, завтра на другого, потом на целый коллектив и т. д. до последней стадии — обозления на свою судьбу и жизнь. С подобными примерами я встречался, и, к сожалению, не так уж редко. Мне не хотелось бы поучать, и конечно же я не утешаю тебя. Хочу, чтобы ты поняла — зло плохой советчик и никудышный товарищ в жизни, особенно в трудной, как твоя. Конечно же, бюрократам надо давать по физиономии. Но в борьбу с ними надо вступать хладнокровно, осмыслив все в спокойной обстановке, не делая поспешных выводов и шагов. А дураков вообще не бери в счет, пусть даже он протирает важное кресло! Помни, мы должны быть чуть-чуть сильнее других и преодолевать непогоду и без асфальта. Только так можно крепко ощущать стремена от седла жизни.
Выше голову, Рано! Жизнь продолжается.
Всего тебе самого доброго!»
Женщина постучалась в дверь и робко вошла в комнату. Бледное, симпатичное лицо ее с длинными накрашенными ресницами выражало тревогу и смятение. Она села в предложенное кресло и нервно одернула далеко не достающую до колен юбку. Колени прикрыть не удалось. Женщина закинула ногу на ногу, раскрыла сумочку и достала пачку сигарет.
— Если позволите…
— Да, да, пожалуйста.
Она чиркнула блестящей никелированной зажигалкой и торопливо затянулась.
— Чем обязан?
Незнакомка скользнула по мне взглядом, потом по Рите и Тане и опустила глаза.
— Я по личному… Если можно, один на один.
— У нас секретов нет.
— Я понимаю, но…
Рита взяла за руку Татьянку и вышла. Женщина, глубоко затянувшись сигаретой, откинулась на спинку кресла. Неуверенность постепенно уходила с ее лица. Мне показалось, что ей хочется понравиться мне. «К чему бы это?» Затянувшаяся пауза и ее долгий взгляд принимали интимный характер. Незнакомка попыталась опять прикрыть колени, скорее не прикрыть, а обратить на это мое внимание, и мило улыбнулась.
— Так чем могу?..
— Меня зовут Лариса.
— Очень приятно.
— Я из Красного Луча. — Лариса торопливо раскрыла сумочку, достала платочек, поднесла его к глазам и всхлипнула.
— Успокойтесь, пожалуйста.
— Только вы можете помочь мне, — она спрятала платочек и перестала плакать. — Одолжите мне шестьсот рублей.
— ?..
— Я верну. На днях со Шпицбергена возвращается мой муж, он шахтер. Деньги у меня будут. Мне очень нужна эта сумма! Иначе… Я не знаю, что со мной будет!
— Понимаете…
— Только не отказывайте, ради бога! Я прошу вас. Спасите меня. Не спрашивайте, зачем мне эти деньги. Одолжите шестьсот рублей. Иначе не знаю, что я сделаю с собой! Я под поезд брошусь! Иного выхода у меня нет! — Она опять достала платочек и тихо заплакала.
— У нас просто нет таких денег. Я получаю сто тридцать рублей в месяц, жена не работает…
— Умоляю вас, спасите мне жизнь!
— Литературный труд не приносит таких денег, как вы, вероятно, думаете.
— Я отдам их вам, как только возвратится мой муж.
— За повесть мы получили немногим больше той суммы, которую просите, но она давно потрачена. Одежда, книги, долги…
— Я брошусь под поезд, если до завтрашнего вечера не найду эти деньги!
Она не верила ни одному моему слову. Мне было жаль женщину, попавшую в какую-то беду, но чем я мог помочь ей.
— Что же мне делать? — всхлипывала она, срываясь на рыдания.
— Кому вы должны?
— Какое это имеет значение!
— А кто вас направил ко мне? Где взяли адрес?
Она назвала фамилию, я переспросил. Лариса повторила, и меня одолели сомнения. Люди, которых она назвала, не внушали доверия.
— Вы им должны?
— Нет. Пожалейте меня, я верну эти деньги. Хотите, поклянусь, на колени встану!
— У нас нет таких денег, понимаете, нет. Я вам правду говорю!
Она громко всхлипнула, резко поднялась с кресла и выбежала на улицу. Нам было досадно и неловко. А рано утром следующего дня Лариса пришла опять. Она слезно умоляла позвонить в город Красный Луч в отдел народного образования и поручиться за нее в том, что через месяц вернет она деньги, просить их не увольнять ее о работы и не давать огласки происшедшему.
В десять часов я позвонил.
— В вашей системе работает Лариса К.?
К р а с н ы й Л у ч. Откуда звонят?
— Из Ворошиловграда.
К р а с н ы й Л у ч. Кто звонит?
— Понимаете… она просила…
К р а с н ы й Л у ч (подозрительно). Кого просила? О чем просила? Когда?
— Сегодня утром… Деньги она обещает вернуть.
К р а с н ы й Л у ч (теряя самообладание). Ах, она обещает! (Грозно.) Кому обещала? Кто это говорит?
— Моя фамилия Титов. Я в некотором роде писатель.
К р а с н ы й Л у ч (недоуменно). Владислав Андреевич?
— Вы меня знаете?
К р а с н ы й Л у ч (с расстановкой, удовлетворенно). Ну как же, как же, дорогой! Вчера только большую городскую читательскую конференцию по вашей книге провели. Очень много добрых слов было высказано. Мечтаем в школы вас пригласить…
— Так что Лариса…
К р а с н ы й Л у ч (вздохнув). Зря вы просите за нее, Владислав Андреевич. Аферистка Лариса.
— Как?..
К р а с н ы й Л у ч (очевидно, нагнув голову вместе с трубкой к столу). Очень просто. Собрала в школе с детишек деньги на поездку в Ленинград и прокутила их в ресторане. Легкого поведения девица. Сейчас скрылась. Милиция разыскивает.
Р и т а (обращаясь шепотом ко мне). Что там? Ты чего в лице изменился?
Т а н я (громко, с детской непосредственностью). Папа, давай я скажу, что тебя нет дома.
— Поздно, дочка.
К р а с н ы й Л у ч. Что вы сказали?
— Я говорю, как же это могло случиться?
К р а с н ы й Л у ч (вероятно, подняв голову и поведя в сторону рукой). Коллектив недосмотрел… проглядели… Придется наказать виновных… Так как насчет вашего приезда к нам?
— Мы позже договоримся. (Положил трубку).
Р и т а. Ну что?
— Бандитка, э-э-э… аферистка. В милицию надо позвонить.
Т а н я. Папа, ее в тюрьму посадят?
— Надо бы…
Р и т а. Такая симпатичная. Жалко.
— А мне за тех детишек обидно! Не денег жалко. С ложью, с подлостью встретились! Ждали, мечтали, радовались, а тут… В душу каждому… Ну как можно?! Черт знает что такое! Сколько людей живут трудно, сложно, но честно. А та… Откуда только берутся такие выродки!
«Уважаемый Владислав!
Спасибо вам! Вы мне вернули любовь к жизни, веру в нее. Прочитала вашу повесть и подумала, что только такие маленькие люди, как я, могут из-за пустячных неудач считать себя несчастными, плыть по течению, ничего не желать, полагая, что все хорошее осталось позади…
Теперь я хочу смеяться, видеть людей, хочу просто, без цели, бродить по городу. У нас ведь красивый город и уже весна. Благодарю вас за все.
«Пишет вам комсомолка двадцатых годов. Я выросла в горняцкой семье, была работницей на шахте. На заре первых пятилеток земляки-углекопы избрали меня депутатом местного Совета. Я была дружна тогда с Алексеем Стахановым, Никитой Изотовым, Александром Степаненко, не раз и не два мне приходилось беседовать с ними о смысле жизни, о цели, об идеалах рабочего человека. Сейчас я, как принято говорить, на заслуженном отдыхе, живу вдали от крупных промышленных центров, но прочитала вашу книгу и словно вновь вернулась в свою кипучую трудовую молодость, в чудесную страну Комсомолию.
Я знаю, товарищ Титов, что «Всем смертям назло…» — это не беллетристика в обычном смысле слова. Каждый шаг ее персонажей выверен самой жизнью, соизмерен с искренностью ваших убеждений, освещен вашей комсомольской совестью. Земной поклон вам за это от тех, кого «водила молодость в сабельный поход».
«Я вам пишу, хоть вы и не знаете меня. Я — французская студентка, живу и учусь в городе Тулузе. Русский язык изучаю с пяти лет. Я прочитала вашу повесть на французском языке, а сейчас достала русский журнал и пытаюсь осилить ее в подлиннике. Я взволнована всем тем, что вам пришлось пережить. Очевидно, подобное возможно только в той стране, в которой вы живете. В обществе с гуманными идеалами. Я хочу сказать вам, что в мире есть люди, которым вы нужны и которые думают о вас. Считайте и меня своим другом.
«Дорогой мой Слава!
Сердечное спасибо за теплое, хорошее письмо, за драгоценный подарок — твое произведение.
Да, ты прав, Слава. Проводив своих питомцев из стен школы в большую жизнь, учитель еще долго мысленно шагает рядом с ними по их жизненным тропам, радуясь их успехам, печалясь их горестями или неудачами.
Твоя судьба, дорогой Слава, конечно, исключительна. «Суметь жить тогда, когда жизнь становится невыносимой, сделать ее полезной» — это судьба славных, мужественных, героических, никогда не уходящих из жизни людей, т. к. подвиги никогда не уходят в прошлое, как не умирают герои. Восхищаясь твоим мужеством, нельзя не полюбить горячо, не преклонить колени перед твоей верной подругой Ритой. Оба вы настоящие советские люди, каждого из вас можно назвать Человеком с большой буквы. В вас понятие советского, социалистического гуманизма нашло свое ярчайшее, совершенное выражение.
С захватывающим интересом читала повесть. Умело, ярко даны главные герои — Сергей, Таня, Егорыч и др. На твоей книге, на твоей жизни и жизни героев повести будут учиться мужеству, человеколюбию, оптимизму поколение за поколением.