Заслышав шаги, громила повернулся и уставился на Томаса маленькими черными глазками, похожими на две незрелые жемчужины. Приплюснутый нос слегка подергивался: вышибалу, очевидно, мучил насморк.
– Альбиносам без шансов, приятель, – грубым низким голосом сообщил здоровяк.
– Я к Чарли, – быстро сказал Томас. – Он должен был предупредить.
Громила пожал плечами:
– Хрен знает, дружок, кому и что он там должен.
«Будь ты проклят, бармен Чарли!..»
– А вы не могли бы… не могли бы ему сказать, что Томас пришел? Томас, он поймет…
– Я че тебе, телеграф? – выгнув бровь, раздраженно вопросил громила.
– Нет, но…
– Давай-ка вали отсюда, приятель, – процедил вышибала, – пока ноги целы. Я таких, как ты, и так не особо, а ты еще выпрашиваешь. Завтра твой дружок Чарли сменится, тогда придешь к нему домой и поговоришь, а пока – гуляй, понял?
«Будь ты проклят дважды, бармен Чарли!..»
– А десять оливеров как, не помогут? – умоляющим тоном спросил Томас.
– Пятьсот помогут, – буркнул здоровяк. – Есть? Вот и все тогда. Не испытывай мое терпение, повторяю еще раз…
С трудом сдерживая бессильный гнев, Томас буркнул:
– Ухожу…
– Верное решение, – хмыкнул вышибала. – И лучше не приходи сюда в мою смену, толку все равно не будет. Считай это дружеским советом, ага…
Вышибала кивнул альбиносу и отвернулся, демонстрируя, как ему наплевать на Измерителя. Нервно покусывая нижнюю губу, Томас устремился прочь – к подворотне, в которой его дожидался Кейси.
– Не вышло? – со вздохом спросил бородач, когда Измеритель вынырнул из-за угла.
Томас покачал головой, хотя мог этого и не делать: все было написано у него на лице.
– Что ж, мой выход, – подтянув сползшие брюки, сказал Кейси. – Жди.
И, шумно выдохнув, скрылся за углом. Какое-то время Томас еще слышал тихое мелодичное посвистывание, но потом оно растворилось в окружающем монотонном гуле, который для города был сродни тишине. Гул складывался из воя дворовых псов, которым отвечали псы домашние, из ругани, уличной или квартирной, проливающейся наружу через открытые окна и форточки – ночные ориентиры Томаса, которые сейчас только раздражали. Чтобы немного отвлечься от тревожных дум, Измеритель попытался расслышать в окружающем его шуме какие-то слова, но до ушей долетали только жалкие клочки слов, заботливо отчищенные ветром от первоначального смысла. Скрипнув зубами, Томас вытащил из кармана часы, открыл крышку и посмотрел на циферблат.
«Без двух восемь… Если не вернется через десять минут, значит, зашел… но вот будет ли там Патрик?»
Теперь, когда вышибала его прогнал, Измеритель начал сомневаться: а не врал ли бармен с самого начала? Может, никакого Патрика он и знать не знал, а просто увидел доверчивого альбиноса с толстым кошельком и решил, что обязан выудить из него побольше оливеров?
«Черт с ними, с деньгами… но где тогда искать Патрика? Снова таскаться по барам?»
Обида и злость, томительное ожидание результата, которого, вполне возможно, они с Кейси сегодня не смогут достичь, несмотря на все потуги… Томас хотел действовать, делать что-то, но вместо этого вынужден был торчать в подворотне и гадать, чем там занят его новоиспеченный бородатый друг. Возможно, он уже тащит к выходу из бара упирающегося Патрика? А может, беззаботно напивается за стойкой, тратя последние гроши на эль?
«Или размахивает револьвером перед носом мудака Чарли… будь он проклят в третий раз!..»
Мимо прошла влюбленная парочка. Девушка о чем-то щебетала, ее спутник, судя по скучающему виду, слушал вполуха. Наткнувшись взглядом на Томаса, парень скривился, точно увидел кучу навоза, схватил подругу за локоток и потащил прочь.
«Кретин… – со злостью подумал Томас. – Будто я заразный…»
Минутная и секундная стрелки на часах походили на юного щенка и его отца – дряхлого, побитого жизнью пса: молодой наматывал круги вокруг старого, а тот, любуясь сыном, изредка делал очередной шаг. У старого куда меньше сил, но вид энергии, бьющей ключом, все-таки заставляет найти в себе силы переставлять лапы снова, и снова, и снова…
«Десять минут девятого. Пора».
По запасному плану они – с Патриком или без него – должны были встретиться у задней двери бара ровно через четверть часа после того, как Кейси окажется внутри.
«Лишь бы все получилось».
Томас шел не торопясь, хотя его так и подмывало сорваться в бег. Сердце снова взяло прежний ритм, коленки задрожали; казалось, Измеритель вот-вот упадет, точно утомленный жизнью пес, которого он представлял совсем недавно, только не от старости, а от страха, сжигающего его изнутри.
«Наверное, если бы выпил больше, не трусил бы так… Надо было слушать Кейси!..»
У главного входа не было ни Кейси, ни вышибалы.
«Значит, оба внутри?»
Треклятая фантазия тут же нарисовала живописную картину: двое громил, пыхтя, пытаются оттянуть от розовощекого Патрика орущего бородача, который вцепился в него, словно дикая кошка. Томас мотнул головой, отгоняя это странное наваждение.
«К черту. Плохое и так случится, поэтому надо настраиваться на хорошее».
Свернув в проулок, Томас пошел между домами. Дверь черного хода находилась в самом конце, буквально в нескольких футах от стены, соединяющей угол бара и соседнего здания – серого, двухэтажного и явно нуждающегося в ремонте. В таких развалюхах обычно жили бедняки, неспособные накопить денег на что-то получше.
«А мы, изгои, ютимся в подвалах таких вот домов – потому что у здешних обитателей или совсем артефактов нет, или они очень слабые».
Томас увидел дверь черного хода. Выглядела она так, будто долгие годы служила подъездной в соседнем доме и только совсем недавно переехала сюда – до жути потрепанная, покрытая царапинами и непристойными надписями. Вишенка на торте – ржавая дверная ручка. Томас брезгливо поежился, представив, как за нее берется и тянет на себя.
«Наверное, то же самое испытывают шлюхи, когда ложатся в постель к альбиносу…»
Не успел Измеритель подойти к задней двери вплотную, как она распахнулась, и наружу вышли двое мужчин. Томас от неожиданности замер. Первый мужчина повернул голову, и альбинос с удивлением обнаружил, что это – Патрик.
«Только… нормальный. Нормальный!»
– Том? – одними губами спросил вновь прибывший.
– Патрик… – пробормотал Томас.
Альбиносы смотрели друг на друга, не веря своим глазам. Раньше они не могли представить, что расстанутся больше, чем на неделю, теперь не верили, что встретились годы спустя. У них имелось немало вопросов друг к другу, но первым начал Патрик.
– Как ты… – он с опаской оглянулся на Кейси, стоящего позади, – вы меня нашли?
– Ходили по барам, спрашивали, где ты бываешь, – стараясь казаться равнодушным, пожал плечами Томас. – Тут сказали, что ты заходишь по пятницам, вот мы и пришли.
Глаза Патрика забегали.
– Но… зачем я вам понадобился?
Он совершенно точно знал ответ на этот вопрос еще до того, как его задал.
– Ты стал нормальным, – напрямик сказал Томас. – Я хочу знать, как.
Патрик вздрогнул, снова оглянулся на Кейси, затем скользнул испуганным взглядом по задней двери «Рогов и копыт» и пробормотал:
– Ты, надеюсь, не упоминал, что я был…
– Альбиносом? Да он бы тогда даже не понял, о ком я говорю.
– Ну хоть что-то… – пробормотал Патрик.
Он взял паузу, потом шумно выдохнул и спросил:
– Боюсь спросить, откуда ты вообще узнал, что я стал… нормальным?
– Птички напели, – подумав, ответил Томас.
Сдавать Ребекку он не стал – да и кто знает, как отреагирует Патрик, услышав ее имя?
– Птички… – эхом повторил бывший альбинос. – Что ж, пусть так…
Он снова смолк, и Томас нетерпеливо спросил:
– Ну так что, расскажешь, как у тебя… получилось?
– Да, но… знаешь, там не все так… просто.
– Это что… какая-то нелегальная магия?… – нахмурился Измеритель.
Со стороны улицы послышались чьи-то торопливые шаги, но Томас не обратил на них внимания. Он по-прежнему сверлил Патрика угрюмым взглядом исподлобья, будто надеялся, что в следующую секунду душа старого знакомца раскроется перед ним, точно сейф под напором опытного медвежатника… но этого все не происходило.
– Холтон! – рявкнул кто-то.
Теперь содрогнулись все трое – даже Кейси, прежде невозмутимый. Повернув головы, бородач и альбиносы уставились на Стивена, который в сопровождении еще троих верзил быстрым шагом шел к их компашке.
«Он что, следил за нами все это время?!»
Появление «стервятников» оказалось до того внезапным, что Томас натурально растерялся. Зато не растерялся Патрик: первым придя в себя, бывший альбинос подступил к старому другу и негромко сказал:
– Сквер Маркуса, завтра, в десять утра. Приходи один.
После чего метнулся к черному ходу и скрылся внутри.
– Эй! – воскликнул Томас, но Патрик его не услышал.
– Стой где стоишь! – рявкнул Стивен.
Он и его дружки были уже близко.
– Ходу! – рявкнул Кейси и, схватив Томаса за локоть, впихнул его в бар следом за Патриком.
– За ними! – проорал Стивен.
Топот множества ног. Томас, вырвавшись из рук Кейси, помчался по темному коридору, подгоняемый страхом и криками преследователей.
– Куда?! – рявкнул громила, вырастая на пути.
Томас едва не врезался в него на полном ходу – затормозил только чудом.
– Альбиносам вход закрыт! – продолжал орать великан.
Подоспевший Кейси с ходу врезал здоровяку в челюсть, и тот, застигнутый врасплох, рухнул на землю, точно срубленное дерево, тяжело и громко. Томас и сам опешил от такого мощного хука.
– Бегом! – воскликнул бородач, и альбинос, спохватившись, бросился за ним.
Они ворвались в общий зал, который кишмя кишел посетителями всех мастей и возрастов. Эль натурально лился рекой, и Томас едва не поскользнулся на мокрых досках. С трудом удерживая равновесие, попеременно кряхтя извинения и изворачиваясь ужами, они с Кейси торопливо просачивались через толпу к заветной цели – парадной двери, ведущей наружу.