– Или даже три кружки. Три будет в самый раз.
– С тобой все нормально, Том? – нахмурившись, спросила Ребекка.
– Со мной? – пробормотал альбинос.
Он сжимал в кулаке ключ от двери, за которой находилась лучшая жизнь, но отчего-то не спешил им воспользоваться – так, взглянул одним глазком, и снова вернулся в привычную болезненную реальность.
«Что со мной? Почему я сомневаюсь? Мне ведь так хорошо с кольцом на пальце…»
– Ты нервный какой-то, – честно сказала официантка. – Вот я и решила, что… что-то случилось.
Поняв, что молчать дальше глупо, Томас положил кольцо Адама на центр стола.
– Что это? – прищурившись, чтобы получше рассмотреть блестящую безделушку, спросила Ребекка.
– Лекарство, если можно так выразиться, – мрачно ответил Томас. – Когда надеваю его, не чувствую магии и кожа розовеет. Как у Патрика.
Девушка вздрогнула и с грустной полуулыбкой спросила:
– То есть ты такой же, как и он?
Она казалась разочарованной. Измерителю стоило большого труда, чтобы не взвыть волком от обиды.
– В том-то и дело, что нет, – терпеливо объяснил он. – Я как раз хочу, чтобы ты увидела разницу между мной и Патриком: он забыл тебя, как только стал нормальным, а я – не забуду. Он изменился внутри, а я – не изменюсь. Я просто… просто хочу не чувствовать боли и выглядеть как все. И не хочу… терять тебя.
Голос его предательски дрогнул. Ребекка смерила его задумчивым взглядом и сказала:
– Ты прав, Том. Вы действительно очень разные. Патрик смылся и, по ходу, ни о чем не жалеет, хотя до того мы виделись едва ли не каждый день, а ты… ты тут был-то один раз всего… но почему-то решил прийти и поговорить.
– Вот я об этом и толкую: трудно поверить, но альбиносы действительно как люди – двух одинаковых не найдешь.
– Не говори глупостей, – поморщилась Ребекка. – Вы и есть люди.
И, круто развернувшись, она устремилась на кухню. Томас провожал ее растерянным взглядом.
«Куда она? За элем? Или дает понять, что разговор окончен?»
Ребекка скрылась за дверью, и Измеритель перевел взгляд на кольцо, по-прежнему лежащее на столе.
«Надеть его? Или потом? Мы ведь вечером… О черт».
За суетой Томас совершенно забыл, что они с Кейси договорились навестить Стивена.
«Не могу же я пойти туда с кольцом на пальце?…»
Альбинос покосился в сторону кухонной двери.
«Дождаться Ребекку? А если она правда не собирается возвращаться? Наверное, мне лучше прийти к ней завтра… уже в новом обличье. А сейчас надо поспешить домой, чтобы Кейси не ждал меня под дверью и не переживал… а то я и так что-то… загулял…»
Он провел за столиком еще с минуту. Затем встал, сгреб кольцо в ладонь и покинул бар «Старый пес».
Когда четверть часа спустя, неся поднос с пивом, Ребекка подошла к столику, она обнаружила на нем лишь салфетку, припечатанную сверху тремя монетами с изображением гордого профиля короля Оливера. Приглядевшись, официантка прочла:
«Я вернусь сюда завтра. Обещаю. Т.»
Ребекка улыбнулась и, бросив взгляд в сторону двери, спрятала послание Томаса в нагрудный карман фартука, где с позавчерашнего дня лежал вымоченный в эле браслет.
– Шагай, – грубо сказал Фойт и толкнул Стилета в спину.
– Да шагаю я, шагаю… – буркнул пленник, нехотя переставляя ноги.
Скотти и Гудман брели чуть позади, хмуро наблюдая за пленным убийцей.
«Пустить бы ему пулю в лоб, и дело с концом… но у Верна свое видение».
Стилет упирался долго – даже когда Гудман заговорил о старой матери, живущей в трущобах на севере Стоунпорта, пленник внешне остался спокоен. Его выдала одна несчастная слеза, которая проступила в самом уголке правого глаза – единственный признак того, что где-то глубоко внутри у этого негодяя еще теплились ошметки души.
Гудман, конечно же, сразу все понял и продолжил давить на больную мозоль, в красках описывая, что сделают с миссис Тиллиманс, если ее не в меру храбрый отпрыск решит поиграть в героя еще часок-другой. И Стилет в конце концов все-таки не выдержал.
– А если… если я покажу, где находится логово Арчи? – спросил он, заерзав на стуле, к которому был привязан. – Что я получу взамен?
– Взгляните-ка, – оглянувшись на Фойта и Скотти, хмыкнул Гудман. – Он еще пытается торговаться! Не слишком ли борзо, сынок?
– Борзо или нет, – исподлобья глядя на мафиози, прошептал Стилет, – да только я прекрасно знаю, что без меня вы в логово Фостера не попадете.
– Это вполне логично, иначе ты давно был бы мертв, – с улыбкой сказал Гудман. – Но если ты думаешь, что из-за адреса твоего сраного босса я стану плясать под твою дудку, ты ошибаешься.
Оглянувшись через плечо, мафиози распорядился:
– Фойт, отправляйся на Бернард-стрит к миссис Тиллиманс и…
– Постойте! – перебил его Стилет.
Гудман оперся кулаками на стол, который стоял между ними, и вопросительно уставился на пленника:
– Чего еще, сынок? Передумал?
– Я прошу вас просто позволить нам с ней уехать, – прошептал Стилет. – Когда все закончится, мы покинем Стоунпорт навсегда, клянусь…
– Самый надежный способ покинуть Стоунпорт навсегда – это получить пулю в лоб, – процедил Верн, наклонившись к уху пленника. – И с этим я тебе и твоей матушке, дай ей бог здоровья, при необходимости всегда помогу, даже не сомневайся, только прежде покажи мне, где прячется твой гребаный босс.
– Это только между нами и вами, – дрожащим голосом произнес Стилет. – Умоляю, не вмешивайте сюда мать!
– Ты умоляешь? – широко улыбаясь, переспросил Гудман. – Скажи, сынок, а ты сам-то часто отвечал на подобные мольбы? Я слышал как минимум о дюжине случаев, когда ты и твои дружки, Кувалда и Гарри, игнорировали такие просьбы… но, может, слухи врут, а?
Стилета затрясло. Глядя на него, Скотти вспомнил Нельсона и его дядюшку.
«Если бы Арчи отдал приказ, их бы прикончили без всяких сомнений. Тут Верн прав…»
И тем не менее Скотти была омерзительна сама идея казни – не Стилета, конечно же, а его престарелой матери, которая, возможно, даже не знала, чем ее сынок зарабатывает на жизнь.
– Я… я сделаю все, что просите… – прошептал пленник. – Но, молю, позвольте мне потом забрать ее и уехать. Она не выживет без меня.
Гудман устало вздохнул и спросил:
– Скотти, мой мальчик, ты помнишь цепочку-удавку, которую ты для меня проверял месяца два назад?
Тощий пройдоха вздрогнул и нехотя ответил:
– Да, помню…
– Очень редко встретишь такой удачный экземпляр, – продолжая с улыбкой взирать на Стилета, сказал Гудман. – Знаешь, в чем суть, сынок?
Пленник никак не отреагировал на вопрос, и мафиози, ничуть не расстроившись, продолжил:
– Этот артефакт состоит из двух частей – цепочки-удавки и маленького кулона. Цепочка надевается на шею человеку, которому ты… не очень доверяешь. После этого тебе достаточно крепко сжать кулон в руке, чтобы цепочка начала его душить. Если не разжать пальцы, человек умрет. Чудесная придумка, не правда ли?
– Просто прекрасная… – буркнул Стилет еле слышно.
– Фойт, будь добр, подай-ка мне эту цепочку, – сказал Гудман.
Бандит с бесстрастным выражением лица достал из кармана артефакт и протянул боссу. Тот благодарно кивнул и через голову надел цепочку Стилету на шею. Тот даже не сопротивлялся – похоже, совсем отчаялся.
– Взбодрись, сынок, – сказал Гудман, хлопнув пленника по плечу. – Фойт, нажми-ка кнопочку, растормошим его чуток…
Скотти не успел и глазом моргнуть, как молчун исполнил приказ, и цепочка впилась в шею Стилета. Выпучив глаза и покраснев, пленник зашлепал губами в отчаянной попытке ухватить порцию воздуха.
– Ладно, хватит, Фойт, – выждав несколько секунд, махнул рукой мафиози.
Цепочка моментально ослабла, и пленник начал жадно и шумно дышать ртом.
– Все-таки пытки – это не мое… – с печальным вздохом сказал Гудман.
Он положил руку Стилету на плечо и добавил:
– Если ты все сделаешь как надо, с твоей матерью ничего не случится. Если же попытаешься выкинуть какой-нибудь фокус, Фойт нажмет кнопку и позволит цепочке тебя задушить, а потом отправится к твоей матери. И, в отличие от меня, он вполне лоялен к пыткам. Правда, Фойт?
Молчун веско кивнул.
– Так что, ты согласен, сынок? – спросил Гудман, хорошенько тряхнув пленника.
– Да, – прохрипел Стилет. – Я все сделаю… как прикажете… только не троньте ее…
– Вот и молодец, – кивнул Гудман. – Фойт, принеси-ка нашему новому другу карту и карандаш, чтобы он отметил, где находятся все входы в логово Арчи.
Помощник молча удалился и вскоре вернулся со всем, о чем просил Гудман. Расстелив карту на столе, Фойт развязал Стилету руки, вручил карандаш и занял привычное место рядом с боссом.
– Отмечай, – велел Гудман.
Закусив кончик языка, Стилет взялся за дело. Пять минут спустя он положил карандаш на стол и откинулся на спинку стула.
– Готово.
Гудман склонился над картой. Скотти, ведомый любопытством, подошел поближе и выглянул из-за его плеча.
«Пять входов. Пять! И как разнесены между собой…»
– А твой босс больше доверяет стенам, чем людям, верно? – ухмыльнулся Гудман.
– Вроде того, – буркнул Стилет.
– Какой из входов охраняется хуже прочих?
– Тот, что на углу Мирстон и Родрик, – помедлив, ответил пленник.
– Он же предназначен для отступления, верно?
Кивок.
– А какой является основным?
Стилет показал.
– Отлично… Просто замечательно… – пробормотал мафиози.
Он повернулся к Фойту.
– Проследи, чтобы его умыли и переодели в чистое. Выдвигаемся через полтора часа. – Гудман перевел взгляд на Стилета. – Ну а ты, сынок, поведешь наш отряд через вход на Мирстон и Родрик и вернешься с головой своего босса, иначе я подарю тебе голову… Ну, думаю, ты и сам понял, чью?
Глядя себе под ноги, убийца медленно кивнул.
– Хорошо, – сказал Гудман. – Забирай его.
Фойт снова связал запястья пленника веревкой и вывел его из допросной. Едва это случилось, Гудман повернулся к Скотти и сказал: