толстый филин.
— А, так это ты, сцуко, мне тоже спать не давал — я положил руку на кобуру — пристрелю и сварю, как индюка!
Филин открыл оранжевый глаз, тупо посмотрел перед собой, встряхнулся, и снова закрыл глаз. Револьвер я достал, но стрелять не стал. Жалко стало. Не филина, конечно, а патрона. Еды у меня полно, а патронов всегда мало, да и шуметь незачем. Тут, выходит, один хищник спас другого — хоть садись лепить аллегорию — Жаба, спасающая Филина. М-да, «церетелише-шайсе-лепкен»… Живи ужо, пернатое — я не столько сытый, сколько жадный.
Обернулся на сиплый свист и дребезжащее позвякивание — ага, вскипел! Язычок на крышке самовара подбрасывало струей пара из отверстия, им прикрываемого, и он подскакивал и снова падал, брякая о крышку. Пробежался обратно, мимо соседей, с размаху хлопнув по крупу рыжую лошадь, на что та только фыркнула.
Эх, горячий чай с портвейном — отличное дело. Да с хлебом, с салом и отыскавшейся в телеге луковицей — самое оно поутру. Хорошо бы конечно, чтобы кто-нибудь подал яичницу с беконом и бутерброд с сыром — но «чого нема — того нема». Ну и ладно. Уже вполне согрелся, да и от солнышка тепло стало. Ну, поели — пора и баиньки. Только, пожалуй, надо перебраться чуть подальше от дороги, по балочке. Забросал в телегу все барахло, запряг Зорьку, и поехали — недалеко, за убитого метров триста, почти сразу на уровне, где дальние развалины на бровке. Тут ежевика разрослась по всему дну, буквально перегородив балку, так что дальше все равно не проехать — тут только танк и прошел бы. С третьего захода все же «притер» телегу почти к самым кустам — и, распрягши снова лошадь, устроился спать между телегой и зарослями — так все же как-то спокойнее. Проверил перед сном оружие, причем подумал, что тут неплохо и побольше стволов иметь под рукой — зарядил и положил под тряпку поблизь от себя один из бульдогов. Прикрылся пледом и вырубился практически мгновенно, и спал без снов, как убитый.
Проснулся точно уж заполдень — жарища вовсю, стрекозы, кузнечики, птицы. День в разгаре. Проснувшись, полежал малость, прислушиваясь — нет ли чего вокруг эдакого, подозрительного? Вроде нет… Вылез, осмотрелся, справил нужду и задумался. Ну, для начала — надо что-то делать с соседушкой. И валяться ему так не след, я все же не тороплюсь, сейчас мне поспокойнее — так что надо бы и зарыть. Но, до того — облегчить, так сказать, путь, избавив от предметов суетной мирской жизни, коие ему теперь — совершенно ни к чему, и с собой которые он — ну никак не возьмет. Проще говоря — обобрать его надо. Ну и лошадь прибрать — не оставлять же, в самом деле. Нет, я не жадный, я домовитый.
А вообще, однако, дела-то тут невеселые — если так густо неубранные трупы насильственного происхождения пораскиданы по элементам ландшафта. Нихрена в этом хорошего-то нет — ибо запросто имеешь шанс точно так же органично вписаться в местность. Что ничуть не прельщает, вообще-то. Тэээк-с, кто тут у нас? Бля… Молодой, едва усы отрастил… Везде все одинаково, чтоб вам всем черти печень выгрызли. Судя по тому, что запаха-то особо нет, да и так по виду — гораздо лучше, чем те, у обоза — парень-то скончался не так давно. Может, и прямо ночью. Только это уже без разницы. Все равно не жилец. Перевернул, посмотрел — точно не жилец. Правое плечо разрублено сабельным ударом, в спине справа входное отверстие — а выходного нет. Доехал как-то сюда, тут свалился и умер. Скорее всего — так. Или тут застрелили, когда пытался после ранения ускакать? Чорт поймет, да и сейчас уже неважно. Одет, однако, немного странно. Сапоги высокие, «кавалерийские», до колен. Но без шпор — не только ездить, но и ходить бегать вполне годны. Должно, в них девкам кавалер сильно нравится — щеголеватые такие. Сымай сапоги, голубь. Как дед рассказывал — обувь в те времена зело дорога. Ботинки с солдат снимать я не стал возиться, муторно это, да и не понравились мне теи башмаки, а вот ты уж сымай. С моей помощью, ясно дело. Мне-то сапоги твои не пойдут — маловата у тебя лапа, но кому-нибудь впарю. Бриджи вроде обычных наших солдатских галифе, с подшитой кожей жопой и коленями — ну, понятное дело, кавалерия… Рубаха просто полотна, серая, у солдат в ранцах похожие взял — как наши старые гимнастерки. Только у этого она чуть повыпендрежнее — вышивка по краю, темно серым. Пижон… был. Жилет из толстой парусины, усиленный кожей, странноватый какой-то. Прям чисто разгрузка — карманы, в них патроны — к винтовке (а самой винтовки-то и нету, про… потерял, касатик), к револьверам. Револьверов было, похоже, аж два — и один, судя по кобуре — длиннющий, ствол аж сантиметров тридцать, наверное. Да только и его нет — на поясе лишь шнурок оборванный. Второй револьвер на месте, тот наоборот коротенький. Вытащил, повертел — понравился. Сделан, как и армейский, но ствол еще дяшку покороче.
Приберем-с. И все патроны. Сам жилет уже не пойдет — разрублен на плече — кстати, смотри-ка — там прокладка из толстой кожи, и валик кожаный поверху — и амуницию удобнее носить, и удар ослабляет… да вот не помогло. Хотя, может, без этого — тем бы ударом его на месте и располовинило. Но, все равно — жилет в списание. Да и пофиг — в телеге аж пара таких валяется. По карманам прошарил — ничего интересного, кроме патронов разве что в кармашке масленка и отвертка оружейная, да трубочка маленькая и кисет. На поясе кроме кобур — ножны с весьма недурственным тесаком. Приберем, вместе с поясом… На голове намотана тряпка — но не бинтовал, явно так и задумано — платок вроде наших арафаток, что ли. Серо-голубого цвета. Да, блин… странный весь какой-то. На кочевника какого похож по платку, а по одежде и не поймешь — явно не военный, хотя и отнюдь не мирный. Оглянулся на лошадь — у седла пустые ножны от шашки или сабли… скорее, по форме — все же от шашки. Что ж ты сюда такой весь про. потерянец-то приехал, а? Нет бы, привез с собой и шашку, и ружье… и пулемет в придачу. Ладно, что там еще на лошади — а там здоровенные сумки у седла — потом посмотрю, успею еще. Для начала паренька надо все же прикопать — а то солнышко, он скоро пахнуть начнет — а зачем мне оно? Я тут до вечера, еще кушать буду, и вообще. А ему так даже лучше, не думаю, чтобы он был бы против. Да и кто бы его теперь спросил. Пожалуй, самое мерзкое — что если тебя убьют — то потом ни о чем не спросят, не посоветуются, и все сделают, как сами хотят, тебя в расчет не принимая. Обидный факт, надо сказать. Отпутал из руки убитого поводья, дернул — лошадка, не рыпаясь, пошла — надо думать, смирная… или присмирела, рядом с мертвым хозяином-то простоявши. Ну и хорошо. Довел ее до телеги, привязал — Зорька не удостоила вниманием, а новенькая не рвалась разбираться, кто в доме хозяин.
— Как тебя, скотина, назвать, а? Чего молчишь? Не умеешь говорить? Ну, оно понятно — ты же лошадь. Вот не угробили бы твоего хозяина совсем досмерти — мы бы с ним, глядишь, поговорили бы — вон, винца бы жахнули… или перестреляли бы друг-друга, это как пошло бы. Но, в любом случае, диалог был бы гораздо живее. Понимаешь, скотина?
Скотина тупо жевала траву, глядя на меня лошадиными глазами. Экая дурочка…
— Ладно. Раз так — сама виновата. Будешь Ксюшей — потому что похожа. А что ты дура — так ничего страшного — ты все-таки лошадь.
Взял лопату и пошел закапывать бывшего хозяина Ксюши. Грунт оказался легким — сверху немного чернозема, а дальше супесь, копать одно удовольствие. Ямку разрыл неглубокую, чуть выше чем по колено, но и то все же приморился — жарко ибо, и влом. Примерился, закатил-столкнул туда паренька — все, отдыхай, воин. По привычке пошарил на шее — нет, медальона нет. И крестика нательного нема — зато на шнурке какой-то простенький амулет светлого металла нашелся — язык пламени, и капля в нем прорезана.
Язычник, никак? Нихрена не понимаю… Но, пожалуй, не буду снимать это. Хрен его поймет, правильно так или нет, но — закопаю с этим амулетом. Засыпал, прикрыв ему лицо половиной платка, в голове могилы воткнул пустые ножны от шашки, и привязал на них вторую половину арафатки. Вот так — и заметно, и ясно. А дальше — как выйдет.
Вернулся, и задумался. Надо бы, все-таки, повнимательнее рассмотреть все трофеи. Там же вроде и бумаги были, и прочее. Можно будет не торопясь, потихоньку, поточнее разобраться. А то что-то больно много запуток и непоняток. У этого вон, правда, никаких бумаг… хотя я еще не смотрел сумки на седле. Ладно, посмотрю потом, после обеда — завтрак был давно. И жрать снова охота.
Пока снова грелся самовар, все же перебрал еще раз оружие — нет, нигде понятных-знакомых клейм нет, только цифры да значки испытаний. Проверил еще раз все охотничьи ружья — кое-где есть надписи но какие-то непонятные совсем язык то-ли греческий, то ли албанский… то ли еще какой — не латиница, не кириллица а хрен поймешь. Не полиглот я, да и не суть, если непонятно — нафиг, нечего попусту морщить репу. Потом посмотрим в документах, может понятнее станет. Очень понравилась одна маленькая винтовочка — сначала решил, что она под мелкашку — а оказалось, под револьверный патрон. И устройства приметного, кажется, Ремингтон, система называется. Курок, который подпирает как бы еще один курок — а тот уж ствол запирает. Простенько, но надежно.
Вроде винтовка такая одна из рекордсменок среди однозарядок — до сорока восьми неприцельных выстрелов в минуту, если не путаю. Неплохо, в общем-то. Эта винтовка коротенькая, легенькая — но наверное, из-за слабого патрончика — и отдача небольшая. А охотиться на всякую мелочь да и не только мелочь — самое то. На ложе, перед скобой, закреплены с обеих сторон два кожаных патронташа — на пять патрон каждый — с ними, наверное, еще быстрее стрелять. В мешке нашлись и патроны к ней — действительно, гильза револьверная, а вот пуля подлиннее — такой патрон в барабан не влезет. Но и обычным, револьверным — вполне можно из нее выстрелить. Прицел размечен — до трехсот, что, в общем-то, вполне понятно. Тут же набил патронташи, зарядил и сунул винтовочку в телегу где поближе — обязательно опробую, коли будет случай, интересная игрушка.