Женщин, кстати сказать, видел только в платьях. Ну или в юбках, в общем, не в штанах. Не принято это тут — женщин в штаны рядить. Правда, юбки не очень длинные, чуть ниже колен. И всякие косынки и платки, да чепцы или как там еще эти головные уборы зовут? Но все одно это как-то так, старомодно выглядит, конечно. Однако не сказать чтоб мне так не нравилось — вполне ничего так, очень даже симпатично выглядят барышни, а иные и больше сказать, да.
Вот местные «синие воротнички» идут, похоже. Наособицу держатся — и одеты несколько иначе, кожа, цепочки от часов видны, шляпы фасонистые, башмаки начищены, и разговаривают промеж себя. Трудовая интеллигенция штоле? Такие в кабак не ходят… ну, или не в здешние кабаки, наверное.
В общем, выглядело все, эдак… ожидаемо, да. Хотя и удивлял несколько этот самый утилитаризм — больно уж проглядывает иногда. Мало всякого украшательства, вышивка иногда мелькнет разве, у женщин бисер, еще что-то такое, незначительное, и то немного. Ну, работяги, чего взять. Сумки еще как-то царапнули глаз — много кто идет с эдакими котомками через плечо, что само по себе и ничего необычного. Да только сумки вызывали стойкую ассоциацию с противогазными — один в один вид. И смотрю такие же как у меня подсумки на поясе у многих. Кстати сказать в подсумок вполне влез и револьвер, практически незаметно. Бульдог-коротышка, он хоть и крупного калибра, в ствол мизинец мой поди влезет, а сам не широкий, барабанчик диаметра небольшого, и всего пять патронов, да стенки не толстые — патроны не шибко мощные. Что в общем и хорошо — человеку того патрона хватит, а револьвер потому компактный. Вот и помещается удобно. Словно под него это отделение и сшито… хотя… может и не «словно», а именно под него. Я пока примерял, засунул, да и не выложил, а как увидел, что Бэзо свой берет — так и не стал выкладывать. Бэзо сказал — тут полиция появляется редко, обычно только если облава или волнения какие среди рабочих. Ну, понятно — где пролетариат, там и волнения. Главное, не попасть под раздачу — а так пусть себе волнуются и усмиряют, мне до того дела нету. Хотя Бэзо говорит — бунтуют в основном по пьяни да если кто разорится и уволит рабочих, а сейчас не до того, фабрики работают — в воздухе давно войной попахивает вовсю.
Прошли весь здешний Бродвей, и купили таки берет — Бэзо помог выбрать, подсказав, какой идет к костюму — как я уже понял, цыган был весьма неравнодушен к всяческим таким вещам, вроде моды и имиджа. Он просветил меня, что в Союзе местами модно носить не только береты, но и кепки — а вот тут эта мода не прижилась. Ну и ладно, а то понимаешь… адидас, семки, кепка… это мы всегда успеем. Хотя — у кого тут просить сотовый на поговорить? Нету тут сотовых, нету. И никакого «А если найду?» Не найдешь, да… Тут и часов-то у многих нету, «скока время» спросить не выйдет. Только «покурить», да… А зачем мне его покурить если я некурящий…
Это я уже думал, потягивая дрянное вино из глиняного стакана — мы с Бэзо на обратном пути завернули в какую-то тошниловку, и я обменял пару медяков на стакан вот этого пойла. Зря. Невкусное здесь вино. Не нравится. И вот эти шалопаи, глядя на которых я и вспомнил юность золотую — тоже мне не нравятся. Мутные ребятки. И на нас косяка давят конкретно. Точнее говоря — на Бэзо больше, меня как-то не особо замечая — что в общем тоже напрягает — мы же вместе пришли, разговариваем — а им так, словно и нет меня. А Бэзо, раскрасневшись после уже второго стакана (а он и днем еще вполне себе подрасслабился) знай заливается как он в каком-то Римме очаровывал местное население. М-да… Интересно, а как тут драки начинаются?
Но драки таки не случилось — Бэзо пошел было за добавить, я его нагнал, вроде как тоже заказать, и шепнул мол — вон те парни мутные. Цыган, надо отдать должное, как заправский шпиен из книжки, глазом не моргнул, но уронил медяк, и долго пьяно его ловил по полу, естественно ухитрившись посмотреть куда надо. А потом мы заказали еще вина — и пошли в уборную. Уборные тут, надо сказать, сколько пришлось видеть — вполне себе цивилизованно устроенны, и вообще отношение к гигиене — как-то серьезнее, чем мне казалось бы, должно быть. От Кэрра немного узнал, что и медицина тут — на высоком уровне. Не везде, конечно, есть врачи, но в более-менее приличной деревне фельдшер найдется, а уж в городе госпиталь всяко есть — и лечат серьезно. Хотя и не дешево. Ну и армейская медицина на высоте. Опять же — противоядий всяких много. В общем, пошли мы посетить санузел — а глиняные стаканы с вином оставили на прилавке — мол, сейчас заберем. Как и рассчитал Бэзо — это притупило внимание мутных ребят — ну а мы, как и положено — через кухню, быстренько, килечкой — и на улицу, а там деру.
Через полминуты где-то сзади услыхали свист и ор — спохватились, болезные. Да мы уж далеко. Правда, заплутали малость, влезли в какую-то речку, или один из тех каналов оборонительных, а может еще какое гидросооружение — промочили ноги и перемазались в тине. Потом вылезли на огороды — забрехали собаки, я даж револьвер нащупал — еще не хватало. Но, видно, собаки здесь правильные, ученые — лают громко, но лезть под пинок али дрын не торопятся. Тутошний пролетарьят завтра по воскресенью поди нажрется, и попрет ходить напролом, а псины привыкши. А то может кто и сегодня начнет, чуть попозже. Нам в след пару раз летели ругательства, с пожеланиями всякого нехорошего, а разок наоборот кто-то поприветствовал — тоже видать уже гулеванил. Потом вылезли на пустырь, спугнули кучку каких-то темных личностей — Безо шепнул, что поди воры, что белье тянут с веревок. Ну, как говорится — почувствуй себя Малышом и Карлссоном. Кругом, кругом — да и вышли в «чистый» квартал, где была наша гостиница. У одного фонаря встали, почистились, привели себя в порядок — да и айда к Кэрру.
Кэрр, выслушав, остался сильно недоволен. Мутные ребята оказались личностями непростыми — вроде как, местные бунтовщики, радетели за блага для рабочего класса.
Точнее говоря, не местные — тут, в Валаше, с рабочим классом не особо — даже в этом городе не сильно развита промышленность. А вот в Союзе, там да — там бывает всякое — рабочие там квалифицированные, потому и начинается всякое. А эти мутные — как всегда в таких делах бывает — сами нифига не пролетарии, но за рабочих болеют… ну и с финансовым интересом. Как же без этого — без этого никакая классовая борьба невозможна, это даже мне понятно. А уж в местных реалиях — и совсем невозможно.
Ну, вот, в общем — эти самые интересы им цыган и оттоптал. Вульгарно кинув одну из ячеек, или как оне там у них зовутся. Да и слинял подалее, тем более что в Союзе на него и у властей розыскной лист есть — он человек аполитичный, и кидал без классовой розни. Всех подряд. Чем просить и унижаться…
Да только и тут земля, сцуко, круглая. И ужасно тесная. И главное — очень не вовремя.
Кэрр еще подумал, и велел собираться. Собрались быстро, но поехали недалеко — через две улицы в почти такую же маленькую гостиницу — а то и сказать — просто очень аккуратный постоялый двор. Бэзо при этом переезде было не узнать — обзавелся шикарной седой бородой, сгорбился и кашлял. Ну да — так оно и бывает, когда старые хвосты вылезают. Он и вообще старался не мелькать, сразу юркнул в клетушку и затихарился.
Вечером я продолжил обучение.
Разбирался со здешней системой мер и весов. Надо сказать, не особенно сложно. В целом система — дюймовая. Дюйм — ну, рулеточку я «изоттуда» не прихватил — но на глаз — двадцать пять миллиметров и есть. Только никто тут конечно, тех миллиметров не знает. Это я для себя прикинул. Линия — десятая дюйма. Винтовки, как глянул в взятом у Кэрра справочнике-каталоге оружия — трехлинейные, армейские револьверы — четырехлинейные, гражданские бульдоги — обычно в четыре с половиной линии. Метр здешний (или ярд?) — сорок дюймов. Правда, полно и старых единиц — и пядь, если перевести на русский — семь дюймов, и фут — двенадцать, и шаг — четыре пяди, около семидесяти сантиметров. Кстати сказать — оружие по-разному сделано — кто прицелы под шаги, кто под метры. Это только пушки тут все почти под метры. Дальше идет здешняя верста — восемьсот метров. На море, правда, меряют иначе — там, если перевести, мили и кабельтовы — ну и понятное дело — от длины дуги градуса долготы, так и есть — тыщавосемьсотскокатотам метров. Моряки — они везде такие моряки.
С мерами веса мне бы разобраться было сложнее — если размер я еще могу прикинуть на глаз — то вес эдак — уже сложнее. Но — тутошняя система оказалась не сложной. Фунт — приравняли к кружке чистой воды. Если так прикинуть — выходило наверное четыреста грамм. Плюс-минус мне не важно. Сотая фунта — золотник, что ли, если так прикинуть, или как там правильно назвать? — грамма четыре. Вот винтовочная пуля — два золотника, револьверная — три, три с половиной. Совсем мелкая, в основном для ювелирки и драгмета мера — гран, что ли — одна восьмидесятая золотника. Полистал еще справочник оружейный — удивился. Выходило, патрон к винтовкам тут — можно сказать «промежуточный». По навеске пороха, весу да скорости пули — саму малость помощнее нашего к калашникову старому. Ну, с другой стороны — отчего нет? У нас-то такие появились еще в девятнадцатом веке, как охотничьи.
Ну а крупнее фунтов — пуды. Как и положено — сорок фунтов — шашнаццать кило. Тонны тут тоже свои — пятьдесят пудов, восемьсот кило. Да и ладно — просто запомню, мне такие значения вряд ли понадобятся. Артиллерия тут, надо заметить, меряется не по калибру — а «двухфунтовая, однопудовая» — по весу снаряда. И оттого в калибрах и снарядах — разброд и шатания. С удивлением узрел в справочнике минометы. Ну или точнее по-местному — «бомбометы». Впрочем, у нас миномет бомбометом тоже долго называли. А эти и есть натурально те самые бомбометы — как легкие пушки, на колесах, с лафетом, хотя и коротким и с мощной плитой. Да еще зачастую и со щитом. Заряжаются не со ствола, а с казны — навроде как наши тяжелые минометы, эдак переломкой. Только стреляют они и навесом, и настильно — правда, нарисована картинка — наводчик целится, а остальной расчет сидит на опорной плите, вцепившись как коты в чемодан, все шесть человек. А вот мины — вполне приличного вида, обычные. Калибра, кстати сказать, невеликого эти бомбометы — три-четыре дюйма, больше редко, пятидюймовые только в крепостях, стационарно. Но вот чего нет — так привычных минометов «треногой». Не додумались, выходит. До ракет додумались — а до такого — нет.