Ракеты надо сказать, тоже специфические. Тоже лафет с колесами, навроде обычной пушки — а на нем ствол-пусковая. Вроде как и не поймешь — то ли ракетница, то ли безоткатка. Есть и залповые, но калибра малого, три дюйма — на том же лафете пакет из двенадцати трубок
Иттитска сила! А вот натуральный гранатомет! Типа американского, как его там — здоровенное ружье, переломка, с коротким стволом. Полтора дюйма, фунтовая граната, или четверть фунта картечи. ВнушаетЬ. Да, что-то тут местами совсем не так как у нас…
Ну, на последок, разобрался с мерами объема. А то ведь — если не знать например, в питие меры — то плохо. Можно ж выпить меньше. Ну, в технических всяких расчетах конечно пользовали дюйм-куб и метр-куб, оно понятно. А в быту — система тоже оказалась простой и утилитарной. Кружка — фунт воды — выходит, около четыреста миллилитров. Четверть кружки — ну, как перевести — чарка, стопка? Сто грамм, оно и в Африке сто грамм… тока где та Африка. Больше кружки — ведро. Полпуда воды, восемь литров. Пять ведер — бочонок. Малая бочка — пять пудов воды — восемьдесят литров, большая — вдвое больше.
Заучил, благо не сложное все — да и задумался. Мир тут какой-то… неравномерный. Непонятный местами, и неправильный. Какой-то диссонанс. То ли слишком развитый местами — для здешнего малолюдства. То ли слишком малолюдный для уровня развития. Может, это просто здесь, в Валаше так? Аграрная, отсталая страна… а в том же Союзе все иначе? Посмотрим…
Утром Кэрр сказал, что раз Бэзо попалился, то в город с ним пойду я. Какие-то у него интересы тут были серьезные, раз сразу не уехали. Связываться с этими бунтарями отчего-то Кэрр не хотел, но и дела доделать надо. Старательно подобрали мне прикид — Кэрр объяснил, что играть я буду роль его охраны, да собственно и не роль вовсе — просто дело будет сидеть в уголке и приглядывать, как бы чего не случилось. Нацепил я на себя кобуру с коротким военным револьвером, Керр выдал мне короткий черный плащ — тут у купеческих охранников такая плащ-накидка — вроде профодежды. Новый берет на голову — ну, вполне брутальный видок. Рожа-то небрита, решил пока что отрастить усы аль бороду.
Кэрр же оделся «с претензией», эдак с шиком и напоказ — правда, наряд пребывал в некоторой художественной растрепанности. Что в сочетании с моей небритой мордой и красными с некоторого недосыпу глазами — вполне рисовало картину «мы бухали» То есть босс бухал, а трезорка хмуро наблюдал. И сейчас требуем «продолжения банкета».
Что, в общем, и случилось. Счет кабакам я потерял уже к обеду — благо на обед мы завернули в непримечательную харчевню в подвале — и там хмурая девка подала нам отличное жаркое с лепешками и крепкий чай. Кэрр старательно наворачивал мясо, выбирая самые жирные куски — ясно, что захмелеть в его планы не входило. После обеда передохнули — и понеслось по новой. Кэрр старательно посещал кабаки, угощая там за свой счет всякий люд, собирая компании и ведя задушевные беседы. Я же сидел в сторонке, присматривал, и на выходе с заведения — отсекал упавших на хвост халявщиков — когда просто хмурым взглядом, когда парой слов, а пару раз и кулаком да увесистой деревянной дубинкой — благо, дело это тут привычное, и питухи беззлобно ворча насчет «хозяйский пес и сам не ест. ь, и другим не дасть» отваливали восвоясьи. Не впервой расторговавшийся купчина загулял, да и служба у охраны тоже известная.
Поил Кэрр самых разных людей, системы я не увидел — а может просто не старался видеть. И гуляющие «чистые работяги», и солдаты, и какие-то мелкие чинуши да такие же торговцы, вполне понимающе взиравшие на «отмечающего хороший контракт» колегу. Несколько раз Кэрр даже подсаживался к компаниям обычных работяг или мужиков — те малость с опаской притихали, но видючи «веселого барина» — довольно быстро размякали. Халявное пиво — оно вообще размягчает. Чорт его поймет, зачем Кэрр гробит день и переводит деньги — да видать не зря. Вон в обед сидел и в свою книжицу закорючки какие-то писал. Наверное, прикидывает рынок и прочее — спрашивал поди крестьян про урожай, работяг — про то как какая фабрика работает, и прочее. Информация в бизнесе — она дорого стоит, дороже одного дня и горсти серебряков. Это даже я понимаю.
Где-то уже под ужин завершили. Зашли передохнуть в тихий… даже не назвать кабаком — ресторанчик, пожалуй. Тут снова перекусили, и еще отведали крепкого, ароматного кофе. Ну, то есть, конечно, не кофе — но больше всего похоже на кофе. Как если бы в кофе добавить какой-то пряной отдушки. Имбиря, что ли. Но — вкусно и бодрит. Кэрр снова что-то чирикал в свою книжицу, потом вышел в санузел и приводил себя в порядок — а когда вернулся — и следа не осталось от «гуляющего купчины». Одежда стала именно «с претензией», да и весь вид был не «купеческий», а скорее «деловой человек». И вскоре стало и мне ясно, отчего так — пошли мы уже можно сказать, почти в центр города.
Тут все сильно отличалось от окраины. Горели фонари — не у трактиров и гостиниц, а вдоль улиц, проезжали экипажи, чинно гулял народ. Ну, прям кино. И наряды такие… как и должны быть. Дамы в кокетливых шляпках, немного кружев, платья. Мужчины в костюмах. Ну, вот если по киношным и прочим штампам — как раз что-то из эпохи начала века двадцатого. Освещенные большие рестораны, с открытыми площадками, заплетенными зеленью. Музыка — натурально, скрипка, и поют что-то дуэтом, по цыгански. Должно, «Очи чОрные». Или «Чйьорные глаза», не знаю. А вот тут судя по звуку — что-то навроде гитары — и поют понятно, пралубофф. Ну да, они еще думают, что это — шансон. Не знают, что надо — хрипло, не в ноты, и про Магадан. И это хорошо.
Посетили пару мест — скорее эдакие клубы, в одном билльард, в другом дискотЭка — танцы, значит. Клубы «для людей» — я оба раза оставался ждать у входа, в компании таких же охранников и денщиков — в оба клуба приходило много офицеров. Охрана вяло трепалась между собой, но кто хотел — дремал стоя в сторонке. Как я например. Один усатый веселый солдатик пытался было меня зацепить на разговор — мол, откуда сам, куда к кому? Я вежливо ответствовал, местным аналогом «С какой целью интересуетесь?» — и солдатик, весело кивнув, отвалил. И сам стал кому-то рассказывать — а я слушал. Солдатик оказался ветераном той самой Северной войны, о которой рассказывал как-то Кэрр. Долгая, кровопролитная и в целом бессмысленная война — ибо в итоге Северная марка, за которую дрались — наполовину обезлюдела и лежала в руинах, так что победитель довольствовался больше моральными лаврами, чем звонкой прибылью. А солдатик все вспоминал, как в Юргетской пуще их взвод почти полностью перебили егеря, и они с оставшимися товарищами метались от одного трупа к другому, отыскивая гранаты — в болотном лесу, с толстыми голыми стволами редко стоящих деревьев, да против ловких и метких егерей — ручные гранаты да гранатометы оказались лучше всего прочего. Вспоминал, как выжигали из подземелий Штральфасского форта остатки гарнизона — а потом их самих загнали туда же подоспевшие вражеские саперы-штурмовики. Отсиживались в сточных ямах, по уши в нечистотах, пряча оружие и патроны под телами товарищей — а потом встречали чистильщиков огнем. Так продолжалось двое суток, пока один отчаянный сержант не вылез по колодцу наверх, перерезал часовых и устроил там маленький Сталинград — и всем остальным удалось под шумок выбраться и уйти. Рассказывал, как с его нонешним командиром, тогда еще кадетом-юнцом неделю пробирались через Ледяной Хребет, а за ними шел озлобленный горец — кадет застрелил его брата. Горец их почти настиг, обессилевших от голода — но на их счастье забывшего осторожность горца застрелил случайный патруль. В общем, было о чем послушать.
Вернулись в гостиницу поздно, Кэрр весьма довольный, да и я тоже — за день увидел едва ли не больше чем за все время до того. На сон взял у Кэрра почитать те самые листки что сам ему и отдал. Он мне их протянул с усмешкой — чего я не понял. Прочел внимательно, пару раз. Ничего смешного. Слог типичный пропагандистский.
Какие-то «вольные» — что-то вроде местных казаков, стали творить «противоправные действия», провоцируя мирные степные племена, плюс пользуясь незаслуженно серьезными льготами в налогообложении, расплодили коррупцию и экономическую преступность в сопредельных регионах. Так же незаконно хранили незарегистрированное оружие, создавали незаконные вооруженные формирования, разжигали межэтническую рознь и рознь по прочим мотивам. В том числе религиозным, что выражалось в притеснении традиционной церкви, вплоть до замещения ее различными полуэкстремистскими сектами. Так же ими проводилась подрывная деятельность, препятствующая развитию экономики и осуществлению крупных экопроектов в горных районах, а равно и создавались организации, направленные на свержение действующей власти насильственным путем. Ввиду всего вышеизложенного, для восстановления законности и укрепления вертикали власти, та самая власть считала необходимым введение режима КТО на территории поселений «вольных», а равно прилегающих. Для чего должны быть задействованы армейские части, МВД и ВВ, а так же соответствующие спецслужбы. Так же к ликвидации бандформирований и бандподполья активно привлекаются формирования из местных граждан, в основном — жителей степных районов.
Ну, это если в общем. Привычным языком. Написано-то проще.
А дальше шли частности — правда, частности были интереснее. Без суда и следствия, уничтожение поселений, расстрел сочувствующих и укрывающих, конфискация имущества и прочие радости.
Вкратце — местные казачки чем-то помешали князю, при том сами они ему доверяли — чем князь воспользовался, и казачков извел. Под корень, судя по тому, что я видел.
Эвон оно как.
Завтра уточню у Кэрра — что сей факт в здешней политике значит.
.
Покинули Фульрих по утру понедельника, без всяческой помпы и шума. Застава на выезде, сонная но сурово-бдительная, проверила документы — я расслышал, что Кэрр им представился при