дали каждому еще сумку, как опытные ее назвали «гранатную» — по виду как противогазная, через плечо — а внутри тоже перегородки нашиты. Сапоги комбики — низ кожа, а голенище опять тряпка, хорошо хоть какой-то брезент. Все обмундирование производило впечатление какого-то… дешевого и одноразового. Что навевало грустные мысли. Вместо вещмешков выдали вторую сумку — чуть поболее размером, как санитарная. Опытные товарищи, нашлась у нас пара таких — тут же показали, как правильно носить — через шею, под ремень на бок пристегнуть справа гранатную — а на другой бок поверх вещевую. Еще дали всем плащ-палатки — мне сначала показалось — а потом — точно, вот клеймо — с крепостных же запасов, наши… бывшие. Эти плащ-палатки нам теперь и заместо шинели, и заместо пледов, спальников, и всего подряд. Каждому досталась плоская жестяная кружка, плошка, и дрянная жестяная ложка. Котелков не дали вовсе. Мне ложка попалась мятая и надломанная. Увидевший это усатый пехотинец, один из бывалых, сказал:
— Плохо, братец. Другой не дадут. Поломается — так жрать придется.
Ну, да и чорт с ним, что-нибудь у кого-нибудь придумаем… у кого-нибудь, кто зазевается и потеряет. Не в первой. Распихал столовый прибор в сумку — хорошо хоть не брякает, по размеру сшиты отделения, оправил форму — нет, ничего, паршивая конечно по материалу, но удобно так пошито. Плащ-палатку присобачил скобкой поверх вещевой сумки, там завязки есть для этого. Не ахти, но жить можно, сойдет пока. Если дождей и холодов не будет.
После как все выправились, сердито наблюдавшие за этим сержанты нас раскидали по взводам. Я попал в первый — один из артиллеристов, остальные — пехота и несколько минометчиков. И тот самый, брат или кто еще, расстрелянного. Он, как понял, что со мной вместе очутился, осклабился мне — мол — смотри, опять рядышком! И тут же схлопотал по зубам от Варса — легонько, чисто для понимания.
Вышел капитан, с легким удивлением посмотрел на построенные два взвода — пробурчал что-то что мол, на людей неожиданно стали похожи, пусть и отдаленно. Потом скомандовали смирно, и Кане с нотками торжественности крикнул в открытую дверь казармы:
— Господа командиры! Ваши солдаты ждут вас! — и замер, с эдакой ангельской полуулыбкой, что Моно-Лиза удавилась бы от зависти три разА.
А когда вышли два человека, в темно-серой баронской форме, и направились к нам, я сначала ничего и не понял. Пока они голос не подали.
— Ээээ… Позвольте… Как же… Капитан! А чем мы будем командовать?
— Взводами, господа — ласковости голоса капитана позавидовал бы и вышколенный придворный лакей, наверное.
— Чтоооо?! Взводами?! Мы?!
— Да, господа… Вот этими двумя прекрасными взводами…. Вы — первым, а Вы — вторым! — и тут Кане рявкнул — Рад вас видеть в рядах моей штрафной роты, господа!
На наших командиров было смешно смотреть. Да, на наших… на наших бывших командиров — коменданта и начальника штаба. Барон и вправду — изрядный шутник. А ведь, я уже улыбаюсь во весь рот. Смотрел бы и смотрел, слушал бы и слушал…. Какой чудесный лепет…
— Но…Вы же… Мы же… А как же..? Но мы офицеры! — буквально возопил комендант.
— Правда? — издевательски удивился Кане — Неужто?…Да, в самом деле, как же я сразу-то не заметил…И что Вы предлагаете? Мне командовать взводом, уступив Вам место командира?
— Но… позвольте… — растеряно влез эн-ша — Но… разве нет..?
— Разве нету других частей? — заботливо завершил его фразу Кане — Ах, господа! Вы же видите — даже мне, боевому офицеру, не раз удостоенному личной благодарности барона — и то, не нашлось ничего лучше…
Морда у него, правда, при этом на миг предательски оскалилась эдаким противотанковым надолбом — видать, и впрямь, за какой-то косяк он тут. Это не есть хорошо… ему обратно надо. Любой ценой. А платить цену придется нам.
— Но… Вы же обещали… Обещали нам! Когда мы согласились прекратить бой… Вы же обещали! — обиженно возопил снова комендант
— И что? Мы не выполнили хоть одного своего обещания? А? — голос Кане вдруг снова лязгнул металлом — Молчать! Вы живы? — Вполне! Даже слишком, на мой взгляд. Вы оставлены при звании? — Конечно. В штрафной роте командовать взводом может и полковник, бывало, говорят. Вы приняты на службу Барона? — Да более чем! Это вот они — они еще должны выжить, чтобы стать солдатами барона. А вы — уже на службе. Вам обещали, что вы будете командовать? — Так вот они! Командуйте ими! Обещаю — подчинение будет полнейшее — они все вовсе не хотят умереть нехорошей смертью. Все выполнено, в точности. Вы не рады, господа?
Господа убито молчали, и капитан рявкнул:
— Принимайте своих людей… взводные!
Выдохнув, они шагнули вперед. Начштаба — ко второму взводу, а комендант к нам. И с каждым шагом его шаги становились все неувереннее, и какие-то… кривые, что ли. Словно свернуть хотел. Так и не дошел уставного расстояния, встал бочком и голову не поднимает.
Ага. Боится. Даже кажется, что взмок. Ах ты ж сука…. Вот уж точно, и не глядя, чувствую — как не только у меня одного, а у всего нашего взвода идиотская улыбка растягивает рот до ушей. Нет, барон и впрямь изрядный выдумщик, но за такие шутки я его уже почти люблю. Это же надо — сказку сделать былью… Есть в жизни счастье, товарищи!
И тут с правого фланга раздался смех. Натуральный такой, заливистый, можно сказать детский — искренний и неудержимый. Скосил глаза — да, тот самый минометчик, согнувшись, трясется от хохота, тыкая пальцем в коменданта, то пытаясь что-то сказать, то утирая слезы. Варс, аж побелев лицом от такого, рванулся, собирая кисть в клювик и занося руку — сейчас весельчаку поплохеет… Но Кане жестом остановил сержанта, с удовлетворением наблюдая, а когда комендант растеряно оглянулся, словно ища подмоги, изобразил участливо-вопросительное лицо, подняв брови. Ох, сука такая, ох не завидую я тебе, комендант… Нет, иллюзий не надо — за неподчинение любому, именно любому приказу взводного — наказание ровно одно. Вариантов исполнения много, а суть-то одна. Хотя еще неизвестно, что страшнее — суть или… хм, варианты. Но тем не менее, сразу видно, что капитан этих «героев» ненавидит до бешенства. И мало того — он это сразу всем показал. Ну, суки, ну держитесь… Ах, все же — до чего барон молодец!
Ай да Верген, ай да сукин сын!
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ