О л я. Но-но! Слава богу, ты еще не академик!
У забора появляется м у ж ч и н а с рюкзаком.
М у ж ч и н а. Здравствуйте… Извините, я, наверное, ошибся… Здесь все дачи так похожи… Да нет, пожалуй, не ошибся — дерева такого нигде нет…
О л я. А вам кого, гражданин?
М у ж ч и н а. Да, собственно, никого… Тут такая история — шел на озеро, хотел палатку разбить, порыбачить пару недель, а там посты, не пускают. Придется с рюкзаком обратно в город… Нет, я бы не бесплатно, я бы вам и рыбки свежей… (Снимает рюкзак.)
К и р и л л. О чем вы, папаша? Какая рыбка?
М у ж ч и н а. С озера. Посты скоро снимут — это больше для устрашения, мне старшина сказал. Так что, пока отпуск кончится, я еще порыбачить успею… Вот и подумал — оставлю у кого-нибудь в поселке свое снаряжение, а через пару деньков заеду и…
О л я. А при чем тут мы?
М у ж ч и н а. Видите ли, я здесь никого не знаю, а у вас тут я утром воду пил.
К и р и л л. Ну и что? У нас же не камера хранения.
О л я. Подожди, Кира, подожди! (Мужчине.) Заходите. (Открывает калитку.) Значит, вы сейчас как раз в отпуске?
М у ж ч и н а. Да, с сегодняшнего дня. И так вот неудачно…
О л я. А когда вам на работу выходить?
М у ж ч и н а. Через двадцать четыре дня, как всем служащим.
О л я. А где вы служите?
М у ж ч и н а. Если вас интересует ведомство, по которому я числюсь, — это управление культуры. Ну, а если конкретно, чем занимаюсь… Теперь это называется «эстетическое воспитание молодежи».
О л я. Эстетическое воспитание? Смотри-ка, Кира, мы в некотором роде коллеги. Садитесь, садитесь, пожалуйста! И я, и муж тоже работаем с молодежью, преподаем в Кораблестроительном институте. Кирилл Михайлович — детали машин, а я — английский. Зовут меня Ольга Николаевна.
М у ж ч и н а (привстав). Очень приятно, Вадим Петрович.
О л я. Скажите, Вадим Петрович, а вам не очень утомительно — почти месяц в палатке, без удобств, вдали от людей? Когда этим увлекается молодежь, я еще понимаю, а вы…
В а д и м П е т р о в и ч. Привычка. Не первый год так отдыхаю. Комфорта, конечно, маловато, но зато — удовольствий!.. Утром солнце будит, а не будильник, и рыба не свежемороженая, а самая что ни на есть свежая. А дым костра! Ну, а что вдали от людей, так работа у меня такая — с утра до вечера на людях, хочется и отдохнуть…
О л я. Как я вас понимаю! У меня двенадцать групп, сто сорок человек. Порой так измучишься, что хоть в тундру беги, хоть в пустыню…
К и р и л л. Вот в Кисловодск сейчас едем.
О л я. Собираемся ехать. (Кириллу, многозначительно.) Только маму оставить не с кем.
К и р и л л (сообразив). Да-да, абсолютно не с кем!
О л я. А что, если вы проведете свой отпуск здесь? Мы с мужем как раз хотели пригласить кого-нибудь, пока будем в отъезде.
В а д и м П е т р о в и ч. Я?! Но почему именно я, случайный прохожий?
К и р и л л. А вы у нас воду пили.
О л я. Не остри! (Вадиму Петровичу.) Вы нам как-то сразу понравились. Правда, Кирилл?
К и р и л л. Еще в калитку не вошли, а уже понравились.
О л я. К тому же мы еще и коллеги… Ну, так как, Вадим Петрович?
В а д и м П е т р о в и ч. С одной стороны, конечно, заманчиво… Бог знает, когда эти посты снимут… Говорят, через пять дней, а может, и через десять. Так и весь отпуск пролетит…
О л я. Конечно!
В а д и м П е т р о в и ч. А с другой стороны, я привык один, в лесу…
О л я. Да пожалуйста — взяли утром свои удочки и идите в лес хоть на целый день! Нам важно, чтоб вечером кто-нибудь рядом с мамой был. Все-таки у нее давление… А тут, если что — не докричишься. Дача у нас на отшибе.
В а д и м П е т р о в и ч. Да… А давление у мамы высокое?
К и р и л л. Двести двадцать на сто.
О л я. Не слушайте его! У нее не всегда так…
К и р и л л. Только когда мы приезжаем.
О л я. Кирилл! (Вадиму Петровичу.) Мы никогда не оставляем маму одну, тем более на такой срок. Она не из тех, кто любит одиночество. (Кричит.) Мама!
В а д и м П е т р о в и ч. Подождите, я еще не решил.
Из дома выходит Т а т ь я н а А н д р е е в н а.
О л я. Вот мы с мамой сейчас и решим! Знакомьтесь — это Вадим Петрович, а это — моя мама, Татьяна Андреевна.
В а д и м П е т р о в и ч. А мы уже знакомы.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Простите, не припомню…
К и р и л л. Он у нас воду пил.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. А! Так вам еще?
О л я. Да нет, мама! Он не за водой, он на весь отпуск, он здесь будет жить.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Жить? Где?
О л я. У нас, во времянке. (Вадиму Петровичу.) Чудная времянка! Пока строили дачу, мы все в ней жили. Она вам понравится. Кира, проводи Вадима Петровича!
К и р и л л и В а д и м П е т р о в и ч заходят во времянку.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Что все это значит?
О л я. Мама, он чудесный человек, занимается эстетическим воспитанием молодежи…
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. А при чем здесь я?
О л я. У него с сегодняшнего дня отпуск, и мы уговорили его жить не в лесу, а у нас. Понимаешь? Он останется с тобой.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Я — с посторонним мужчиной, да еще туристом! Ты в своем уме? Серафима Павловна ходила в воскресенье в лес — там одни бутылки и пепел. Он напьется и сожжет дачу!
О л я. О чем ты говоришь, мама! Он культурный человек.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Откуда ты знаешь?
О л я. Он из управления культуры. Ну, мамочка, мамуля, мы же все равно хотели найти какого-нибудь постояльца.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Женщину. Одинокую женщину… А это мужчина.
О л я. Да какой он мужчина! Лет семьдесят, не меньше!
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Не уговаривай меня, я категорически против.
О л я. Ну, тогда мы продадим путевки.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Это ультиматум?
Из времянки выходят К и р и л л и В а д и м П е т р о в и ч.
В а д и м П е т р о в и ч. Времянка ваша лучше, чем моя комната в городе. И отдельная к тому же. А у меня еще двое соседей… А велосипеда у вас нет?
К и р и л л. Нет, у нас машина.
В а д и м П е т р о в и ч. Жаль! Ну, ничего, я и пешком в магазин могу. Вы мне только, Татьяна Андреевна, с вечера скажите, что нужно, чтоб вам рано не вставать…
О л я. Ты слышишь, мама!
В а д и м П е т р о в и ч. А велосипедом зря не обзавелись. Сегодня вся Европа с четырех колес на два переходит. Здоровье. Между прочим, отец мой до восьмидесяти лет педали крутил. Может, потому и дожил до девяноста.
К и р и л л. Ого, долгожитель!
В а д и м П е т р о в и ч. Это для нас еще не рекорд. Дедушка в сто лет дрова колол и на давление не жаловался.
О л я. Да-да, говорят, раньше и болезней таких не знали — гипертония, гипотония… А собственно, почему мы все стоим? Садитесь, Вадим Петрович!
Вадим Петрович садится на профессорское место.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а (вскрикнув). Только не на этот стул!
В а д и м П е т р о в и ч (вскочив). Ломаный?
О л я. Нет-нет… Это папино место. Он всегда здесь сидел…
В а д и м П е т р о в и ч. Извините.
О л я. Иногда мы даже ставим его прибор. Традиция такая. Он умер десять лет назад.
В а д и м П е т р о в и ч. Это прекрасно… То есть прекрасная у вас традиция. Сейчас, знаете, иные родственники и на кладбище-то не заглядывают.
О л я. Кстати, о родственниках. Понимаете, Вадим Петрович, у нас на даче никогда не жили посторонние… Так что, если вдруг кто-нибудь поинтересуется, скажите, что вы наш родственник. Ну вот, кажется, обо всем и договорились…
В а д и м П е т р о в и ч. Не обо всем.
О л я. Вас что-нибудь не устраивает?
В а д и м П е т р о в и ч. Да нет, что вы! И место прекрасное, и условия. Жить бы да жить…
О л я. Так что же?
В а д и м П е т р о в и ч. Сколько?
О л я. Сколько хотите, столько и живите. Пока мы не вернемся.
В а д и м П е т р о в и ч. Да нет — сколько я вам должен? Дачи-то я никогда не снимал.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а (Оле, с укором). А мы никогда не сдавали!
О л я. Успеем еще договориться. Кирилл, поставь чайник!
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Я сама! Вы уж лучше родственника развлекайте! (Уходит в дом.)
О л я. Мама у нас любит пошутить…
В а д и м П е т р о в и ч. Мне показалось, что она не очень довольна моим появлением.
О л я. Вы просто не знаете маму! Она всегда рада, когда в доме люди. Правда, Кирилл?
К и р и л л. Да. Особенно родственники.
О л я. Кирилл! (Вадиму Петровичу.) Вы ешьте, ешьте!
В а д и м П е т р о в и ч. Не беспокойтесь, у меня все есть. (Открывает рюкзак, достает консервы.) Завтрак туриста. Это на обед хорошо. Гречневый концентрат — это на завтрак.
О л я. Ну вот, а на ужин у вас ничего и нет!
В а д и м П е т р о в и ч. А я не ужинаю. Кто из великих людей сказал: «Завтрак съешь сам, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу»? Банальный афоризм, но мало кто знает, кому он принадлежит.
О л я. Кому?
В а д и м П е т р о в и ч. Людовику Четырнадцатому.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а вносит поднос с чайником и чашками, расставляет их на столе.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Чай готов. (Вадиму Петровичу.) А у вас что, в управлении культуры чай в шляпе пьют?
В а д и м П е т р о в и ч. Извините, забыл… В лесу, в палатке, там можно и в шляпе. (Вешает шляпу на верхушку плюща.)
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Куда?! Куда вы ее повесили?!
О л я. Мама, ну откуда Вадиму Петровичу знать, что это папино дерево? (Вадиму Петровичу.) Видите ли, здесь очень много папиных реликвий. Николай Юрьевич был известным ученым, и, естественно, куда бы он ни приезжал, ему дарили всякие диковинные вещи. Это дерево он привез из Австралии.