В а д и м П е т р о в и ч. А как же! (Напевает.) «…Мы знаем, что счастье нас ждет впереди…» Этот вальс танцевали во всех санаториях.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. А почему бы и нам сейчас не потанцевать? Кирилл, Олечка, живо на чердак, там должен быть патефон. Ну, что же вы стоите?
С е р а ф и м а П а в л о в н а. Идите, идите!
Кирилл и Оля уходят.
Это вы здорово придумали — я сто лет не танцевала! Вадим Петрович, первое танго — наше!
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Но вы же хотели отнести мальчику велосипед.
С е р а ф и м а П а в л о в н а. Мальчик подождет! Только вот я в домашних туфлях…
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Идемте, я дам вам свои.
Уходят.
В е р а. Какая милая у тебя хозяйка! А хозяин где?
В а д и м П е т р о в и ч. Татьяна Андреевна — вдова.
В е р а. Тоже вдова?
В а д и м П е т р о в и ч. Что значит «тоже»?
В е р а. Ничего… Я просто подумала…
В а д и м П е т р о в и ч. Что подумала?!
В е р а. Ну, вот — сразу ощетинился, как еж! Думаешь, я не переживаю, что ты один — неухоженный, неприбранный. А я даже забежать не могу — сготовить, постирать…
В а д и м П е т р о в и ч. Не переживай, для стирки есть Дом быта. И оставим эти разговоры! Сто раз говорил: если после мамы я и решусь соединить с кем-либо свою судьбу, так только с человеком, который будет мне духовно близок…
В е р а. Вот мне и показалось, что у вас с Татьяной Андреевной…
В а д и м П е т р о в и ч. Это тебе показалось! У нас милые, дружеские отношения, мы гуляем, беседуем, по вечерам бросаем кольца… Я для нее дачник, и только…
В е р а. Но я видела, как она на тебя смотрит!
В а д и м П е т р о в и ч. Как?
В е р а. На дачников так не смотрят.
Из дома выходят Т а т ь я н а А н д р е е в н а и С е р а ф и м а П а в л о в н а.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Всего две пластинки осталось — «Кукарача» и студенческий вальс.
Кирилл и Оля выносят патефон.
К и р и л л. Неужели это чудовище может издавать какие-либо звуки?
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. А вы его заведите.
В е р а. На фоне магов и транзисторов это какое-то доисторическое ископаемое.
Раздается музыка вальса «На веселый студенческий ужин…».
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Ну вот, и ископаемое может ожить, если пружина цела.
С е р а ф и м а П а в л о в н а. Вадим Петрович, прошу!
В а д и м П е т р о в и ч. Это вальс. А вы, кажется, ангажировали меня на танго. Идемте, Татьяна Андреевна! (Танцует с ней.)
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Кирилл, у нас так мало кавалеров, а вы стоите! Пригласите Серафиму Павловну!
Кирилл танцует с Серафимой Павловной.
В а д и м П е т р о в и ч (на авансцене). «…Пусть дни нашей жизни, как волны, бегут…» Еще семь дней — и кончится мой отпуск.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Не семь, а девять. Первого сентября — пятница. Значит, у вас есть суббота и воскресенье еще.
В е р а. Какая чудная пара, правда? И не скажешь, что папке скоро семьдесят. А вашей маме сколько?
О л я. Было шестьдесят три. А сейчас не знаю, сколько!
С е р а ф и м а П а в л о в н а (на авансцене, Кириллу). Сейчас я поставлю танго, пригласите тещу… Осторожнее, вы третий раз наступаете мне на ноги!
К и р и л л. Простите — не в форме после малярных работ.
С е р а ф и м а П а в л о в н а. Крепитесь! «Еще немного, еще чуть-чуть» — как поют эти туристы! (Подходит в танце к патефону, останавливает диск.) Все, хватит! Вальс устарел! Танго!
Звучит танго. Кирилл приглашает Татьяну Андреевну.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Нет-нет, лучше Верочку пригласите — она, кажется, скучает.
Кирилл приглашает Веру, а Серафима Павловна — Вадима Петровича.
С е р а ф и м а П а в л о в н а (на авансцене). Вадим Петрович, мне надо с вами поговорить.
В а д и м П е т р о в и ч. Опять насос?
С е р а ф и м а П а в л о в н а. Насос теперь работает безотказно.
В а д и м П е т р о в и ч. Колодец засорился?
С е р а ф и м а П а в л о в н а. Нет, все гораздо глубже, Вадим Петрович. Гораздо глубже.
В е р а (Кириллу, на авансцене). Может, хватит?
К и р и л л. И вам ноги отдавил, да?
В е р а. Жена ваша косо смотрит. Пригласите ее.
К и р и л л. Ей сейчас не до танцев.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Оленька, что такая кислая? У нас давно не было так весело!
О л я. Ему бы это веселье не понравилось.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Кому?
О л я. Папе.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Наоборот, он обожал всяческие вечеринки. (Всем.) Товарищи, хватит танцевать, давайте играть в шарады! Вадим Петрович, что вы там секретничаете? Просим!
В а д и м П е т р о в и ч. Извините, Татьяна Андреевна, но, пожалуй, на сегодня хватит.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Почему? Мы же только начали…
В а д и м П е т р о в и ч. Я все-таки решил поехать в город встретить внука.
В е р а. Папка, ты золото!
В а д и м П е т р о в и ч. Иди на станцию, бери билеты. Я сейчас.
В е р а. До свиданья.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Подождите, Верочка! Ваш Саша любит блинчики с творогом?
В е р а. После лагеря все слопает! (Убегает.)
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Тогда я завтра встану пораньше, тесто поставлю. До свиданья, Вадим Петрович.
В а д и м П е т р о в и ч. Вот ключи от времянки.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Зачем? Вы же завтра вернетесь, с внуком.
В а д и м П е т р о в и ч. А вдруг…
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Никаких «вдруг»! Чтоб к завтраку были здесь! (Уходит в дом.)
С е р а ф и м а П а в л о в н а. Я тоже пойду. Прощайте, Вадим Петрович. (Оле, со значением.) Спокойной ночи! (Уходит.)
В а д и м П е т р о в и ч (Оле). Тогда вы ключи возьмите. И не надо завтра никаких пирогов: мы с Сашей не приедем.
К и р и л л. А что случилось?
В а д и м П е т р о в и ч. Внуку будет в городе интереснее: там аттракционы, зоопарк…
О л я. Не смеем вас задерживать… Кирилл, заводи машину, мы вас до станции подбросим!
В а д и м П е т р о в и ч. К чему такое беспокойство? Тут пять минут ходу.
О л я. Но вы же с вещами.
В а д и м П е т р о в и ч. Ах да, про вещи-то я и забыл. (Направляется к времянке.)
О л я. Вадим Петрович! Как соберетесь, сразу выходите на шоссе. Мы вас там ждать будем.
К и р и л л. Неужели тебе все это не противно, Оля?
О л я. Противно, Кира. А что делать? Идем!
Уходят. Из времянки выходит В а д и м П е т р о в и ч с удочками и рюкзаком.
В а д и м П е т р о в и ч. Где же мое ведро?
Из дома выходит Т а т ь я н а А н д р е е в н а с лейкой.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Совсем забыла, что плющ сегодня не поливала… Куда это вы с удочками?
В а д и м П е т р о в и ч. Видите ли… В общем… Сашка у меня тоже заядлый рыбак… Мы с ним прямо с поезда — на озеро…
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Все равно мимо нас… А рюкзак зачем?
В а д и м П е т р о в и ч. Там черви.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Целый рюкзак?! Вы что-то совсем запутались.
В а д и м П е т р о в и ч. Я уезжаю. Совсем уезжаю. Отдохнул, и хватит.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Значит, не выйди я сюда, вы бы так и уехали? В чем дело, Вадим Петрович?
В а д и м П е т р о в и ч. Знаете, в домах отдыха есть такая игра: ставят по кругу стулья и по свистку бросаются их занимать… Видно, кто-то подумал, что я хочу сесть не на свой стул.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Вот оно что! Я, кажется, догадываюсь, кто затеял эту игру! (Кричит.) Оля!
В а д и м П е т р о в и ч. Нет, нет, что вы! У вас чудная дочь.
Раздается гудок автомобиля.
Слышите — на шоссе меня ждет. Предложила подбросить до станции.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. А почему на шоссе?
В а д и м П е т р о в и ч. Чтобы вас не беспокоить. Вот видите!
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Вижу, все вижу… Завидую вам, Вадим Петрович! Закинули на плечи свой рюкзак и пошли. А мне как быть? Этот дом, этот сад, эту времянку в рюкзак не положишь. И что делать с детьми, с моими чуткими детьми, которые больше всего на свете боятся все это потерять?.. За этот месяц я о многом передумала и многое поняла. Вы как-то говорили, что жизнь делится на две половины… Это ужасно, если первую половину тратить на то, чтобы приобретать вещи, а вторую — чтобы их охранять… Я оставлю им все! Все… кроме этого плюща!
В а д и м П е т р о в и ч. И куда же вы с ним?!
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Не знаю, еще не решила… Наверное, к моей институтской подруге… Правда, она живет не одна, с собакой. Но я думаю, что она будет рада. Ну, а потом сниму где-нибудь угол в новом районе, там и зелени много, и тишина.
В а д и м П е т р о в и ч. В новых домах низкие потолки, ваш плющ не войдет… Татьяна Андреевна, у меня высота три метра сорок! И соседей только двое. Целый день на работе. И ванна есть, и телефон… в коридоре.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Предлагаете снять у вас угол?!
В а д и м П е т р о в и ч. Но я же у вас снимал! Я много не возьму — рублей десять, чисто символически…
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Десять рублей за такой прекрасный угол с ванной и телефоном? Тридцать рублей, и ни копейки меньше!
В а д и м П е т р о в и ч. Согласны?!
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Как я в вас ошиблась! Юморист — без чувства юмора. Вадим Петрович, милый, все было бы тогда похоже на банальный дачный роман. А я больше всего на свете не люблю банальность!
В а д и м П е т р о в и ч. Значит, мы больше не увидимся?