(Забирает постельное белье, уходит в другую комнату.)
С е р г е й (снимает трубку телефона). Междугородная? Как заказать Кирилловку Винницкой области? Только от нуля? Да там в десять все спят… (Вешает трубку.)
Звонок. Сергей открывает дверь, входит ю н о ш а в плаще, с портфелем.
Л е н я. Можно?
С е р г е й. Заходите, с утра вас ждем.
Л е н я. С утра? Я ошибся, наверно. Голубев здесь живет?
С е р г е й. Здесь. Он в спальне.
Л е н я. Если он спит, я завтра зайду.
С е р г е й. Завтра? Да вы что — у него в горле вот такие пробки, температура — сорок! Ему бюллетень нужен.
Л е н я. Какой бюллетень?
С е р г е й. Острый катар верхних дыхательных путей. Серафима Львовна такой диагноз на лестнице ставит, а бюллетень в дверях дает, не глядя. Практикант, наверно? Не тушуйся! Раздевайся, мой руки и выписывай бюллетень, а то отцу работать надо.
Л е н я. Да не отец мне нужен, а ты. Тебя Сергеем зовут?
С е р г е й. Да.
Н и к о л а й М и х а й л о в и ч (из спальни, нарочито простуженным голосом). Сережа, кто там?
С е р г е й. Это ко мне. Работай! (Лене.) Чего смеешься?
Л е н я. Неужели я на врача похож?
С е р г е й. А кто их сейчас разберет? Я весной с гриппом лежал в эпидемию, пришла одна из медучилища, лет шестнадцати, не больше. «Дышите, говорит, больной!» А сама от страха не дышит. Так зачем я тебе понадобился?
Л е н я. Может, познакомимся сперва? (Протягивает руку.) Антонов.
С е р г е й. Очень рад! Раздевайся, Антонов!
Л е н я. Спасибо. (Снимает плащ.) Что ты на меня уставился?
С е р г е й. Не на тебя — на пиджак.
Л е н я. Все думают — кожа. А это заменитель. С первой получки купил.
С е р г е й. Постой! Тебя не Леней зовут?
Л е н я. Леней. А что?
С е р г е й. Ничего.
Л е н я (достает из портфеля фигурку трубочиста). Ты делал?
С е р г е й. Откуда он у тебя?
Л е н я. Знакомая твоя дала.
С е р г е й. Когда?
Л е н я. Сегодня.
С е р г е й. Врешь! Она давно домой уехала.
Л е н я. Не уехала. Меня целую неделю искала. Я ж теперь в текстильном агитирую. А она в Герценовском меня ждала.
С е р г е й. Тебя? А чего ты ей понадобился?
Л е н я. Не догадываешься? Девчонки, когда влюбляются, все психи. Я с одной в училище дружу — всю первую получку на этот портфель угрохала. Сорок пять рублей. Чтоб ты, говорит, меня помнил.
Неожиданно Сергей бросается на него, но Леня успевает перехватить его руку. Прием самбо — и Сергей уже на полу.
Ты что, рехнулся?
С е р г е й. Подонок! Одна подарки дарит, другой голову дуришь! Отпусти!
Л е н я. Псих! Ненормальный! Знал бы, не пришел. (Кладет трубочиста в портфель.)
С е р г е й. Трубочиста отдай!
Л е н я. Не у тебя брал.
С е р г е й. Отдай, говорю!
Л е н я. Да возьми ты его! Кому он нужен? Ребенку на ногу упадет — сразу калекой станет. Полтора кило чистого веса. Кустарь-самоучка! На полупроводники переходить надо! Моторчики — это вчерашний день.
С е р г е й. Америку открыл! У меня и на полупроводниках есть. (Бежит в кабинет, возвращается с роботом.) Вот — смотри!
Л е н я. Только по прямой двигается?
С е р г е й. И поворот делает, на сто восемьдесят.
Л е н я. Врешь! Как?
С е р г е й. А магнит на что?
Л е н я. Хитро! Голову на подшипниках крепил?
С е р г е й. Зачем? Два эбонитовых кольца, и все.
Л е н я. Слушай, Голубев, тебе обязательно надо к нам!
С е р г е й. Куда это «к вам»?
Л е н я. В ПТУ номер двадцать. Специализированное.
С е р г е й. Где это такое?
Л е н я. На Васильевском острове. Про выставку в Праге слышал? Два экспоната наших было. Сейчас игрушки — это целая индустрия. Три года учиться, а кто с десятилеткой — два, и ты уже мастер. Практика на рабочих местах. И зарплату платят. Вот — с первой получки купил. (Показывает на пиджак.)
С е р г е й. Два года, говоришь? А может, стоит рискнуть? Это лучше, чем всю жизнь за кресло держаться…
Л е н я. Рискни, из тебя толк выйдет. Здорово ты сообразил — вместо подшипников кольца. Есть в тебе изюминка, верно она сказала.
С е р г е й. Кто?
Л е н я. Кто — Поля твоя.
С е р г е й. Моя?
Л е н я. А ты думал — моя? Пока сюда шли, только о тебе и говорила.
С е р г е й. Значит, она здесь? Что же ты сразу не сказал? (Бросается к двери.)
Л е н я. Куда ты? Она на вокзал поехала за билетами.
С е р г е й. Что же делать?.. (Забегает в кабинет.) Глобус спрятали! Так… Я на вокзал, Успенский — к нам, мать — в обморок… А если на такси? (Хватает, бабушкин футляр из-под очков.) Опередили! (Возвращается.) У тебя рубль есть?
Л е н я. Зачем?
С е р г е й. Потом спрашивать будешь. Есть или нет?
Л е н я. Нет. Я пиджак купил.
С е р г е й. Ладно, у соседей стрельну! Иди сюда! Иди-иди! Сядь в моей комнате за письменный стол. Лампу зажги и листай книжку. Если будут спрашивать «Есть хочешь» или что-нибудь в этом духе, хмыкни вот так: «Не-а». И все! (Заталкивает его в кабинет, бежит к выходу, но сразу же возвращается.) Слушай, а как это ты меня в секунду на лопатки уложил?
Л е н я. Самбо, третий разряд. Наша команда на спартакиаде «Трудовых резервов» второе место заняла. Свой спортзал, бассейн. А самодеятельность у нас знаешь какая!
С е р г е й. Ладно-ладно, потом доагитируешь! (Гасит в столовой свет, и за матовой дверью возникает Ленин силуэт. Уходит.)
Открывается дверь, входит А н н а К и р и л л о в н а с авоськой.
А н н а К и р и л л о в н а. Николай, где вы?
Н и к о л а й М и х а й л о в и ч (из спальни). Здесь.
А н н а К и р и л л о в н а. А Сережа?
Н и к о л а й М и х а й л о в и ч. У себя, занимается.
А н н а К и р и л л о в н а. Сережа, я арбуз купила. Хочешь?
Л е н я (из кабинета). Не-а…
Звонок.
Н и к о л а й М и х а й л о в и ч. Врач!
Бабушка открывает дверь, входит Л ю д м и л а П е т р о в н а.
Л ю д м и л а П е т р о в н а. Ну как?
А н н а К и р и л л о в н а (показывая на силуэт). Занимается.
Звонок.
Н и к о л а й М и х а й л о в и ч. Откройте! Врач!
Людмила Петровна открывает дверь, входит У с п е н с к и й.
Л ю д м и л а П е т р о в н а. Коля! Виктор Антонович пришел!
Из спальни выходит Н и к о л а й М и х а й л о в и ч с перевязанной шеей.
У с п е н с к и й. Что это с тобой?
Л ю д м и л а П е т р о в н а. На стадионе продуло. Болел за вашего сына и…
У с п е н с к и й. Ну, а отпрыск-то здоров?
Н и к о л а й М и х а й л о в и ч. Здоров.
А н н а К и р и л л о в н а. С утра занимается.
Л ю д м и л а П е т р о в н а. Вас ждет.
У с п е н с к и й. Ну что ж, проверим, на «вы» он с математикой или на «ты». А завтра, если никаких ЧП не будет, готовьте ему ватник, резиновые сапоги готовьте…
Л ю д м и л а П е т р о в н а. Зачем?
У с п е н с к и й. На картошку поедет. Это ведь раньше пели «Эх, картошка-тошка-тошка, пионеров идеал». Теперь это идеал абитуриента. Попал на картошку — значит в институт попал. Недельки две придется потрудиться. (Стучит в дверь кабинета.) Ну, гений, можно к тебе?
Л е н я (из кабинета). Не-а.
Л ю д м и л а П е т р о в н а. Негодяй! Входите, входите, Виктор Антонович! Это он шутит.
Успенский открывает дверь. Слышится голос Лени: «Здравствуйте».
У с п е н с к и й (удивленно). Здравствуйте. (Остальным.) Это не Сергей.
Л ю д м и л а П е т р о в н а. Опять глобус?!
У с п е н с к и й. И не глобус, и не Сергей.
Л е н я (выходит из кабинета). Он скоро придет. Он на такси уехал.
А н н а К и р и л л о в н а. Куда? Зачем?
Л ю д м и л а П е т р о в н а. А вы, вы как сюда попали?
Л е н я. Случайно. Сперва он решил, что я врач. А я не врач…
Л ю д м и л а П е т р о в н а. Кто же вы, кто?
Н и к о л а й М и х а й л о в и ч. Постой-постой, я все понял. Когда я был в спальне, к Сереже кто-то пришел… Только почему он ушел, а вы остались?
Л е н я. Потому что не договорились, где он учиться будет, в финансовом или у нас.
У с п е н с к и й. Смотри-ка, еще в один институт не попал, а уже на другой нацелился!
Л е н я. У нас не институт, у нас ПТУ.
А н н а К и р и л л о в н а. Какое ПТУ?
Л е н я. Номер двадцать, на Васильевском острове.
Л ю д м и л а П е т р о в н а. ПТУ на острове?! Воды мне, дайте мне воды!
Л е н я. Извините, я тогда завтра зайду… (Уходит.)
У с п е н с к и й (подавая стакан с водой). Успокойтесь, Людмила Петровна! Мало ли что мальчишкам в голову взбредет. Все будет хорошо, завтра он сдаст экзамен…
Л ю д м и л а П е т р о в н а. Но он даже не позанимался с вами…
У с п е н с к и й. Ладно, перед смертью не надышишься. Пятерок, правда, Борис Евгеньевич никому не ставит, но и придираться по пустякам тоже не в его натуре.
Л ю д м и л а П е т р о в н а. Какой Борис Евгеньевич?
У с п е н с к и й. Бугров. Завтра в их группе принимает.
Н и к о л а й М и х а й л о в и ч. А разве не ты?
У с п е н с к и й. Э, нет! Только в нашем десятом «А» тридцать два человека было. А ведь из параллельных тоже звонят. Прибавь матмех, где я учился, — двести человек курс. Да что матмех! Вчера один позвонил: «Помнишь, говорит, Витька, как два года с тобой вместе ели, пили, спали под одной крышей?» — «Где?» — спрашиваю. «В яслях!» Запретить им заявление подавать я не могу, не имею права. А вот всех в одну группу собрать — к Борису Евгеньевичу — в моей власти. Пройдут через Бугрова, тогда, пожалуйста, хоть чай ко мне пить. Кстати, Оля вчера приехала, очень тебя повидать хочет. И вас тоже, Людмила Петровна. Приходите. И Витька дома будет. Спасибо Блохину: на две недели его подковал. Жду!