Ю р а (замахиваясь костылем). Никаких консультаций! Отец или не отец?
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Отец… Папа я.
Ю р а. Документ!
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. У меня нет документов. Я забыл… По рассеянности… Как в том анекдоте… Знаете? Пришел один профессор на лекцию и вместо лягушки съел сыр… То есть вместо сыра — лягушку…
Ю р а (замахиваясь костылем). Лягушку или сыр?
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Сыр, сыр. Или колбасу, точно не помню. Но я могу узнать. Разрешите? (Направляется к телефону.)
Т а н я. Не надо, папа! Вот доказательства! (Достает из сумки письма. Юре.) Читай, Шерлок Холмс!
Ю р а (читает). «Лена, я страшно скучаю по нашей дочурке, очень хочу ее видеть…» Кто это — Лена?
Т а н я. Идиот! Мама моя — Елена Михайловна.
Ю р а. Допустим. А дочурка?
Т а н я. Руку тебе вправили, а мозги вправить забыли! Я, я дочурка!
Ю р а (показывая на Валентина Сергеевича). А он здесь при чем?
Т а н я. Он — папа. Это его письма. Теперь ты веришь?
Ю р а. Верю.
Т а н я. Тогда целуй! Да не меня — папу. Он тебе нравится, папа?
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Очень!
Т а н я. На свадьбу к нам приедешь?
Ю р а. Мы вам телеграмму дадим! Какой у вас адрес?
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Проспект Славы, 5, квартира 13… (Спохватившись.) Только там не Кудрявцев живет, а Тюрин.
Ю р а. Тюрин? А кто это?
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Это я… По матери.
Раздается крик филина.
Ю р а. Кто там еще в спальне?
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Птичка… Филин. Вера Павловна подарила. Обычно он фырчит ночью, но с ним что-то случилось. Глаза какие-то мутные, дышит учащенно и голова набок.
Ю р а. Пить, наверно, хочет?
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Конечно! Последний раз я поил его в три часа ночи! (Схватив графин с водой, убегает в спальню.)
Ю р а. Зачем ему филин?
Т а н я. Он биолог, я же говорила.
Раздается стук в дверь.
Войдите!
В е р а П а в л о в н а (входя). Извините… Я, кажется, не в тот номер попала?
Т а н я. В тот, в тот! Вы к Ананию Григорьевичу?
В е р а П а в л о в н а. Да.
Т а н я. Здравствуйте, Вера Павловна! Вы что, нас не узнаете? Мы с вами на картошке были.
В е р а П а в л о в н а. Ну как же, помню. Таня с факультета журналистики? А отец у вас, кажется, врач? А вот вас я не узнаю.
Т а н я. Он случайно с балкона упал. Это Изотов Юра.
В е р а П а в л о в н а. А что вы здесь делаете?
Ю р а. Таня за папой пришла, а я — за ней.
В е р а П а в л о в н а (Тане). Ваш папа тоже здесь?!
Ю р а. Здесь, здесь!
Т а н я. Юрка!
Ю р а. Ну а чего скрывать-то?
В е р а П а в л о в н а. Значит, это серьезно! А тренер сказал: «Пустяки, плохо спал из-за Филимона». Скажите мне, что с ним?
Т а н я. Ничего особенного. Глаза немножко помутнели и голова набок. Сейчас папа его напоит, и все пройдет.
Из спальни выходит В а л е н т и н С е р г е е в и ч.
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Вера Павловна!
В е р а П а в л о в н а. Зачем вы встали? Вам надо лежать!
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Как я могу лежать, когда вы пришли!.. А что вы так на меня смотрите?
В е р а П а в л о в н а. Не шутите со здоровьем, Ананий Григорьевич! Мутные глаза — верный признак желтухи. Где вы вчера обедали?
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Здесь, в ресторане.
В е р а П а в л о в н а. И сразу голова набок? Как у нас кормят! Сейчас же ложитесь! Если нужны лекарства, я принесу. Что прописал врач?
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Какой врач?
В е р а П а в л о в н а. Танин папа.
Ю р а (показывая на Валентина Сергеевича). Да вот Танин папа!
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Я не папа!
Ю р а. Опять?!
Т а н я. Успокойся! Я сейчас все объясню! Вера Павловна…
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Нет-нет. Я сам. Правда, это ужасно путано и сложно… В общем, так… Танин папа — Владимир Иванович, врач. Он ее удочерил. А настоящего отца она не знала…
Т а н я. До вчерашнего дня. А вчера я его нашла. Это — Ананий Григорьевич!
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Нет-нет, все это не так!
Т а н я. Как не так? Так!
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Не перебивайте, когда говорит папа… то есть не папа!
В е р а П а в л о в н а. Почему вы оправдываетесь передо мной, Ананий Григорьевич? Кто я для вас? Посторонний человек, один из ваших адресатов, и только. Да пусть у вас будет хоть пятеро детей!
Т а н я. У него только трое. Еще две девочки в Ленинграде.
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Нет у меня никаких девочек! Это тренер заставил… я не хотел! И дачи у меня нет, и машины! Я один, один как сыч — с мамой!
Ю р а (Тане). Ну, что ты скажешь теперь? Что?!
Т а н я. Ничего не понимаю… Папа, вот же твои письма! (Достает из сумочки письма.)
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Я их не писал!
В е р а П а в л о в н а (достает письма из своей сумочки). Может быть, вы скажете, что и мне не писали?!
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Вам — писал! То есть я хотел сказать…
Ю р а (рассматривает поочередно то один, то другой конверт). Что говорить, и так все ясно! Здесь «т» без палочки и здесь — тоже! Здесь «с» без хвостика…
В е р а П а в л о в н а. И здесь хвостика нет…
Ю р а. Эти письма писало одно и то же лицо!
В е р а П а в л о в н а. И очень неприглядное! Прощайте! (Уходит.)
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Что я наделал! Что я наделал!.. Ложь — это как горный обвал. Сперва камешек, потом глыба, а потом — лавина…
Т а н я. Зачем же вы говорили сперва одно, потом другое? Зачем, папа… то есть Ананий Григорьевич… Даже не знаю, как вас теперь называть… Ради чего?
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Вот именно — ради чего? Ради Мишки. Чтоб он в Ленинграде остался. Кто он мне в конце концов? Я и видел-то его всего три раза, не больше. Когда он родился, когда в школу пошел и когда ее кончил…
Ю р а. Еще одного бросил, негодяй! Идем, Таня!
Уходят. Валентин Сергеевич молча опускается на стул, потом вскакивает и начинает лихорадочно бросать вещи в чемодан. Входит Ш у р и к.
Ш у р и к. Ну, старина, можешь меня поздравить! Считай, что Мишка уже в НИИ! Я намекнул, он намек понял. Для вас, говорит, что угодно! И все это благодаря кому? Благодаря тебе, старик! Дай я тебя поцелую! (Обнимает его.)
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Отойди от меня! Видеть тебя не могу! (Надевает плащ.)
Ш у р и к. Что случилось? Куда ты, Ананий?
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Я Тюрин! Тюрин Валентин Сергеевич, 1942 года рождения, холост и пока еще не привлекался! Я хочу жить под своим именем! Я не Овод и не граф Монте-Кристо! Я уезжаю домой!
Ш у р и к. Ты сперва билет достань, Тюрин!
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. А я без билета, зайцем! Лишь бы не видеть твою физиономию! (Бежит к двери.)
Ш у р и к (останавливая его). Да что тут стряслось, скажи мне, наконец!
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Она ушла! Ушла навсегда!
Ш у р и к. Ну и что? Все они уходят навсегда и всегда возвращаются. Моя Нинуля тоже два раза уходила от меня навсегда — к теще. И два раза возвращалась. Последний раз даже с тещей.
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Она не вернется! Ты не знаешь, что здесь произошло!
Распахивается дверь, решительно входит В е р а П а в л о в н а.
Ш у р и к (шепотом). Ну — видишь…
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Вера Павловна!
В е р а П а в л о в н а. Я не к вам! (Молча проходит в спальню, выносит оттуда клетку с филином и уходит.)
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Это конец!
И снова — квартира Тюриных. Слышно, как в двери поворачивается ключ. Это вошел В а л е н т и н С е р г е е в и ч.
Г о л о с А н н ы П е т р о в н ы (из кухни). Валя, ты?
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Я, мама.
А н н а П е т р о в н а (выходит из кухни с кастрюлей). Мой руки и садись.
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Сейчас, только взгляну на нее. (Заходит в спальню, возвращается.) Спит…
А н н а П е т р о в н а. Она только и делает что спит. Ест и спит! Садись. Рассказывай, что нового.
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Зарплату давали. Вот, держи. За шесть рублей я карточку купил проездную, три рубля в черную кассу, и рубль профорг забрал.
А н н а П е т р о в н а. Опять кто-нибудь женился?
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Нет, родился. У Гали Никифоровой — сын.
А н н а П е т р о в н а. Уже? Только месяц назад поженились.
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Потому и поженились.
А н н а П е т р о в н а. Шурик тебе звонил.
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Объявился! Что ты ему сказала?
А н н а П е т р о в н а. Как ты просил: что тебя нет дома и неизвестно, когда будешь. Валя, что у вас все-таки произошло? Месяц, как ты приехал, — молчишь, ничего не рассказываешь…
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Рассказывать нечего.
А н н а П е т р о в н а. Но я чувствую — с тобой что-то творится. Журнал шахматный пришел — не развернул даже! Сидишь все время со своей Вероникой… Зачем тебе это страшилище? Кричит по ночам…
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Не кричит, а фырчит.
А н н а П е т р о в н а. Сегодня она и утром фырчала. Только я в магазин собралась…
В а л е н т и н С е р г е е в и ч. Она не переносит одиночества. У каждой птицы свой характер. У нее — такой. Меня в зоомагазине предупреждали.
А н н а П е т р о в н а. Что ж мне теперь — из дому не выходить? Валя, ну, почему ты купил сову?