Е в г е н и й П е т р о в и ч. Еще какие вопросы?
В и к а. Где же вы ночевать будете?
Е в г е н и й П е т р о в и ч. В сквере, на вокзале — какая разница… Меня другое волнует. Скажите, Вика, похож я на японца?
В и к а. Что?!
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Ну, в том смысле, что в пятьдесят пять могу начать жизнь сначала… Могу ли я потерять голову из-за какой-нибудь юной особы?
В и к а. Любви все возрасты покорны…
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Какая там любовь! Она на ярмарку, а я уже с ярмарки. У нее тысячи идей в голове, а у меня только одна: скорей бы в отпуск! Чтоб река, луна, тишина и удочка… Пусть даже не клюет, лишь бы посидеть под звездами, услышать музыку ночи, которую ни в одной вашей дискотеке не услышишь… Так что ж между нами общего?
В и к а. Звезды! Молодые, как угорелые, на ярмарку мчатся, боятся — без них все расхватают, им не до звезд. Солнце на голову поставь — не заметят. Может, потому сейчас девчонкам пожилые и нравятся. С вами хоть поговорить можно… Наверное, рот раскрыв, вас слушает?
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Кто?
В и к а. Ну, эта особа…
Е в г е н и й П е т р о в и ч. И вы туда же! Да я скоро дедушкой стану, а Нина Васильевна — бабушкой!.. И как она могла поверить, что у нас с вами роман…
В и к а. У нас с вами?!.
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Простите, не хотел вас в эту грязь впутывать, но все равно узнаете — вы же у нас работать будете…
В и к а. Не буду!
Е в г е н и й П е т р о в и ч. А вот это глупо! Из-за какой-то сплетни? Да тогда пол-институту расчет надо брать.
В и к а. Не из-за сплетни… Из-за квартиры… Мне, как молодому специалисту, должны дать… А если б узнали, что у него квартира, ничего бы не дали… Вот мы и скрывали…
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Боже мой, чего только люди не делают ради лишних квадратных метров! И разводятся, и женятся, и не женятся…
В и к а. По-моему, и детей-то теперь рождают не для радости, а для увеличения метража… К черту эту квартиру! Лучше старой девой останусь! (Плачет.)
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Не плачьте — не останетесь. Объявил уже ваш жених громогласно, что женится.
В и к а. Леня?!
Е в г е н и й П е т р о в и ч. У вас что, еще один жених есть?
В и к а. Нет…
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Слава богу… Ну и ревнивый он у вас! Отелло по сравнению с ним — молодой специалист. Чуть не убил…
В и к а. Вас? За что?
Е в г е н и й П е т р о в и ч. За то, что у нас с вами роман. Да, Вика, у лжи, говорят, длинные ноги, а у сплетни — еще длинней.
В и к а. Что же теперь будет?..
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Идите в общежитие и ждите его!
В и к а. Да не придет он! Никогда не придет!
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Придет! Дайте его адрес!
В и к а. Саперный, пять, квартира сорок четыре… Последний этаж… Только осторожней — лестница там темная…
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Ничего, я на лифте.
В и к а. Лифта у него нет…
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Ну и жениха вы себе нашли! (Убегает.)
Утро следующего дня. В технологическом отделе С и м о ч к а и Н и н а В а с и л ь е в н а. Симочка — за кульманом, Нина Васильевна — за столом.
С и м о ч к а. Без пяти десять…
Пауза.
Хотите, на проходную позвоню?
Н и н а В а с и л ь е в н а. Зачем?
С и м о ч к а. Может, он в другой отдел зашел? (Снимает трубку.)
Н и н а В а с и л ь е в н а. Не смейте!.. Этот человек больше меня не интересует!
Звонит телефон. Симочка снимает трубку.
С и м о ч к а. Технологический… Приветик… Тридцать седьмой? А цвет?.. И сколько просят?.. Чего примерять — только расстраиваться… (Вешает трубку.) Маша из транспортного. Там сапоги югославские предлагают. У вас ведь тоже тридцать седьмой.
Н и н а В а с и л ь е в н а. Не нужно мне ничего!
С и м о ч к а. А вот это вы зря! Это студенточкам молоденьким ничего не нужно. Джинсы и кеды — вот и весь гардероб. А когда тебе за сорок, сто раз подумаешь, что надеть. Особенно на ноги. Это только в книжках пишут: «Он оглядел ее с головы до ног». Ерунда — с ног они начинают. Не жалейте денег — сто двадцать рублей и десятка сверху. Зато на десять лет моложе выглядеть будете. А сзади и на все пятнадцать… Берите, потом не найдете. Конец квартала, вот и выбросили.
Н и н а В а с и л ь е в н а. У нас, Симочка, тоже конец квартала. Когда вы, наконец, чертеж закончите?
С и м о ч к а (отходит к кульману, обиженно). Железный у вас характер… Когда мой уходил, я сутки ничком лежала…
Входит И г о р ь П а в л о в и ч.
И г о р ь П а в л о в и ч. Не появлялся?
Н и н а В а с и л ь е в н а. Третий раз заходишь. Нет!
И г о р ь П а в л о в и ч. Чует мое сердце — что-то стряслось… И зачем я его вчера отпустил?.. Надо что-то срочно делать…
С и м о ч к а. В милицию звонить!
И г о р ь П а в л о в и ч. Звонил уже. И в морг тоже. Никто за ночь не поступал.
С и м о ч к а. А вы в общежитие к ней позвоните — может, туда поступил…
Открывается дверь, входит Е в г е н и й П е т р о в и ч. Левый глаз перевязан. Буркнув на ходу «здрасте», проходит в кабинет. Пауза.
И г о р ь П а в л о в и ч. Господи, кто ж это его так?!
С и м о ч к а. Петухов, кто ж еще!
И г о р ь П а в л о в и ч. Замолчите!
С и м о ч к а. Ой, совсем забыла — кальку надо в транспортный отнести… (Убегает.)
И г о р ь П а в л о в и ч. Главное — жив, Ниночка, жив! А что он его все-таки побил, даже к лучшему. Побитая собака домой приползает… Держись, Нина! (Уходит.)
Нина Васильевна достает листок бумаги и что-то решительно строчит. Приоткрывается дверь кабинета, из-за нее выглядывает Е в г е н и й П е т р о в и ч. Убедившись, что, кроме жены, никого нет, выходит.
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Нина… Так больше продолжаться не может!.. Ты знаешь, где я сегодня ночевал? На вокзале!
Н и н а В а с и л ь е в н а. Подпишите! (Протягивает ему листок.)
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Что это?
Н и н а В а с и л ь е в н а. Заявление об уходе.
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Ты с ума сошла! Все в отпусках и конец квартала!
Н и н а В а с и л ь е в н а. Не «ты», а «вы»! Для вас это конец квартала, а для меня — конец всему.
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Все равно не подпишу. (Направляется к кабинету.)
Н и н а В а с и л ь е в н а. Отдай заявление!
Е в г е н и й П е т р о в и ч. Не «отдай», а «отдайте»! И все равно не отдам! (Уходит в кабинет и закрывает дверь на ключ.)
Н и н а В а с и л ь е в н а. Откройте! Сейчас же откройте! (Дергает дверь за ручку.)Можете не открывать — заявление я подам прямо директору. (Садится за стол, пишет.)
Вбегает запыхавшаяся С и м о ч к а, на одной ноге сапог с меховой оторочкой, на другой — туфля.
С и м о ч к а. Из транспортного не звонили?
Н и н а В а с и л ь е в н а. Не звонили.
С и м о ч к а. А из месткома?
Н и н а В а с и л ь е в н а. Нет.
С и м о ч к а. Значит, ничего еще не знаете?! Петухова в местком вызвали, путевку предложили — вашу. А он отказался! Мне, говорит, две теперь нужны… Женится — и знаете, на ком? На Вике!
Н и н а В а с и л ь е в н а. На Вике?!
С и м о ч к а. Вот и я так же рот раскрыла. А ведь у Любочки вашей так все складно получалось: ни с одной дипломницей столько не возился, по телефону говорит — сияет весь, директору мозги пропилил, чтоб здесь ее оставили…
Н и н а В а с и л ь е в н а. Люба?! Когда это она вам говорила?
С и м о ч к а. Вчера — в обеденный перерыв забегала.
Звонит телефон. Симочка снимает трубку.
Ой!.. Несу! (Вешает трубку.) Господи, в одном сапоге убежала… Так к кому же он все-таки уходит? Дыма без огня не бывает — кто-то у него есть.
Н и н а В а с и л ь е в н а. Сколько эти сапоги стоят?
С и м о ч к а. Сто двадцать и десятка сверху, я же говорила… А что?
Н и н а В а с и л ь е в н а. Несите второй! Беру! Хочу стать моложе на пятнадцать лет!
С и м о ч к а. Ясно… Значит, не у него — у вас кто-то… (Убегает.)
Н и н а В а с и л ь е в н а (рвет на части листок, бросается к кабинету). Женя, открой! Открой, слышишь! (Барабанит в дверь.) Ну, хорошо, давай через дверь… Ты был прав, Женя, это — сплетня… Я даже знаю, кто ее пустил и зачем… Чтоб тебе скорей дали квартиру… Только ей об этом ни слова!.. Простим ее — ради нашего внука… Ну что ты молчишь? Открой!..
Нина Васильевна с силой толкает дверь, она распахивается. Через дверной проем виден Е в г е н и й П е т р о в и ч — руки раскинуты в стороны, голова безжизненно опущена на письменный стол.
Боже мой!.. Женя! Женя, что с тобой?! (Кричит.) Помогите!..
У автобусной остановки прохаживается К о с т я, посматривая на часы. Скрип тормозов подъехавшего автобуса. Появляется Л ю б а, в каждой руке — по увесистому свертку.
Л ю б а. Молодец, что встретил… Руки просто отваливаются. (Кладет свертки на скамейку.)
К о с т я. Что это?
Л ю б а. Пленка под ситчик. На кухню и на коридор. Два часа простояла… Хочешь посмотреть?
К о с т я. Не хочу… Ничего я не хочу…
Л ю б а. Что с тобой?
К о с т я. Помнишь загадку сфинкса: «Утром на четырех ногах, днем — на двух, вечером — на трех»? Так вот — это человек. В детстве на четвереньках, в юности — на своих двоих, а в старости на трех — с палочкой…
Л ю б а. Что это ты загадками заговорил?
К о с т я. А то, что отцу палочкой обзаводиться пора, а он — в детство впал… Ты сегодня на работу убежала, сажусь завтракать — нет его! Спрашиваю мать, она — в слезы: «Не ночевал…» Роман у него! И знаешь, с кем? С Викой!