– А что у нас есть?
Я сказал как можно тверже:
– Не вникай. Подыщи подходящую комнатку, я выделю нужную сумму. Сделай сайт – я оплачу хостинг. Вступи в контакт с надежной фирмой, я рекомендую Вэйдера и Твинлаб, они сейчас выдают самые продвинутые продукты – оплачу первую поставку. Главное, добивайся скидку за опт. Курьеров наймем, когда пойдут заказы.
Он слушал, слушал, на лице сменялись выражения то острейшей заинтересованности, даже жадности, то глубокого недоверия. Он то приваливался грудью на стол, всматриваясь в меня, то откидывался на спинку кресла и кисло морщился.
– Все равно, – сказал он наконец, – чую какое-то кидалово. Вот не верю – и все.
– Почему?
– Да не делаются так дела.
– А как, – спросил я, – делаются?
– Так не делаются, – повторил он. – Все это остается на словах.
– Уверен?
– На все сто, – заверил он. – Сейчас тебе наговорили про миллионы, которые будешь получать каждую неделю, а пока что, дорогой друг, внеси на их счет всего-то сто долларов…
– Знакомо, – согласился я. – Сам не попадался по той причине, что ко мне с такой дурью никто и не подойдет, но читал о таком. Даже по жвачнику видел.
– Ну вот, – сказал он невесело, – забудь об этом.
Я с непроницаемым лицом открыл ящик стола и небрежным жестом вытащил пачку стодолларовых в банковской упаковке.
– Ладно, для первого раза сделаю исключение. Вот тебе деньги, сам оплати аренду, когда подыщешь помещение… Отчет о потраченных деньгах представишь мне, понял?
Он обалдело смотрел на туго упакованную пачку, похожую на плитку серого шоколада.
– Откуда… у тебя такие деньги?
– Вован, – сказал я с укором, – ты что, фашист? Или антисемит? Такие вопросы в демократическом обществе задавать неприлично. Неполиткорректно. А вдруг краденые? Тебе же самому будет неловко. Так что умолчим, мы же деликатные, учимся демократизации и либерализации. И еще… Ты парень свой, я тебе верю, но на всякий случай предупредю… Если у тебя вдруг возникнет идея взять бабки и потом сказать, что никогда их не видел, то даже не думай. Это не мне скажешь, а тем ребятам, чьи это деньги. А с ними лучше не шутить. Ну, ты понял. Мы же демократы, дальше я не договариваю.
Его взгляд стал трезвее, он посмотрел на меня чуть испуганно, кивнул:
– Да, Виталий, я все понял, я тоже этот… демократ. Сделаем в лучшем виде! Костьми лягу, но докажу, что не останусь до пенсии в курьерах…
– Действуй, Вован. Мы с демократией тебя не забудем.
У Вована нашлась куча друзей, что за так подыскивали для него хибару под офис, выясняли, насколько надежны сдающие, не придется ли через пару месяцев, уплатив вперед и отремонтировав, спешно покидать его без всякого возмещения.
Всего через три дня в тихий домик нагрянули столяры и маляры для косметического ремонта, потом еще день завозили мебель, компьютеры, принтеры, ставили новые двери. Вован несколько раз переспрашивал по телефону, все ли бабки, что я дал, можно тратить, я подтверждал, и в конце концов он позвонил и доложил, что все готово.
Вован встретил меня, выбежав из здания, поклонился и чуть ли ручку не поцеловал, крайне почтительно провел в офис, заранее ликуя и сияя так, что хоть икону рисуй, такие лучики от довольной морды. Сам он выглядит настоящим молодым директором: в костюме и при галстуке, тщательно подстрижен и выбрит, туфли от кого-то, энергичный и вникающий во все мелочи своей небольшой фирмы.
Я переступил порог и…
…и обалдел. Вообще-то Вован мог бы выставить счет вдвое больше, я бы поверил. Он ухитрился брать все высокого качества по таким низким ценам, что кабинет выглядит, как будто готовили для самого Чубайса или короля Брунея. Ни тот, ни другой не постеснялся бы сесть в такое кресло.
Хорош также кабинет, где должны сидеть бухгалтер с кассиром, обустроена комната для всех остальных: товароведа, кладовщика, грузчиков и курьеров. Последняя, четвертая комнатка, самая маленькая и темная, без окон: кладовая, которую забьем коробками с товаром.
– Класс, – сказал я с искренним восторгом, – да, Вован, в тебе спал прирожденный директор! Так быстро… Товар уже заказал?
Он кивнул, ответил с некоторым испугом:
– Не посоветовался с тобой, правда… Ты уж извини, надо было спешить. Пока договоримся, получим, растаможим… пусть даже по-серому, а время работает против нас!
– Все правильно, – одобрил я. – Да ты и лучше меня знаешь, что пользуется спросом, что берут лучше, какие общества что заказывают. Действуй.
Он ухмыльнулся.
– Я тут уже заключил контракты на поставку от нас креатина бодибилдерам из Люберец. Там парни качаются, как звери! Креатин лопают, как свиньи помои. Еще и гейнеры заказали.
– Хороший контракт, – похвалил я, как и положено хозяину фирмы, где директор такой вот инициативный и проворный. – Уверен, ты развернешься.
Он быстро посмотрел по сторонам.
– А как, – спросил шепотом, – рассчитываться? Сколько с нас снимать будут?
Я покачал головой.
– Нисколько. Правда, правда. Надо только, чтобы фирма жила без дотаций и… приносила хоть полпроцента прибыли. Кому-то надо это то ли для отчетности, то ли для какой-то отмывки, нас не касается, мы же демократы и в чужой карман не заглядываем. Если кто придет для проверки, пусть увидит, что никто в нас деньги не вкачивает, мы на самоокупаемости. А полученную прибыль пускаем на апдейты, расширение рынка, планируем начать собственное производство.
У него глаза полезли на лоб, прошептал:
– Вот так повезло!..
– Это да, – согласился я. – Остальное не наше дело, так ведь?
– Да-да, – ответил он поспешно. – Меньше знаешь – лучше спишь. Мы ж демократы, соответственно.
Он кивал, твердо понимая, что ни один капитал не сколачивается без нарушения законов, только одни захватывают и, ограбив, топят корабли вместе с экипажем и пассажирами, за что потом этих предприимчивых делают губернаторами, как поставили губернатором Ямайки знаменитого пирата Моргана, давшего династию самых крутых американских миллиардеров, другие просто-напросто химичат с налогами, в чем не повезло менее кровожадному Ходорковскому, но любое дело, даже поход в булочную, сопряжено с риском, а предпринимательство – с очень большим риском.
Я прошелся по всем комнаткам, осмотрел кабинет Вована, за спиной чувствую жаркое дыхание, трусит, не переборщил ли, я произнес успокаивающе:
– Все верно. Кабинет директора должен выглядеть солидным.
Он заговорил торопливо:
– Мы тут только обои переклеили! Дураки, что ли, в ремонт бабки вкладывать, если это не свое? А все остальное унесем с собой.
– Все хорошо, – сказал я в заключение. – Подсоединись к широкополосной связи. Вдруг видеоконференции с кем, а у тебя не готово? Словом, действуй.
– Уже уходишь? – спросил он скорее обрадованно, чем с сожалением.
Я сделал неопределенный жест рукой.
– Дела, дела…
– Извини, – сказал он торопливо.
– Ничего, – ответил я благодушным тоном миллионера.
Он проводил меня до машины, забежал с левой стороны и открыл для меня дверь. Я кивнул, сел, Вован шутливо отдал честь. Понимает, гад, что в чинопочитании перестараться трудно. Всем нам нравится, когда кланяются.
Я вырулил на шоссе и подумал, что в самом деле могу считать себя миллионером. И хотя миллионов у меня нет, но трудно ли натаскать этих пачек в банковой упаковке, как манагерская белка запасает на зиму полное дупло орехов?
Глава 14
Нетрудно, в самом деле нетрудно. Деньги, которые все еще в ячейке вокзальной камеры хранения и которые казались бесконечными, тают с пугающей скоростью. Основная кровопотеря финансам, конечно, создание фирмы, но вижу, как живут некоторые, не считая баксов, так что надо будет подумать о тачке получше, о квартире… придумаем, как это устроить, а пока разработаем план…
Ни фига не получилось у меня с планами. Голова не так устроена, чтобы долго планировать, а потом осуществлять точно по схеме. Вместо этого взялся таскать баксы из обменных пунктов, где торгуют какие-то черные то ли кавказцы, то ли среднеазиаты. Не ровные красивые пачки в упаковке, а помятые и перехваченные резинкой, но все же…
Долго присматривался к супермаркетам, но так и не нашел, как варганить с максимальной безопасностью, собрался с духом и сумел пошарить в банке. Натаскал полную сумку именно новеньких, хрустящих, в банковской упаковке, еще пахнущих типографской краской. Выносить пришлось по три пачки, прижимая к животу. Сперва выносил на крышу, потом запоздало сообразил, что оттуда проблемно выбраться, все перенес вниз по стене в трубу канализации.
Уже там, заполнив сумку, долго брел по колено в грязной воде, едва не заблудился даже с картой в руке, наконец, отыскал трубу Мосводозабора, поднялся до самого верха. Воздух в щелочки пробивается пробензиненный, угораздило же оказаться выходу прямо на проезжей части…
Долго прислушивался, наконец рывком приподнял тяжелую чугунную крышку, огляделся. Шоссе блестит, как поверхность озера, вдали видна удаляющаяся поливочная машина. Тихо и пусто, вторая половина ночи, даже запоздалые гуляки вернулись, а скоро начнется утреннее движение…
Я выкарабкался, задвинул крышку на место и заторопился к тротуару. Вдали показалась приближающаяся на большой скорости машина, но я благополучно достиг бровки, да и автомобиль промчался почти по разделительной полосе, пользуясь отсутствием всякого движения.
А дальше просто: я на своем автомобильчике подъехал к вокзалу, открыл ячейку автоматической камеры, сунул туда рюкзак, а уже там вывалил пачки с баксами, а пустой рюкзак вытащил обратно. Это на случай, если установлены телекамеры, чтобы не видели, что именно перекладываю в камеру.
Так орудовал всю неделю, постепенно отрабатывая навыки, но и все больше наглея. Как-то ехал на дело, в нагрудном кармане завибрировало, я выудил из кармана мобильник, в окошке появилось застывшее фото Вована.
– Виталий, – сказал он обеспокоенно, – тут прих