Вот бы спичку, мелькнуло в голове. Или зажженную зажигалку… Я зябко передернул плечами, совсем замерзаю, поспешно вытащил коробочку с энерджайзерами и заглотил сразу тройную дозу. Среди бутылей отыскал емкости с дистиллированной водой, сделал осторожный глоток, все нормально, в самом деле вода, запил капсулы, для надежности добавил еще две и тоже запил.
Едва живительное тепло начало размораживать внутренности, я заставил себя встать и пошел обыскивать полки. На выбор отыскались сразу четыре ломика, так называемые воровские фомки, которыми так удобно взламывать двери. Выбрал самую короткую, мне лишь бы хватило в петли, дождался, когда тепло разольется по телу, вдвинулся в стену.
Серый туман течет навстречу, быстро проскальзывают багровые прутики арматуры и оранжевые линии проводки, через две-три минуты я пошел вниз вдоль нужной стены, выступил из стены…
Девчонка сидит на лавке, согнулась в три погибели, лицо спрятала в ладони. Мне показалось, что плачет, но густые темные волосы падают на лицо, плечи вроде бы вздрогнули пару раз, то ли плачет, то ли тяжело вздыхает.
Я мучительно раздумывал, что же делать, как вдруг она встала и, подойдя к стене напротив, начала там что-то царапать. Присмотревшись, я заметил пять едва заметных черточек. Пока она пыталась провести шестую, ногти уже все стерты, это же сколько она здесь, пока отчаявшийся Бойко решился позвонить мне, я торопливо выдвинул лицо из стены ровно настолько, чтобы губы могли двигаться, сказал громким шепотом:
– Не оборачивайся!.. Только не оборачивайся!.. Там стой и слушай…
Она дернулась, едва-едва не обернулась, я уже пугливо отпрянул, но девчонка удержалась, только замерла вся, я видел, как трепещет всем телом, снова вздрогнула, когда я сказал:
– Сюда уже едет твой отец со спецназом. Ты не должна подходить к двери ни в коем случае!.. Перепрятать тебя не удастся, не бойся. Помощь уже идет. А сейчас, когда я скажу тебе «можно», ты медленно повернешься и снова ляжешь на лавку. Лицом к стене! И даже не вздумай подниматься, если будут стучать в дверь… А стучать будут яростно. Можно!
Я быстро отдернул голову, девушка медленно повернулась, ее огромные глаза в изумлении и страхе обшаривали камеру. Ничего, решил я про себя, длинноногий такой подросток, уже с сиськами, лет не больше четырнадцати, а то и тринадцать, волосы длинные, даже удивительно, что не обрезала, все обрезают, дуры. Наверное, родители строгие.
Она медленно пересекла камеру и послушно легла лицом к стене. Я поднялся выше и видел, как вздрагивают длинные черные ресницы от усилий держать глаза плотно закрытыми.
Из двери я выдвинулся чуть выше петель, осторожно вложил, стараясь не звякнуть, ломик в петли, колеблясь, не предупредить ли еще раз, но решил рискнуть: у олигарха дочка должна быть натасканной на разные случаи.
Снова оказавшись в гараже, я быстро набрал номер Бойко. Он ответил почти сразу же, как только прозвучал сигнал:
– Алло!.. Я вас слушаю!
– Это хорошо, – сказал я, – слушайте. Ваша дочь в подвале особняка господина Прибалтова. Ниточки ведут от Лисовского, он тоже работает в вашей фирме…
– Вы… уверены? А где этот особняк?
– Записывайте адрес, – сказал я. Быстро продиктовал и почти видел, как он тут же отдает приказания своим телохранителям, охране, а те разбегаются за добавочными силами, шустрые, как огромные мыши. – В особняке пока хозяина нет, зато пятеро довольно крутых парней. Трое из них вооружены… огнестрельным, понятно.
Он выкрикнул:
– А девочка? Что с нею?
– Заперлась в подвале, – сказал я. – Там толстая железная дверь, придется ее выламывать. Ну разве что убедите ее вытащить засов…
Он переспросил с торопливым изумлением:
– Засов? Там есть засов?
– Да, – ответил я. – Вот такие там непредусмотрительные люди.
Я слышал шум, голоса, даже донеслось взревывание мощного мотора. Он крикнул торопливо:
– Мы выезжаем!.. Можно с вами держать связь?
– Можно, – ответил я устало. – Только я некоторое время буду вне зоны приема… Ну, вы понимаете, есть такие зоны…
– Да-да, – сказал он еще торопливее. – Я позволю себе такое только в случае самой крайней необходимости!
Дома я долго отогревался в ванне с горячей водой, настолько горячей, что мама пришла бы в ужас, но у меня стучали зубы от холода, я глотал приготовленный ацетил-L-карнитин и ацефен, запивал энерджайзерами, растирался жесткой щеткой и все добавлял горячей воды.
Наконец дрожь ушла, я долго лежал обессиленный, чувствуя, как тепло вытесняет из застывших мышц холод. Дико захотелось есть, я заставил себя выбраться из ванны и, шлепая босыми ступнями по кафельному полу, пробежал на кухню, ухватил банку с сахаром и бегом вернулся в ванную.
Снова начала бить дрожь, я добавил горячей воды, ел сахар, снова терся щеткой, пока тепло не вошло в тело окончательно, а я откинулся обессиленный, но уже набирающий силы.
Значит, если у нормального организма существует, по Павлову, предохранительное торможение, это когда организм задолго до настоящей усталости начинает жаловаться, что уже изнемог, надо полежать, то у моего апгрейденного этого чувства еще нет, на его выработку потребуется много поколений. Выходит, если сам не буду следить, то могу вот так и надорваться. Тем более что отдача приходит не сразу, а немного погодя.
В ванне я лежал почти два часа, пока не разогрелся так, что едва вылез. Сердце стучит, как у мыши, весь как свежесваренный рак, аппетит играет, даже не аппетит, а откровенный голод. Сунулся в холодильник, опустошил там почти все, запоминая, что съел, а затем уже с отвисшим пузом торопливо пошел в ближайший продуктовый магазин, купил там, иначе мама встревожится от такой прожорливости.
Мама, вернувшись с работы, застала меня над картой города.
– Все работаешь? – сказала она с одобрением и сочувствием.
– Да вот маршруты составляю, – пояснил я. – Самые короткие пути… Чтоб сразу два-три заказа по одной ветке. А лучше – четыре.
– Так ты ж больше не посыльный, – напомнила она.
Я победоносно усмехнулся:
– Другим составляю! А то кружными путями ездят, олухи.
Она кивнула, мне стало неловко, с такой любовью смотрит на меня, такое брехло.
– Да, ты наездился, уже знаешь, как и что…
– Знаю, мама.
– Составляй, составляй. О других тоже надо заботиться.
– Дык это в интересах фирмы!
– И просто так надо заботиться, – сказала она нравоучительно.
– Да, мама, – ответил я покорно, все-таки сын учительницы, а наши матери самые занудные, – конечно, мама.
– Ты у меня хороший…
Она поставила на плиту кастрюльку с водой, я обещал вовремя засыпать макароны, ушла в душевую, а я провел вокруг своего дома три расширяющихся круга: зеленый, оранжевый, красный. Зеленый – внутри этого круга чувствую себя прекрасно, оранжевый – устаю, а красный – это предел для меня, как вот этот особнячок. Дальше – смертельно опасно.
Конечно, все приблизительно: по прямой трубе из металла я могу проскользнуть намного дальше, но в целом ареал я очертил верно.
Глава 8
Поздно вечером раздался звонок. Я сразу узнал голос Бойко, уже повеселевший, напористый, исполненный силы.
– Господин… Виталий?.. Вы можете говорить?
– Да, – ответил я и лег поудобнее, готовый слушать благодарности.
– Мы с женой бесконечно признательны вам. Я, конечно, не сказал ей, кто помог, намекнул на могущественные структуры, у которых весь мир под колпаком, но она видела, как я счастлив, и велела передать, что все-все, чем можем хоть когда-то и хоть в чем-то оказаться полезными…
Я отмахнулся, будто он видит мой исполненный барскости жест.
– Ерунда, пустяки. Уверяю вас, это было легко.
– Вы спасли мою дочь, – сказал он другим голосом. – Я собрал наличными миллион долларов… как я полагаю, вы предпочтете наличными?.. И готов передать вам в любой момент, который вы назовете. И там, где вы скажете. Если хотите, привезем в вашу фирму…
– Нет-нет, – сказал я поспешно, – в фирме не все знают обо мне. Точнее, никто не знает, чтобы яснее. Эта фирма, как вы догадываетесь, тоже в некотором смысле прикрытие. Потому… деньги… да что деньги?.. Не все меряется деньгами. Оставьте их, пригодятся. У меня хватает на мои скромные нужды. В некоторых случаях большие деньги только привлекают внимание.
Он сказал озадаченно:
– Но как-то же я должен отблагодарить?
Я ответил весело:
– Благодарят чаевыми лифтеров, официантов, барменов… Представьте себе, что один джентльмен оказал услугу другому джентльмену. Не станете же давать ему на чай? А миллион или миллиард – это все равно чаевые. Потому давайте забудем про деньги. Но если вдруг наступит день, когда ваша помощь понадобится мне…
Он вскрикнул облегченно, сразу узнав ритуал знакомства с крестным отцом мафии:
– Да-да, конечно! Как я сразу не подумал! За такую огромную услугу просто стыдно пытаться отблагодарить всего лишь деньгами. Располагайте мною, моими связями, знакомствами, возможностями!
– Спасибо, – ответил я тепло, почти видя, как он тянется через километры. – Хорошие люди должны помогать друг другу.
Когда я положил трубку, то внимательно посмотрел на руку, сжал и разжал пальцы. Колец не ношу, но осталось ощущение, словно олигарх только что поцеловал кольцо на моем пальце, принося присягу омерты.
Родители Анжелы, нашей школьной красавицы, королевы всех восьмых классов от «А» до «Ж», купили ей вэбкамеру, но инсталлировать не стали, пусть дочь сама, а то совсем потребительница, стыдно. Бедная Анжела двое суток маялась, она ж красивая, зачем ей знать технику, пробовала методом тыка, не получалось, наконец прочла инструкцию, у нас это делают только в самом крайнем случае, а потом шаг за шагом медленно продвигалась после инсталляции, где в уйме настроек может заблудиться и опытный юзер.
Сегодня она, визжа счастливо, сообщила девчонкам, что все заработало, качество отличное, картинка супер, но связалась только с каким-то мексиканцем, который не знает даже английского, так что они только поулыбались друг другу…